Не люблю подниматься через паркинг. Обычно водитель высаживает меня именно здесь. Люблю простор, после стольких лет закрытых пространств и камер.

Пройдя несколько метров, я обернулся. Девчонка стоит на месте, обхватив себя руками.

Несчастная.

Я сунул руки в карманы. Сжал челюсти, смотрю несколько секунд на эту удручающе-грустную картину.

— Если я ещё раз повторю, ты будешь наказана, — сказал, повернулся и пошел внутрь, с удовлетворением слушая за собой поспешные шаги.

Ей недолго осталось упрямиться.

Скоро она будет ловить каждое моё слово, выполнять все мои приказы и указания…

Софья

Я пошла за ним. Торопливо ступаю, боюсь не успеть и сильнее его разозлить. Холодная мимика его лица и так не выражает ничего хорошего. А после того, как я остановилась, Давид и вовсе видно разозлился.

Подошли к стеклянному входу, двери автоматически разъехались, впуская нас в такой же стеклянный холл.

Давид пошел к лифту, я за ним. Нет ни охраны, ни рамок. Видимо в таком грандиозном сооружении всё работает автоматически. Начинено роботами, камерами слежения и сигнализациями.

И точно, когда мы подошли к стеклянному лифту, Давид остановится возле светящейся панели, по которой тут же поползла полоса сканера.

Дверь лифта открылась только после процедуры сканирования лица Давида.

Он вошел в лифт, я поспешила за ним. В лифте ни кнопок, ни зеркал ничего того, что обычно бывает в лифтах. Мы поднимаемся, и я вижу всё пространство вокруг, стеклянные холлы, круговые лестницы, какие-то шары — элементы дизайна.

Давид стоит, сунув руки в карманы, равнодушно смотрит вниз на удаляющийся первый этаж или скорее ярус.

Наконец лифт остановился. Передо мной абсолютно белый холл. Давид вышел, я за ним. Он подошел к белоснежной двери, она щёлкнула и открылась.

— Проходи, — он вошел и рукой махнул в сторону гостиной, которая, как только я вошла, оказалась передо мной.

Дверь прикрылась и щёлкнула, я обернулась, посмотрела, как она закрывается и подумала в этот момент — что если я не смогу её открыть?

Но если всё так как я думаю, мне самой не придётся её открывать. Если это жилище Нечаева, то я получается здесь наподобие пленницы.

В тот момент, когда я уйду отсюда по собственной инициативе, будет последним днём моего отца на свободе.

С нескрываемым интересом рассматриваю гостиную. Весь интерьер до оскомины белоснежный, даже глазам больно от белого цвета вокруг. В огромные стеклянные окна видны такие же грандиозные здания напротив. Дух захватывает от масштабов и видов.

На ходу расстёгивая рубашку, Давид пошел в сторону, к лестнице наверх.

Почему он раздевается?

Зубы мои снова застучали друг об друга.

Стою посередине просторной гостиной, не в состоянии сдвинуться с места. Смотрю, как мужчина пружинящим шагом поднимается по лестнице, снимает рубашку, оголяя крепкие плечи, жилистые руки с парой небольших татуировок на предплечье.

Давид поднялся наверх и скрылся за белоснежной стеной. Я осталась стоять, подрагивая от страха и неизвестности.

Что мне тут делать, в этом чуждом пространстве?

Что я тут буду делать?

Может, прикажет быть горничной, или что… дальше свою мысль не пускаю, чтобы не впасть в панику прямо здесь и сейчас.

Несколько долгих минут… не знаю, сколько прошло, прежде чем Нечаев снова показался на верхнем ярусе. Теперь на нём спортивные, тренировочные штаны и белая футболка. На ногах беговые кроссовки.

Спускается, и как будто думает о чём-то, а про меня совершенно забыл. Поворачивает голову, видит меня стоящую возле гостиной и останавливается.

— Ах, точно, — пошел в широкий проход под лестницей, — иди за мной.

Я сдвинулась с места. Сделала шаг в сторону, куда он показывает и остановилась.

— Ну, хватит, Софья, я не буду тебя кусать, — раздраженно развёл руками.

Неуверенно пошла к нему.

Куда он меня ведёт, вообще не понимаю, но иду, сквозь трепет и страх…

В широком стерильно белом коридоре несколько дверей и проход дальше.

Там впереди столовая и кухня, судя по краешку открывшегося интерьера. Но мы туда не пошли. Давид толкнул одну из дверей и предо мной открылась комната. Вернее спальня. Тут обнаружилось немного других расцветок. Серое, бежевое и совсем чуть-чуть красного в рисунках на стенах.

— Будешь пока тут жить.

— Пока?

Что он имеет в виду под этим — пока?

— Потом, возможно перейдёшь в другую комнату, — он посмотрел мне прямо в глаза, я не увидела ничего кроме серьёзного взгляда. — Там кухня и столовая, сама разберёшься, — указал в сторону стены, за которой столовая.

— Что я должна делать?

— В смысле? — он нахмурился.

— У меня будут какие-то определённые обязанности? Я должна отрабатывать… убирать, готовить…

— Что за бред. Какие ещё обязанности. Убирать тут есть кому.

— Но тогда зачем я здесь? — непонимающе смотрю ему в глаза.

Его взгляд скользнул по мне, и словно волна какая-то внутри, ощущение опасности, настороженности и нежелания понимать, зачем я здесь.

Мы с ним не просто разные люди, мы как будто с разных планет. Он слишком взрослый, слишком серьёзный и хмурый. А я… я ещё не готова и не понимаю, что от меня хочет этот человек. Не представляю никаких между мной и ним отношений. Никакого плана. Не воспринимаю и не приемлю.

Он чужд мне настолько, что почти ненавистен. Я готова всеми силами своего сердца и души начать его ненавидеть. Для этого нужно совсем немного. Большую половину дела он уже сделал, осталось совсем чуть-чуть. Но именно этого чуть-чуть я боюсь больше всего.

— Зачем? — повторила, повернула голову и ненамеренно, так получилось, что посмотрела на кровать.

— Разберёмся, — сказал, проследив за моим взглядом, повернулся и вышел из комнаты. Его шаги затихли, щёлкнула дверь.

Ушел.

Я выглянула из комнаты. Точно ушел. Уже смелее осмотрелась вокруг. Ни камер слежения, ни чего-то на них похожего тут нет. Уже легче. Не хотелось бы чувствовать себя под прицелом его взглядов.

Прошлась по комнате, открыла большой зеркальный шкаф, просто ради любопытства. Внутри пусто.

Конечно, пусто.

Подошла к окну с нежными, полупрозрачными шторами, отодвинула и посмотрела. Вид из окна всё тот же. За окном давно ночь. Перед глазами блестящие огнями высотки.

Обернулась. Подошла к двуспальной кровати, потрогала. Идеально застеленное покрывало серебристого оттенка.

Потом пошла к выходу. Выглянула осторожно, никого. Повернула в сторону столовой и кухни. Тут тоже всё идеально белое. Но стиль уже не такой как в гостиной.

Подошла к плите посмотрела. Обернулась, открыла шкаф. Под островом посуда. За окном снова ночь и недосягаемая высота.

Открыла высокий холодильник. В нем полно разных продуктов, всё красиво лежит по полочкам, идеальный порядок. Интересно, пищу ему тоже кто-то готовит. Раз он говорит, что убирать есть кому.

Я-то не особо сильно разбираюсь в кулинарии. У нас дома готовит повар. Но сейчас я вдруг почувствовала себя голодной. Во время ужина дома, я практически ничего не съела, а тут холодильник полный еды, конечно, у меня в желудке сразу засосало.

--

Ну, а раз какое-то время, как сказал Давид, я должна тут жить, то и питаться мне нужно тоже здесь. Потянулась, достала бутылочку йогурта с лесными ягодами, посмотрела срок годности. Свежий. Открутила крышку и приложила горлышко к губам. Выпила немного. Облизала губу, ещё выпила.

Нормально.

Сейчас страх уже немного ушел, появилось любопытство.

Я позаглядывала в шкафчики.

Честно говоря, не сильно понимаю, что мне делать в этом месте.

В это время дома я должна сейчас заниматься. Начала разучивать концерт фортепиано с оркестром. Моя педагог, Нина Степановна только недавно дала ноты, сказала, будем выходить на новый уровень.