– Ни к чему… И вообще… Чем дольше я думаю обо всем этом, тем больше убеждаюсь, что чем меньше мы знаем, чем меньше пытаемся понять – тем для нас лучше. Слепца ведут боги, зрячий же сам отвечает за каждый свой шаг…

И вновь потянулись мгновения. Одно сменялось другим, каждое походе на предыдущее словно травинки.

Шед, погружаясь в полудрему, начал клевать носом. Казалось бы, прошло всего лишь мгновение, когда служитель окликнул его, возвращая в мир яви.

– Хранитель!

– Да? – тот встрепенулся, вскинулся, воззрился на него растерянным взглядом ничего не понимающих со сна глаз.

– Все.

– Что "все"? Я… Я что, проспал второй жребий?

– Нет.

– Нет? – этот ответ лишь еще сильнее озадачил мага.

– Все матери, жены и дочери города вытянули свой камень судьбы. Но ни одной из них не выпал белый.

От недавней дремоты не осталось и следа. Взгляд сощурившихся глаз стал внимателен и насторожен. Хранитель огляделся вокруг. В зале остались лишь служители и воины. Все остальные покинули стены храма. Это ничего не объясняло, однако, с другой стороны, несколько упрощало дело – он мог говорить, не заботясь о том, как простолюдины истолкуют его слова.

– Что это значит? – Шед повернулся к жрецу.

– Пришли не все? – спросить Гешт одного из своих помощников.

– Все, – развел руками тот.

– Ты уверен?

– Конечно. Никто не осмелился бы пойти против воли хозяев города. А тем более богов.

– Ради себя – разумеется. Но матери безразлична своя судьба, когда речь идет о ее ребенке. Женщина могла спрятать дочь.

– Здесь все служители родов. Им известны все рожденные в городе. И от их взгляда не скрылось бы отсутствие кого-либо на обряде.

– Ребенок мог быть спрятан раньше. Еще при рождении.

– Но это бессмысленно! Тем самым он был бы лишен будущего, не признанный, не принятый в родовой круг! – воскликнул внимательно следивший за их разговором Хранитель.

– Это понимаем мы, – качнул головой Гешт. – Но женщина – существо не разума, а чувств. Она не доискивается до причин, не заглядывает далеко в будущее, живет так, как велит ей сердце. То же говорит: "Чтобы иметь грядущее, нужно дожить до него". А жребий – шаг к смерти.

– Нет, старина, – маг вздохнул. – Родившаяся и выросшая в истинной вере не могла бы поступить так. Тем более,что у ребенка есть еще и отец, который не допустил бы подобного.

– Но как же тогда… – служители не могли понять происходившего, не видя другого объяснения.

– Может быть, на этот раз дракон удовлетворится одной жертвой? – предположил кто-то из них.

– Нет, – качнул головой Шед, отметая все ложные предположения в миг, когда они только зарождались, не давая им развиться в нечто большее – надежду. – Раз жребий не пал на горожан, значит, – он вздохнул, на миг сжал губы, словно собираясь с силами перед тем, как принять важное решение, – нам нужно идти к караванщикам… хотя мне этого совсем не хочется…

– Они – чужаки. Ты не обязан думать о них, – заглянув в глаза старому другу, проговорил Гешт.

– Они – наши гости… И вообще, странно все это…

– Пути богов ведомы лишь Им. Да и кто мы такие, чтобы судить о причинах и значении Их поступков, когда нам не понятно даже, что и почему мы делаем сами?

Так мы идем в караван?

– У нас есть выбор? – хозяин города на миг поджал губы, пожевал ими.

В зале на мгновение воцарилась тишина.

– Хранитель, – воспользовавшись ей, проговорил начальник внутренней стражи, – ты устал. Прости, что я вмешиваюсь, но мне кажется, что тебе лучше отдохнуть. Мы, твои верные помощники, справимся со всем.

– Я должен…

– Страж прав, – поспешил поддержать воина жрец. – Так будет лучше, – он говорил настойчиво и, в то же время – мягко, не требуя, но прося. -Ты должен быть в безопасности.

– Я и так…

– В безопасности? Здесь – да.

– Здесь – это где? В моем городе? Я и не собираюсь его покидать. А до тех пор, пока я буду в пределах границ оазиса, со мной ничего не может случиться.

– Караванщики – чужаки. Им нет дела до города, они не следуют нашим законам, подчиняясь правилам, которые были установлены богами специально для них. Кто знает, что может прийти им в голову? Что, если они не просто не подчинится нам, но и воспротивится воли города, которая распространяется на них лишь в той мере и постольку поскольку они находятся на нашей земле?

– Которую они могут покинуть в любое мгновение, – кивнул страж, довольный, что старший служитель встал на его сторону. Одному ему было бы трудно убедить хозяина города.

– Оган… – маг недовольно поморщился. Ему не хотелось спорить. Тем более, когда он видел, что жрец и воин не одиноки в своем стремлении удержать его здесь, что к ним готов присоединиться и Агдор, молчавший лишь потому, что другие говорили то же самое, о чем думал он. – Конечно, вы правы: караванщики – странники пустыни, они живут своей жизнью.

– Вот я и говорю…

– Но…

– Но? Какие тут могут быть еще "но"?! – недовольно заворчал Гешт, в то время как Оган и Агдор, переглянувшись, нахмурились, взявшись за рукояти мечей, которые как и все остальные воины никогда не снимали с поясов.

– Они нам ничем не обязаны.

– Они вошли в город, живут его теплом, торгуют…

– Это их право. И наша обязанность. Город не может прогнать караван прочь. Закон запрещает нам это. Город может лишь запросить плату за вход.

– Пусть это и будет плата…

– Платят прежде чем войти, а не уже будучи внутри. Я должен сам пойти в караван и переговорить с его хозяином. Он знает, в чем причина наших поступков. Надеюсь, он поймет…

– Если кто-то из торговцев вытянет жребий – это будет воля богов, а не наша просьба.

Шед взглянул на служителя с долей сомнения.

Обычно он не спорил с Гештом по вопросам веры. Это была стихия служителя, лучше которого никто в городе не знал и не чувствовал ее тонкого полотна. К тому же, сейчас на сторону жреца, пусть по каким-то своим, но, все-таки, достаточно весомым причинам встали еще и стражи. Шед впервые оказался один против всех и чувствовал себя несколько неуютно. Может быть, он действительно зря упрямился, сомневался, медлил? Жребий – воля богов. В нем участвуют все, кого он застает на месте. И ничто не осудит его за следование воле небожителей.

"И, в конце концов, что может случиться? – думал он. – Торговец говорил, что они – спутники бога солнца. Господин Шамаш – самый могущественный из небожителей. Он может защитить даже от судьбы. Так что… В караване идет немало рабынь.

Наверное, жребий должен пасть на одну из них. Может быть, таким образом бог солнца хочет помочь нам, облегчить бремя жертвы. Возможно, так нужно, чтобы у Него было время поговорить с драконом, узнать, что разозлило его. Или же… Или же господин хочет, чтобы мы помоги Его спутникам восполнить потери… Если это так, – он прикусил губу, – что же… Мы купим эту рабыню. Заплатим со всей щедростью, на которую способны… Так будет правильно. И справедливо".

– Ладно, – наконец, кивнул он. – Хорошо. Пусть будет по-вашему: я останусь здесь.

– Вот и славненько! – довольный жрец потер руки. – Слава богам, направившим тебя на путь истины! Обещаю проследить за всем…

– Нет, – качнул головой Шед. – Ты останешься со мной.

– Почему? – в глаза Гешта вошло удивление.

– Мне так хочется. Достаточно веская причина?

– Однако… – тот уже был готов возразить, что как старший служитель должен сам следить за проведением обряда. Но потом, подумав, решил: а почему, собственно, он должен спорить с Хранителем? Вообще-то нигде не сказано, что обряд должен проводить именно жрец. Это под силу любому служителю. – Верг, – окликнул он того из своих помощников, который по-прежнему держал в руках мешок с камнями судьбы.

– Я все сделаю, – наклонив голову в знак понимания, проговорил тот. – Наилучшим образом. Не беспокойся.

– Я пошлю с тобой нескольких воинов, – оглядев худощавую, изможденную постом фигуру старого служителя, проговорил Оган.