Мне хотелось закричать: «тогда почему?!», но я поняла, что у меня нет сил слушать его исповедь. Что сейчас я нахожусь в таком раздрае, в каком не могу оценивать трезво собственные чувства.

- Хватит, - поморщилась устало, вырывая у него свою руку. – Я ухожу.

- Мы ещё поговорим, - донеслось мне в спину. – Поговорим, когда ты успокоишься. И я верю, что ты меня поймёшь… Ты всегда понимала.

Я уже шагнула за дверь, но на этих словах обернулась.

- Не надейся.

- Но я все же буду.

***

Забрав Тимку из садика, я повела его туда, где ему очень нравилось – в веревочный парк.

Хотела, чтобы сын максимально расслабился перед тем, как я приступлю к непростому разговору.

Сердце замирало каждый раз, как Тимур оказывался высоко над землёй, перемещаясь между локациями – в моей душе, на самом дне, ещё оставался застарелый страх его потерять. Но я понимала, что не могу ограждать его всю жизнь от всего подряд – это попросту лишит сына самостоятельности…

Наконец, когда сын выдохся от лазанья по верёвкам, мы купили по мороженому и приземлились на лавочку.

Я заговорила…

- Родной, папа сегодня снова не придет домой.

Он вскинул голову, огорченно нахмурил брови…

- Почему?

- Потому что он мне обо всем рассказал. Про другую тётю. Тебе больше не нужно бояться, что ты что-то нечаянно мне скажешь.

Тимка растерянно потупился. Наверно, что-то взвешивал в своей голове, пытался понять, как вести себя дальше…

- Прости меня, - произнес наконец едва слышно.

Я прижала его к себе.

- Ты не виноват. Папа не должен был просить тебя врать. Это нехорошо.

- Я просто испугался, что тебе будет плохо…

- Я знаю. Понимаю.

Он уткнулся лицом мне в плечо, глухо пробормотал…

- Вы теперь разведетесь?

- Скорее всего. Но ты здесь не причём. Просто папа поступил со мной плохо. И ещё хуже то, что он пытался это скрыть, что подговорил тебя обманывать.

Тимка молчал долго. Я понимала, что сейчас внутри него клубится огромное количество тревог, как всегда бывает перед столкновением с неизвестностью. Когда не понимаешь, что будет с твоей жизнью дальше.

Я и сама этого сейчас не понимала.

- И я больше не увижу папу? – наконец жалобно спросил сын.

- Почему ты так думаешь?

- У меня в садике есть мальчик. Паша. Ты его знаешь. Его родители развелись и папа к нему больше не приезжает. И не звонит.

Мне были понятны страхи сына, вот только я, увы, не могла их успокоить. Потому что тут от меня ничего не зависело. Нельзя заставить другого человека что-то делать против воли. А как будет вести себя Коля с сыном после развода – я не знала.

Мне хотелось верить, что он его не бросит. Хотя не могла простить ему того, как он манипулировал Тимкой, но чтобы сын страдал без отца – я и подавно не желала.

- Не сравнивай, солнышко, - ответила ласково после паузы. – У всех все по-разному. Только от самих людей зависит, как они себя поведут. Я думаю, что папа тебя любит. И он о тебе не забудет.

Мы замолчали, некоторое время просидели молча, обнявшись.

А потом рядом вдруг прозвучал незнакомый голос…

- Извините, пожалуйста, что отвлекаю. Но можно я подарю вам эти шарики?..

Перед нами стоял мужчина.

Я мельком отметила светлые волосы, очки в массивной тёмной оправе и прячущиеся за ними голубые глаза. В руках у него были воздушные шары – огромная разноцветная охапка.

Раньше, чем я успела как-то отреагировать, сын вскинул голову и с любопытством посмотрел сначала на незнакомца, а потом на шарики.

- А почему они вам не нужны? – спросил Тимка.

Я и сама оказалась невольно заворожена таким простым, казалось бы, зрелищем – рвущиеся в небо воздушные шарики, но их вид пробуждал внутри какой-то детский восторг, ощущение беззаботности, лёгкости, счастья…

Шарики отсылали куда-то в детство. В те времена, когда жизнь была гораздо проще, чем теперь. И когда самой большой печалью было то, что в киндере не выпала понравившаяся игрушка.

Я снова посмотрела на незнакомца. Показалось, что вопрос Тимура его смутил.

Мужчина вздохнул. Явно вошедшим в привычку жестом поправил очки, хотя они вовсе и не стремились сползти с переносицы…

И, в конце концов, с обезоруживающей откровенностью произнес:

- Той, кому я их купил, они оказались не нужны. И я подумал – почему бы не подарить кому-то? Это ведь лучше, чем просто выбросить?

Я почему-то ощутила, что это очень прямой, искренний человек. Хотя было странно делать такие выводы после того, как он сказал всего пару фраз, но именно таким было моё первое впечатление.

А Тимка, тем временем, не унимался. С чисто детской непосредственностью продолжил спрашивать…

- А почему они ей не нужны?

Мужчина явно растерялся, а потом, словно бы и сам от себя не ожидая, рассмеялся.

- Это долгая и грустная история, - ответил наконец.

- А мы не торопимся! – уверенно заявил сын.

Взгляд незнакомца обратился ко мне.

Он смотрел… необычно. Не оценивал на вид, как часто делают другие мужчины при первой встрече. Но взирал при этом внимательно, как будто пытался заглянуть куда-то глубже, дальше, чем просто внешность.

- Я могу присесть? – спросил он у меня. – Меня Вадим зовут. Если я вам мешаю – не стесняйтесь сказать. Я вовсе не хотел…

- Не мешаете, - ответила без сомнений, даже сама от себя не ожидая. – Я Ксюша. А моего сына зовут Тимур.

Ну что было дурного в том, чтобы просто поговорить с человеком? Тем более, что у него явно что-то произошло.

Присев рядом с Тимкой, он задумчиво потёр лоб. Вновь поправил очки, словно это помогало ему собраться с мыслями.

В конце концов, он снова вздохнул и сказал:

- Я нес эти шарики своей девушке. У неё сегодня день рождения. Планировал потом отвезти её в ресторан, вручить подарок и… сделать предложение. А она, увидев эти шары, заявила, что не ожидала от меня такой жадности. Что я мог бы подарить ей что-то получше. И что между нами все кончено.

Вадим криво улыбнулся и, хмыкнув, добавил:

- Ну, выходит история не такая уж и долгая.

У меня дрогнуло сердце. Что-то внутри меня откликнулось, потянулось к чужой беде.

А Тимка озабоченно нахмурился и очень серьёзно заявил:

- Значит, она вас не любила.

- Я тоже пришёл к такому выводу, - кивнул Вадим.

Я покачала головой.

- Может, она на эмоциях. Может передумает, извинится…

Вадим взглянул на меня с удивлением. Спросил неожиданно:

- Простите, а вы… замужем, наверно?

Я усмехнулась.

- Я развожусь.

Мужчина смутился. Его рука вновь потянулась к очкам, но он, будто спохватившись, её отдернул.

- Простите, - извинился снова. – Я просто хотел сказать – разве можно простить, когда тебе дали понять, что все, что от тебя нужно – это дорогие подарки?.. Что тебя лишь используют, а не любят?..

- Нельзя! – ответил вместо меня Тимка. – И мама тоже правильно делает, что не хочет прощать папу.

Теперь уже удивилась я, когда услышала эти слова сына. Похоже, рассказ Вадима словно бы позволил ему взглянуть на нашу ситуацию со стороны, прийти к новым выводам.

Вадим же посмотрел на меня и сказал:

- Знаете, моя бабушка говорила – что Бог ни делает, все к лучшему. Я, признаться, не столь религиозен, но тоже считаю, что раз так случилось – это к лучшему. Хорошо, что я узнал её истинную натуру сейчас, а не позже, когда мы, возможно, уже были бы женаты. А вы как считаете, Ксюша?..

Я всегда терпеть не могла ту поговорку, которую он озвучил.

Ну что хорошего в том, что муж мне изменил? В том, что мне больно? В том, что вся моя жизнь просто развалилась на части?..

Хотя кое-что хорошее все же было. В том, что я обо всем узнала. Что больше не буду жить в грязи и обмане, с тем, кто не достоин ни слез, ни сожалений.

Я пожала плечами.

- В вашем случае это точно к лучшему. Хотя вы очень спокойны для того, с кем… так поступили.