— Ну вот, — через десять минут довольно заключил Марк. — Пятнадцать тонн металлов, пять пластиков. И три центнера приборов — это будем разбирать уже в гараже. Но всё складировано, разобрано по контейнерам.

— А разгрузка? — заинтересовался Фёдор.

— Пока — в ангаре, на линию метро. Что-то на склады, что-то в Гараж. Часов через двенадцать надо будет разгрузиться.

— А крысы?

— А ты не обратил внимание?

— Ну при обработке они умерли…

— Они пытались грызть опоры, — произнёс Кирпич. — И ни хера у них не выходило. Вроде даже не поцарапали. И кто-то вроде сдох…

— Довольно много сдохло: по опорам, для веселья, можно пропустить довольно ощутимое напряжение.

— Я одного не понимаю, Марк.

— М-м-м?

— Этот Левиафан — охрененная штука. Но тут уже надо опасаться не крыс…

— Само собой. Сейчас покажу, — кивнул Марк. — Экстренная остановка! Убрать опоры!

И с вибрацией, сотрясением, и наверное — чудовищным грохотом, Левиафан упал на поверхность свалки.

— Ипануться, конечно… Но чё с того, Марк?

— Целостность корпуса — сто процентов, Кирпич. И кстати, забор ресурса сейчас запустим с этого же положения. Но важно вот что: ты прикинь массу и силу удара. Да, магнитная подушка была отключена.

— А корпус без повреждений, — неверяще произнесла Глория. — Десять метров…

— Почти пятнадцать. И удар о сталь, причём не об ровную поверхность. Броня Левиафана выдержит бомбардировку. Не говоря о том, что энергии у него хватает. И он СОВСЕМ не беззащитен, — улыбнулся Марк.

Центральный генетический банк, штаб-квартира корпорации «Генезис», Верхний город, Новгород

Трофим Денисович проснулся от стука в дверь своей спаленки, которая располагалась в том же генетическом банке. Незлобивым словом (в его тираде были и не матерные слова) помянув назойливого непонятно кого, он пошаркал к двери.

— Собирайтесь! — сиял улыбкой Родион.

— Яп… чтоп… ык… — ответил Трофим, щурясь от освещения и сияющей улыбки.

— Господин Панин доволен нашей работой, Трофим Денисович. И желает видеть нас двоих.

— Иду, — собрался генетик, быстро одеваясь.

И через четверть часа они находились в роскошных апартаментах главы корпорации.

— Молодцы, — сиял господин Панин благожелательной улыбкой. — Мо-лод-цы! Всегда бы так, Трофим!

— Счастлив стараться, господин президент!

— Всегда к вашим услугам, господин президент! Но без вашего мудрого…

— Наимудрейшего!

— И проницательнейшего руководства…

— У нас ничего бы не вышло, господин Панин! — славословили Трофим и Родион на два голоса.

— Это… хм, — замер Панин, смотря на невидимый монитор.

Встряхнулся, нахмурился, пробежал руками по клавишам.

— Вы облажались! — вдруг недовольно уставился он на генетика и безопасника.

Те со страхом, но и недоумением переглянулись, после уставившись на Панина. А тот посмотрел на них, но вдруг откинулся в кресле, закрыв глаза и потёр виски.

— Облажались, — повторил он, не открывая глаза. — Но я дам вам шанс исправиться. Смотрите, — открыл он глаза и вывел на проекционный экран… Невозможное!

Огромный, шагающий металлический дом перемещался над Свалкой, время от времени замирая, припадая к поверхности, и оставляя за собой огромные кратеры.

— И ни черта твои гибриды, Трофим, не помогают!

— Но… господин Панин… — лепетал генетик. — Они никогда и не были предназначены для борьбы с…

— Потому я и даю тебе шанс, Трофим. Последний шанс. Думай, ищи решение. А ты, Родион…

— Это… впечатляет, — сглотнул безопасник. — Но это и уязвимость, господин Панин! Это работа для диверсионно-штурмового отряда! Мы уничтожим эту…

— Это война корпораций… Впрочем, если ты выполнишь обещанное — это будет неважно. Действуй. Похоже, этот Гараж иначе не остановить. Всё, ступайте, — махнул рукой Панин.

Родион, бросив взгляд на Трофима, почти бегом убежал. А вот Трофим, не торопясь направляясь к себя, думал. Например, о том, что ни черта у Родиона не выйдет: генетик видел, как МК грызли опоры этого объекта. И на них не оставалось следов, так что ни черта штурмовики безопасника не сделают.

При этом понятно, что Гараж обладает подавляющей технологической и производственной мощью, которая и не снилась Генезису. И приказ Панина… невыполним. Бороться с таким чудовищем надо чем-то сопоставимым: бригадой механизированных доспехов, термоядерным взрывом… А никак не биоконструктами.

Так что приказ равнозначен приговору… К счастью — отсроченному. И Трофиму точно нужно искать путь к бегству. И, пожалуй, к бегству в этот Гараж: при всё запредельном совершенстве технологий, у этой корпорации, похоже, нет пула биологов и генетиков. И вряд ли ему будут угрожать пустить его на боевые конструкты, рассуждал Трофим, заходя к себе в кабинет.

Я находился в приёмной представительства Канцелярии Образования Империи. Не для получения этого самого образования, которое, как по мне, заслуживало принудительных работ образователей на Свалке. Лет этак… пока живы, примерно.

Ну и в целом, основной профиль Канцелярии меня не слишком интересовал. А вот то, что лицензирование и патентное право в Империи было в ведомстве этой канцелярии — интересовало.

При этом я стоял, прислонившись к стене, держа в руке пластиковый билетик с номером тридцать два. И передо мной было не меньше десяти человек. И было это не просто так.

Дело в том, что лицензирование и патентное право в нашем сословном государстве было… сословным. И, например, врождённый аристократ просто… не мог получить патент. Вот вообще, что бы он ни изобрёл. Потому что аристократ — отдельное сословие, с землёй, майоратом и прочим подобным. И он САМ, своей гвардией и оружием должен защищать свои права, интеллектуальные — в том числе.

Дворяне — серединка на половинку. Какой-нибудь выслуживающийся дворянин из Имперских Кузен мог получить патент, за который ему обязаны были выплачивать ощутимые деньги при использовании. Но для этого нужно было заплатить немалые деньги и пройти комиссию, которая придирчиво будет выискивать, а не спёр ли данный патентующий разработки Кузен, и не желает ли погреть на этом нечистые руки.

Но можно, факт. А вот дальше шли совершенно запредельные барьеры, из-за чего большинство разработок защищались секретом производства, а не патентом. Торговый дом или компания, например, за патент на десять лет должна была отдать от миллиона рублей, не считая комиссий на месяцы, а то и годы, и прочего подобного.

Патент же для корпорации был просто запредельно дорогим. От десяти миллионов и выше, чаще — выше.

При этом, изобретательство Империя поощряла, как для себя, так и для подданных, не входящих в организации типа торговый дом или корпорация. Частный патент подданному можно было получить бесплатно, причём не только на долю с использования, но и, например, запретительный. А вот к секретам производства корпораций Империя относилась довольно вольно.

Интересы государства — и всё тут. Хотя и корпорации шли на соглашения, и скрыть от имперских проверяльшиков было можно: преступлением сокрытие не являлось, поскольку действия проверяльщиков и шпионов были «серой зоной», прямо не регламентированной никаким законом.

В общем — бардак, и чёрт голову сломит, будем честны. Вдобавок, такая техника, как Левиафан самим фактом своего существования подпадает под обязательное лицензирование. Можно, конечно, не лицензировать… И дождаться отряда карателей в механизированных доспехах, которые «незаконный технический объект» конфискуют, по причине «злостного нарушения Законов Империи».