Особенно звучно это проявилось в разделе об "аутентичной итальянской кухне":

"Большинство американцев её не заказывает. Поэтому создано собственное меню. Но признаём – продавать это под видом итальянского было не совсем корректно".

Рядом – решение:

"Будет выделен раздел "Fusion cuisine", куда перенесут подобные позиции. Стоимость ребрендинга – три миллиона долларов".

И финальный удар: подсчёт. "Если воплотить всё, чего требуют акулы, итоговые расходы подскочат почти до ста миллионов".

Цифра явно раздутая, но публика увидела другое: умелый выпад в сторону противника.

Вечерние телепередачи разнесли отчёт по студиям. На экране ведущий с усмешкой спрашивал:

"Помните Toscano Garden? Теперь вот такая ирония: Уолл-стрит учит рестораны готовить, а рестораны учат Уолл-стрит считать".

Смех, аплодисменты, комментарии в прямом эфире. Epicura ухватилась за чужой приём и обернула его против акул.

Но на этом история не закончилась. В отчёт добавили ещё пятьдесят страниц – с собственными предложениями улучшений, которых Shark Capital даже не упоминала. Решения были выверены, детализированы, и некоторые оказались удивительно сильными.

Главное из них касалось легендарного "безлимитного хлеба".

"Мы рассматриваем возможность готовить из оставшегося хлеба сэндвичи навынос. Это позволит сократить убытки от списаний и создать новый источник дохода".

Воспоминания сотрудников ожили в сети:

– Когда подрабатывал там, часто делал такие сэндвичи для себя, до сих пор вспоминаю.

– А что в них кладут?

– Рецепта нет – всё зависит от того, какие продукты остались в этот день…

– Звучит интригующе.

Реакция оказалась взрывной. Публика восприняла идею как откровение. Epicura не стала медлить и тут же запустила пробные продажи в нескольких ресторанах.

Аромат свежего хлеба, тёплого и слегка хрустящего, наполненного неожиданными сочетаниями начинки, моментально завоевал клиентов. Очереди вытянулись к кассам, а кассиры с трудом справлялись с потоком заказов.

Успех оказался предсказуемым. Надолго ли его хватит, тот ещё вопрос, но сейчас и здесь не это было важно. Ведь хлеб, который ещё недавно был символом скандала, вдруг стал источником новой энергии и символом обновления.

Сэндвич с безлимитным хлебом, словно забытый рецепт из старых кулинарных книг, неожиданно воскрес и выстрелил в самый разгар скандала. Идея, когда-то запланированная на будущее, но отложенная, встала в строй точно в тот момент, когда общество кипело спорами о кусках хлеба, которых "слишком много" или "недостаточно".

В воздухе витал запах тёплой корочки, только что вытащенной из печи. Сочетание мягкого мякиша и начинки, собранной на скорую руку из остатков, превращалось в особую магию. Люди, разгорячённые полемикой о традициях и правах, вдруг получили простой и осязаемый повод снова заглянуть в Toscano Garden.

Ностальгия сама по себе редко заставляет открыть кошелёк. Но сэндвич стал ключом, оправданием, маленьким праздником. Поток гостей хлынул в рестораны, и уже через несколько дней у немногих точек, где новый продукт продавался, выстроились длинные очереди. Люди терпеливо ждали, болтали, делали селфи на фоне вывески, а аромат хлеба дразнил их изнутри.

Сеть, недавно считавшаяся умирающей, вдруг ожила и превратилась в место паломничества для гурманов.

Даже акционеры, уставшие от провалов и падений курса акций, не могли остаться равнодушными.

– Кто бы мог подумать, что это заведение снова станет модным?

– Похоже, Уитмер всё же подготовился.

– Неужели начинается второй золотой век?

– Значит, акции пойдут вверх?

Ещё месяц назад вера в руководство компании лежала на дне. Два года подряд котировки тянулись вниз, и каждый новый отчёт приносил лишь горечь. Но теперь Уитмер открыто признавал ошибки, говорил о переменах и показывал реальные шаги. Toscano Garden вдруг засиял новым светом, и акционеры впервые за долгое время ощутили надежду.

Менее чем за месяц настроения поменялись так резко, что исход предстоящего собрания оказался туманным.

***

Тем временем сам Уитмер и его соратник Пирс колесили по деловым центрам, встречались с крупными институциональными инвесторами и влиятельными консультантами. Задача была проста и почти невозможна: убедить их поверить в долгосрочную стратегию Epicura.

На одной из встреч Уитмер говорил уверенно, голос его звучал твёрдо, но без нажима:

"Хедж-фонды зациклены на краткосрочной прибыли. Да, сокращение расходов работает сразу, но это не путь к устойчивому росту".

Собеседники переглянулись:

"Но разве сама Epicura не показывала слабые результаты годами?"

Уитмер кивнул, не уходя от прямого удара:

"Верно. Именно поэтому мы полностью меняем философию управления. Нужен настоящий переломный момент".

Он говорил не сухими формулировками, а образами. "Взять ту же историю с хлебом. Все понимают – безлимит порождает огромные отходы. Хедж-фонд предложил простое решение – пайки. Но мы решили действовать иначе: не просто сократить потери, а подарить клиентам новую ценность. Так появились сэндвичи. Они и отходы уменьшают, и прибыль приносят. Это и есть стратегия будущего".

Слушатели молчали, но в их глазах появилась искра интереса. Разница в подходах ощущалась почти физически: холодная арифметика Shark Capital против изобретательности и заботы о клиентах Epicura.

"Есть пословица, – продолжал Уитмер, – если цена одинакова, выбирай самую красивую юбку. То есть при равных условиях люди склонны выбирать то, что ярче и привлекательнее. Сэндвичи – это наша красная юбка. Мы не просто режем убытки, мы создаём ценность".

Воздух в переговорной загустел, и каждый вдох казался тяжелее. Но лица оппонентов постепенно смягчались. Их глаза уже выдавали то, что язык пока скрывал: доверие начало возвращаться. После долгих переговоров и выступлений Уитмер вместе с Пирсом поднялись на борт частного самолёта. В салоне пахло свежей кожей обивки и лёгкой горечью кофе, который только что налил бортпроводник. За иллюминаторами тянулась тёмная полоса неба, прорезанная огнями взлётной полосы, а двигатели глухо рокотали, словно отмеряя шаги их собственного времени.

– Начинали с ужасающего отставания, – сказал Уитмер, осторожно ставя чашку на подлокотник, – а теперь идём нос к носу.

– Чудо само по себе, – отозвался Пирс, устало улыбнувшись. – Все ждали безоговорочного поражения.

То, что ещё недавно выглядело похоронной процессией для Epicura, вдруг обернулось напряжённой гонкой с непредсказуемым финалом. И оба прекрасно понимали, кому принадлежала ключевая заслуга.

Имя этого человека звучало всё чаще в кулуарах – Сергей Платонов, молодой аналитик из Goldman. Его хитрый ход с продажей "Harbor Lobster" – сделка, обставленная так, будто речь шла не о вынужденной распродаже, а о смелой инвестиции в новую перспективную марку – вызвал восхищение даже у старожилов Уолл-стрит. Его же рукой была выстроена изящная контратака против отчёта Shark Capital, и его же фантазия подарила миру сэндвичи из безлимитного хлеба, ставшие настоящей сенсацией.

– Но почему его не взяли с собой? – осторожно спросил Уитмер, скосив взгляд на Пирса. – Ты ведь обычно держишь его рядом.

На лице Пирса мелькнула тень улыбки, больше похожая на горькую складку.

– Сейчас ситуация иная. Вся страна смотрит на нас. Достаточно одного неосторожного слова – и последствия окажутся необратимыми. А у него язык… чересчур острый.

Уитмер тихо выдохнул, вспоминая. Да, именно Платонов в их первую встречу бросил фразу, которая могла бы утопить карьеру любого политика: "С чёрных клиентов прибыли нет". С подобным балластом на совести рисковать было слишком опасно – в момент, когда решал каждый голос.