Брови Пирса сошлись в резкую складку.

– Пошли ва-банк… – пробормотал он.

Значение происходящего было очевидно даже без комментариев. "Безумные деньги" имели невероятный вес для простых игроков. Одно слово ведущего – и котировки взлетали на два-три процента, словно от искры в сухой траве. Тысячи мелких инвесторов ждали сигнала, чтобы броситься покупать.

Акула выбрал именно эту арену.

И особенно тревожно было то, что "Эпикура" держалась на плечах таких самых мелких акционеров. В эпоху 2014-го, когда доля розничных инвесторов в среднем не превышала 10–13%, именно здесь их оказалось необычайно много.

Шоу превращалось в оружие массового поражения, направленное прямо в сердце компании. Для "Эпикуры" цифра участия мелких акционеров достигала поразительных семнадцати процентов – словно в шумной ярмарочной толпе вдруг оказался целый квартал жителей, которых прежде никто и не замечал. В политике семнадцать процентов – это не пыль на дороге, а прочный фундамент, который может склонить чашу весов.

Белая Акула действовал дерзко и нестандартно – он метил прямо в сердца розничных инвесторов. Обычно на подобных выборах на них не обращали внимания: эти акционеры считались спящими, равнодушными. Институциональные гиганты выходили на собрания с дисциплиной армии, показывая до восьмидесяти процентов явки, тогда как простые вкладчики едва собирали двенадцать.

Причина лежала на поверхности. Те, кто вкладывал небольшие суммы, владели лишь крохотными долями и потому не видели смысла срываться ради голосования. Их участие казалось каплей в море. Но Акула явно намеревался разбудить даже этих сонных людей. В его упорстве чувствовалась решимость не выпустить ни одного голоса, даже самого незначительного.

Как же он собирался завоевать доверие этой разношёрстной толпы? Ради ответа все разговоры в переговорной стихли – взгляды обратились к экрану, где шло его выступление.

– В последнем выпуске вы упоминали о возможных нарушениях в "Эпикуре"…, – голос Джима Клейтона разнёсся в эфире, быстрый и резкий, словно дробь по барабану.

Акула улыбнулся уголком губ:

– Ха-ха, вовсе нет. Я не утверждал, что были нарушения. Я лишь сказал, что компания ведёт себя так, будто они могли быть.

– Какая-то осторожность у вас появилась, – прищурился Клейтон.

– Ситуация тонкая, – мягко отозвался Акула. – Я не нападаю. Моя цель – правда.

– С каких это пор хедж-фонды занялись поисками истины? – в голосе ведущего сквозило едкое недоверие.

Словесный удар не поколебал Акулу. Он будто ждал его и спокойно продолжил:

– Верно. Правда сама по себе меня не интересует. Но если правда приносит прибыль – это другое дело.

– Значит, вы считаете, что в "Эпикуре" правда будет выгодной?

– Безусловно.

Признавался он откровенно: действовал не ради справедливости, а ради выгоды. И тут же развил мысль:

– Истина приносит прибыль.

– Оздоровить успешную компанию трудно. А вот в проблемных организациях достаточно выявить слабые места и исправить их – и открываются колоссальные возможности. "Эпикура" именно такой случай.

– То есть вы собираетесь исправить ошибки "Эпикуры" и взвинтить цену её акций?

– Совершенно верно. Через совет директоров можно вскрыть корень проблем, предложить решения – и котировки взлетят. По нашим подсчётам, в течение года цена поднимется минимум до 67 долларов, а возможно – и до 86.

Звучало это как предвыборное обещание – простое, яркое и бьющее прямо в воображение. Текущая цена в 45 долларов в сравнении с прогнозом выглядела ничтожной: рост от сорока восьми до девяноста одного процента!

Но на этом Акула не остановился.

– К тому же, считаю справедливым вернуть акционерам средства от продажи "Harbor Lobster". По нашим оценкам, возможен спецдивиденд не менее шести долларов на акцию.

Шесть долларов на бумагу – щедрый жест, граничащий с откровенным подкупом.

– Шесть долларов? Да это почти взятка, – не удержался Клейтон.

– Нет, – спокойно парировал Акула. – Учитывая, как проводилась сделка, это необходимая мера.

Итак, его программа обретала очертания:

– во-первых, выплатить акционерам по шесть долларов за акцию в ближайшие месяцы;

– во-вторых, в течение года поднять стоимость бумаг как минимум на двадцать два доллара.

Но и этим его арсенал не исчерпывался. Белая Акула словно шаг за шагом разворачивал перед публикой целую кампанию, где каждое обещание пахло быстрыми деньгами и заманчивой выгодой.

Любые выборы редко обходятся без светлых обещаний – всегда находится место и для ударов ниже пояса. Белая Акула не стал исключением. Его слова звучали, как хлёсткие пощёчины:

– Причина слабых результатов "Эпикуры" проста – руководство и совет директоров окаменели. Уитмер держится за кресло генерального уже два десятка лет, а состав совета не менялся три года. При застывших в прошлом лидерах трудно ожидать рывка вперёд.

– Значит, они устарели? – уточнил ведущий.

– Так жёстко говорить не стану, – ответ последовал мягче, но не менее язвительно. – Они упиваются прежними заслугами и не видят перемен. Вместо того чтобы оживить старые бренды, попросту распродали их.

Интервью оказалось коротким, чуть больше десяти минут, но вызвало эффект разорвавшейся гранаты среди мелких акционеров.

В сети заклокотали десятки голосов:

– Держаться до конца – вот правильная тактика.

– Ха-ха, я выиграл, потому что докупил акции на падении!

– Верю Акуле, добавляю ещё две тысячи долларов.

– Но двадцать восемь долларов за акцию – явный перебор…. Хотя он ведь разогнал "Office Depot" на 140% всего за год!

Белая Акула умел решать проблемы, и это было не пустое бахвальство. На его счету уже был громкий случай: бумаги "Office Depot" выросли с трёх с половиной долларов до восьми с лишним. Мог ли он повторить чудо снова? Многие уже начали строить такие надежды.

Но ещё важнее первого обещания оказалось второе.

– Когда ждать спецдивиденды?

– Неужели действительно выплатят по шесть долларов за акцию?

Мир мелких инвесторов жил по негласному правилу: главное – хотя бы выйти "в ноль". Институты, защищённые правилами и стоп-лоссами, безжалостно резали убытки на определённом уровне. А вот частники, в отличие от них, упрямо ждали отыгрыша, замирая в мучительном ожидании.

Большинство акционеров "Эпикуры" оказались как раз в этой ловушке. После продажи "Harbor Lobster" цена акций рухнула на двадцать процентов. Люди мечтали только об одном – вернуть утраченное. И именно это обещал Белая Акула: шесть долларов за акцию всего через пару месяцев.

Но условие было простым и жёстким – только если проголосовать за него.

– Как вообще голосовать на совете директоров?

– Проверь конверт в почте, ха-ха, просто отправь бюллетень до срока.

– А если через брокера – достаточно уведомить через систему.

Инструкции по голосованию хлынули в интернет-сообщества, будто по команде. Было ясно: это не стихийный порыв, а целенаправленная кампания "Shark Capital".

– Хочешь получить дивиденды – голосуй за Белую Акулу.

Фраза эта постепенно превращалась в лозунг. Но именно в тот момент, когда казалось, что настроение толпы окончательно сформировалось, новостные ленты ударили громом:

Эпикура приобретает Double Crab House

Заголовок вспыхнул, как молния.

– Покупка бренда? Да в такое-то время?

– Откуда деньги взяли?

– Неужели…?

– Деньги с продажи "Harbor Lobster"?

Так и оказалось: вся сумма, вырученная от сделки, ушла на новую покупку.

– А как же спецдивиденды?

– Эти деньги ведь обещали вернуть акционерам!

Шесть долларов на акцию, которыми манил Белая Акула, были фактически развеяны на глазах у публики. "Эпикура" показала полное пренебрежение его обещаниями.