Ее спасал телефон. Вернее, его молчание. Ни одного сообщения от мужа. Ни «как ты?», ни «скучаю». Деловая переписка с ассистентом о том, чтобы не забыть забрать костюм из химчистки, не в счет. Она убрала телефон в карман, чувствуя себя еще более одинокой, чем пять минут назад.

Именно в этот момент ее взгляд, блуждавший по толпе в поисках хоть чего-то настоящего, упал на него. Вернее, на неё.

На краю поляны, у старого, почти голого дуба с могучими, но уже обнаженными ветвями, стояла юная волонтер в яркой жилетке и озадаченно смотрела вверх. А на самой нижней, но все еще пугающе высокой ветке того самого дуба, сидел маленький, огненно-рыжий комочек. Котенок.

Он был так мал, что казался всего лишь рыжим пятнышком на фоне серой коры. Он сидел, вжавшись в ствол, его крошечное тельце дрожало от страха и холода. Спина была выгнута дугой, а хвост поджат так, что казалось, он вот-вот исчезнет. Из его груди вырывался тихий, но отчаянный жалобный писк, больше похожий на стон. Это был звук абсолютной беспомощности.

— Ах, бедняжка! — вздохнула Алена, заметив направление ее взгляда. Она поднесла руку к груди в театральном жесте. — Говорят, он там уже с утра. Боится слезть. Не волнуйся, сейчас кто-нибудь из работников парка придет, достанут. У них есть стремянка.

«Сейчас». Это «сейчас» длилось уже полчаса, если не больше. Вика наблюдала, как котенок, испугавшись резкого взмаха крыльев пролетающей вороны, жалобно мяукнул и попытался подняться выше. Ветка предательски качнулась, с нее градом посыпались последние рыжие листья. Сердце Вики сжалось так сильно, что она едва не вскрикнула. Это был не просто котенок. Это было нечто живое, хрупкое и напуганное в этом выверенном, декоративном мире. Нечто настоящее, что не вписывалось в идеальную картинку.

Она почувствовала странный импульс — острый, почти иррациональный. Потребность действовать. Не ждать, пока придет «кто-нибудь». Не делегировать ответственность, как это делал Дмитрий, решая все вопросы деньгами и поручениями подчиненным. Сделать что-то сама. Что-то нелепое, возможно, глупое, но настоящее. Спасти это крошечное, дрожащее существо.

— Ты куда? — удивленно спросила Алена, увидев, что Вика делает решительный шаг вперед.

Но Вика уже не слышала ее. Она шла к дубу, сбрасывая с плеч невидимые оковы ожиданий и условностей. Ее каблуки вязли в мягкой земле, ветер бесцеремонно трепал ее идеальную прическу. Она не знала, что будет делать. Просто не могла оставаться в стороне.

— Девушка, осторожно! Он дикий, может поцарапать! — крикнула ей вслед волонтер.

Виктория уже не слушала. Она скинула каблуки, и холодная влажная земля неприятно охватила ее босые ступни. Подойдя к стволу, она оценила ситуацию. Ветка была низкой, но не настолько. Придется подтягиваться.

«Боже, что я делаю? — пронеслось в ее голове. — Мне тридцать два, я жена успешного человека, и я собираюсь влезать на дерево в Prada? Дмитрий с ума сойдет…»

Но мысль о том, чтобы остановиться и вернуться к притворным улыбкам и пустым разговорам, была еще нелепее. Вздохнув, она ухватилась за шершавую кору.

Это оказалось сложнее, чем она думала. Узкая юбка, элегантная и сковывающая каждое движение, стала ее злейшим врагом. Каждая секунда этого восхождения была пародией на грацию. Она чувствовала, как на нее смотрят десятки глаз — участников вернисажа, детей, волонтеров. Наверное, она выглядела полной идиоткой.

Наконец, ей удалось забраться на толстый сук и усесться на нем верхом, как нелепая барышня из прошлого века. До котенка оставалось протянуть руку.

— Иди сюда, малыш, — прошептала она, стараясь, чтобы голос звучал ласково и не дрожал. — Все хорошо. Я тебя не обижу.

Рыжий комочек с опасливым интересом посмотрел на нее. Он сделал неуверенный шажок. Еще один. Вика протянула руку, и в этот момент порыв ветра резко качнул ветку. Она инстинктивно вскрикнула и отшатнулась, а котенок, испугавшись, метнулся назад, на самый конец ветки. Та затрещала под его легким весом так громко и угрожающе, будто ломалась пополам.

У Виктории перехватило дыхание. Она сидела на дереве, в нелепой позе, с разодранными в клочья колготками, а ее спасательная миссия обернулась полным провалом. Она не спасла котенка. Она загнала его в еще большую ловушку, сделав его положение еще более опасным.

И тут до нее донесся новый, нарастающий звук, от которого кровь застыла в ее жилах. Это был не треск ветки. Это был низкий, мощный гул моторов и пронзительный вой сирен, который вот-вот должен был вывернуть за поворот аллеи.

Кто-то вызвал пожарных.

Мысль о том, что сейчас приедут пожарные, заставила Вику почувствовать себя идиоткой космического масштаба. Пожарные! Из-за котенка! Ее мозг услужливо нарисовал картину: бравые парни в касках, разматывающие рукава для тушения ее репутации. Она ясно видела лица гостей вернисажа — эти смешки за изящно поднятыми ладонями, эти осуждающие взгляды, этот шепоток: «Смотрите, жена Волкова совсем свихнулась!»

Рыжий виновник торжества, почуяв неладное, жалобно мяукнул. И этот звук, такой настоящий и беззащитный, вернул Вику к реальности. Нет, она не позволит этому рыжему заложнику дерева и общественному мнению сломать себя.

«Соберись, Виктория! Ты не трусиха!»

Сжав зубы, она попыталась подтянуться и дотянуться до него. Но узкая юбка, и без того ставшая врагом номер один, решила нанести ответный удар. При попытке сделать движение, ткань натянулась, как струна, и раздался короткий, но выразительный звук «р-р-раз!». Шов на бедрах предательски разошелся, обнажив гораздо больше, чем она предполагала.

Холодный осенний ветерок тут же принялся фамильярно обдувать ее бедра, одетые в… Боже, только не это!.. в те самые дурацкие трусы с смешными розовыми пони, которые она надела сегодня утром «на удачу», втайне от самой себя, в пику этому всему пафосному миру. Теперь эти глупые, веселые лошадки смотрели на белый свет с таким видом, будто насмехались над ней вместе со всеми.

Паника сменилась ступором. Она висела на суку, в разорванной юбке, с оголенными ногами в идиотском белье, а внизу уже слышались грубые голоса и тяжелые, уверенные шаги.

— Расступись, прибыли! — раздался молодой голос, и толпа с любопытством расступилась.

— Ну-ка, посмотрим, что тут у нас за возгорание, — прокомментировал кто-то из гостей вернисажа с едкой ухмылкой.

Вика зажмурилась, молясь, чтобы земля поглотила ее прямо сейчас, вместе с деревом, котенком и этими несчастными пони.

Но земля не разверзлась. Вместо этого ее окутала странная, плотная тень, перекрыв солнце. Она медленно, словно в страшном триллере, подняла глаза.

Перед ней стоял Он. Не просто пожарный. А ходячее олицетворение всего, чего ей так не хватало в жизни. Высокий, широкоплечий, в заляпанной грязью и потом форме, которая лишь подчеркивала мощь его фигуры. Из-под каски на нее смотрели насмешливые, пронзительно-карие глаза, в которых читался не только профессиональный интерес. В уголках его губ играла сдержанная, но оттого еще более притягательная улыбка.

— Ну что, мисс, — произнес он спокойным, низким голосом, в котором звенел металл и безмятежная уверенность. — Устроили тут у себя курорт? Или просто решили проверить, насколько прочна наша спасательная техника?

От его тона по ее коже пробежали мурашки — наполовину от унижения, наполовину от чего-то острого, запретного и пьянящего.

— Я… я спасаю кота, — выдохнула она, чувствуя, как горит все лицо, шея и, кажется, даже кончики ушей.

— Вполне очевидно, — парировал он, его насмешливый взгляд скользнул по ее нелепой позе, задержался на разорванной юбке и на мгновение — на тех самых, ненавистных теперь, пони. Улыбка стала шире, открыв белые зубы. — Успешно, я смотрю. Особенно стратегически важный объект в районе юбки проработан.

В этот момент котенок, словно решив добавить драмы, жалобно и громко мяукнул. Все взгляды — пожарных, зевак, и этого невыносимо привлекательного наглеца — снова устремились на Вику.