Чужая комната. Чужие мы. И между нами – только неизбежность.

Потому что я знала, что ни за что его не прощу. Слишком любила, слишком верила, слишком обожала этого человека, чтобы теперь принять то, что он не любил в ответ. Не уважал. Унизил ложью, изменой, предательством. Вывалял в грязи все, что нас связывало. И ещё вмешал в это сына, что ранило особенно сильно.

Я дождалась, когда закроется дверь в номер и знакомые, прежде такие родные шаги, приблизятся.

Повернулась к мужу лицом, сухо бросила…

- Говори поживее. Мне тошно от одного твоего присутствия.

Он сглотнул. Наверно, понимал, что не сумеет оправдаться, не сумеет отмыться. Да мне и не нужны были его оправдания. Все, чего я сейчас хотела – это узнать, что произошло с моим ребёнком.

Коля отвёл глаза в сторону. Чуть помолчав, неожиданно произнес…

- Ты мне не поверишь, но я люблю тебя. Очень люблю тебя. Поэтому и сделал… это все.

Услышав такое заявление, я резко хохотнула.

- Да что ты? То есть изменил ты мне тоже именно от любви большой? Бедняга, наверно, надорвался весь, пока пыхтел над своей шлюшкой! И все во имя семьи, во имя любви! Сам-то слышишь, как это все звучит?!

- Я понимаю твою реакцию… но это правда. Просто дай мне объяснить…

- Я уже тебе сказала – вся эта грязь мне неинтересна…

- Поэтому я и завёл любовницу! – сорвался он внезапно. – Чтобы всю эту грязь получить от неё!

Мог ли он сделать ещё больнее, задеть ещё сильнее? Оказалось, что да.

Я презрительно изогнула бровь.

- То есть, по-твоему, это я ещё и виновата в том, что ты оказался кобелиной? Очень интересно! А главное – как удобно! Жена что-то сделала не так – можно изменять! Так выходит?!

- Да нет же…

- Я никогда тебе не отказывала в близости. Ты сам от меня отстранился, если забыл!

- Ты не понимаешь…

- Ты прав. Не понимаю. И особенно не понимаю, как ты мог во все это дерьмо окунуть нашего сына! А я ведь считала, что ты прекрасный папа! Я тебе верила!

Он резко, отчаянно растер ладонями лицо. Словно пытался собраться, привести в порядок мысли, найти верные слова…

Но не было, не существовало таких слов, которые могли что-то исправить в этой ситуации.

Наконец Коля заговорил…

- Я не хотел… я просто пытался сохранить семью…

***

Чуть больше недели назад. Квартира Натальи Ивановны.

Ксюша вышла из кухни в компании его матери, и Николай в этот момент осознал, что это его шанс срочно что-то предпринять.

Исправить он уже ничего не мог. Но предотвратить то, что могло перерасти дальше в настоящую катастрофу, пока ещё было в его силах.

Он присел, усадил сына к себе на колени. Времени на разговоры было мало, поэтому пришлось говорить прямо…

- Тимка, ты ведь видел девушку, которая отсюда выходила? – спросил мягко, чтобы не напугать и не оттолкнуть ребёнка.

Ему просто нужно было выяснить, что именно видел сын.

Тимка поднёс ко рту кулачок, как делал всегда, когда о чем-то переживал. И Николай понял – дело обстоит хуже, чем он надеялся.

После небольшой паузы сын кивнул. Коля попытался аккуратно узнать…

- Ты видел что-то ещё?..

Снова кивок.

Страх в груди нарастал. Расползался ледяной змеей по позвоночнику.

- Расскажешь? – продолжил расспрашивать, хотя и сам уже все понимал.

Ребёнок задрожал. Николай прижал его к себе крепче, поцеловал его волосы…

- Не бойся. Просто скажи папе, что ты видел.

Тимка всхлипнул.

- Тебя… и эту тётю. Вы были голые. И прижимались друг к другу…

Хуже некуда. Все было хуже некуда.

Всё, о чем Николай мог думать в тот момент – это как заставить сына молчать. Тимка ведь все рассказывал матери. Очевидно, именно он ей и позвонил, потому Ксюша и примчалась…

Но вряд ли он успел ей рассказать самое худшее. Тогда она вела бы себя иначе.

- Ты ведь не говорил об этом маме? – спросил Николай, продолжая успокаивать сына, поглаживать его по спине.

- Пока нет.

Господи, спасибо.

- Послушай меня, - заговорил Коля уже серьёзнее. - Ты не должен ей ничего рассказывать…

- Но я никогда не вру маме!

- Ты и не будешь врать. Ты просто промолчишь об этом, чтобы её не расстраивать. Ты же не хочешь, чтобы мама плакала?

- Не хочу, - беспомощно откликнулся сын.

Николай видел, как в маленьком ребенке в этот миг идёт борьба. Между тем, что он считал правильным и тем, что его пугало.

Было стыдно до жжения в груди манипулировать сыном, внушать ему все это… но в этот миг Коля не видел иного выхода. Его самого поработил страх – что Ксюша все узнает, что их браку придёт конец…

- Родной, если ты расскажешь маме – мы с ней поссоримся, - продолжил Николай убеждать. – Может быть, даже разведемся… Ты ведь этого не допустишь? Не скажешь ей ничего?

Глаза Тимки стали огромными, испуганными. Угрызения совести нарастали внутри, грозя разорвать Николая, но страх разоблачения все ещё был сильнее.

Он надеялся, что сын со временем обо всем забудет. Что все наладится само собой. Тимке ведь всего шесть лет…

Хотя сам Николай с годами не забыл того, что ранило его в детстве. И, наверно, послужило причиной того, что он в какой-то момент сорвался. Что его долго дремавшая тёмная сторона взяла над ним верх.

Бывает, мы и сами не осознаем, что какой-то эпизод из прошлого, давно, казалось бы, пережитый и забытый, в итоге накладывает отпечаток на всю нашу последующую жизнь. Оставляет далеко идущие последствия, в которых мы сами себе не признаемся. Делает из нас сломанную игрушку.

Для него таковым был тот миг, когда он видел своего отца в последний раз.

- Не скажу… - наконец услышал он голос сына.

- Значит, я могу на тебя рассчитывать?

Тимка выглядел совершенно несчастным, бесконечно потерянным. Но в итоге покорно кивнул...

- Можешь…

Резкий звук, похожий на хлопок. Дикое жжение в ладони.

Едва отдавая себе отчёт в своих действиях, я ударила мужа по лицу. Впервые в жизни. Ударила того, кого прежде боготворила.

И кто в ответ растоптал меня, сломал нашего сына.

- Ты довёл нашего сына до психолога, - произнесла, сама еще до конца не веря, что все это на самом деле. – Заставил его врать, заставил избегать меня, заставил мучиться!

- Я этого не хотел. Я хотел лишь одного – тебя не потерять…

- Может, тогда просто не стоило трахать другую женщину?!

- Я хотел, как лучше. Я правда хотел, как лучше!

- Я устала слушать этот бред.

Я развернулась, понимая, что все, что мне сейчас нужно – увидеть своего ребёнка, поговорить с ним и успокоить… И просто снять с него ту тяжкую ношу, которую так бессовестно и эгоистично на него повесил родной отец. По сути, он попросту взвалил на шестилетнего ребёнка ответственность за свои собственные гадкие, подлые поступки!

Это осознание заглушало во мне остатки боли. Превращало боль в ненависть.

Я устремилась к двери, но рука Коли меня перехватила, сомкнувшись на запястье. Я опустила взгляд, изучая то, что мне было так хорошо знакомо: тонкие пальцы с аккуратно подпиленными ногтями, выступающие на ладонях жилы…

И кольцо из белого золота – свидетель его клятв, свидетель его предательства.

Его прикосновения, что раньше дарили защиту, нежность и покой, теперь вызывали отторжение. Душа рвалась на части, голова ещё не до конца осознала все случившиеся перемены, но тело уже отстранялось от него, сигнализировало о том, что между нами теперь – пропасть. Что родной стал чужим.

С губ сорвалось неожиданное признание…

- Знаешь, что противнее всего? То, что я считала тебя идеальным. Думала, что мне по-настоящему повезло. Что у нас счастливая семья, что мы с тобой - раз и навсегда…

Его большой палец успокаивающе, с щемящей нежностью погладил жилку на моем запястье, под которой отчаянно частил пульс.

- Но ведь это в наших силах – сделать так, чтобы все было навсегда, - возразил он. – Ксюш, я люблю тебя. Я с ней связался не потому, что тебя разлюбил…