— Я закончил, ваше сиятельство, — сказал я.

— Ничего не изменилось. Вы не прошли, — разочарованно вздохнул профессор после долгого взгляда на столы. — Поищите себя в другой специальности.

— Хорошо, — улыбнулся я и пошел к выходу. — Только перчатку свою заберу.

— Что? Какую перчатку? — нахмурился он и остолбенел при виде того, как я поднял со стола черную перчатку, скрытую иллюзией. — Хитро. Сделать так, чтобы все казалось прежним. А я удивлялся, почему вы ничего не использовали в качестве основы. Думал, будете затенять место. Надо было смотреть за вами внимательнее, моя вина, насмотрелся на однотипные действия. Вы зачислены, Дмитрий.

— Спасибо, — сказал я, хотя было большое желание высказать все, что думаю о самоуверенности и надменности. Но ведь сам такой был. Так что просто убрал правую перчатку в карман и вышел.

Теперь надо было решать: псионика или снохождение. И почему тут нельзя использовать все ветки, почему только три? Я говорил на эту тему с Кощеем, он ответил, что ресурсов организма на большее не хватает. То есть можно, но долго чародей не проживет. Свинство, вздохнул я и пошел к кабинету снохождения. Псиоников много, а вот сноходцев почти нет. К тому же не оставляло меня дурное предчувствие об открытой форме псионики. Но имел ее в виду как запасной вариант.

И все прошло успешно. Я прочитал заклинание на осознанный чародейский сон и увидел сознание профессора снохождения князя Горчакова. Во сне же он сообщил о моем зачислении. И я вышел.

К псионикам и телекинетикам я сходил только для того, чтобы проверить свои подозрения: я действительно способен развиться в любой специальности. Только я или многие тут? Сейчас не проверить — сила однокурсников слишком сильно фонила.

Я вышел из комплекса и остановился на крыльце, где мы договорились встретиться всей компанией. Вдохнул пряный аромат осени и усмехнулся — всю жизнь я провел один, а тут целая большая группа приятелей, грозящая превратиться в друзей. В осенней тишине голова начала проясняться после духоты и гула зала. Из-за угла вышел Роман Ушаков с пакетом в руках и недовольным выражением лица.

— Думал, ты будешь первым, — заметил он.

— Проверил себя в лишних двух дисциплинах.

— И как? Держи. — Он достал из пакета бутерброд с мясом, сыром и листом салата.

А я бы не догадался позаботиться о товарищах. Надо взять на заметку.

— Спасибо, — кивнул я. — Могу, но не понравилось. Оставлю те, о которых говорил. Ты чем недоволен?

— Псионику не прошел, придется брать проклятия.

— Сочувствую, но псионика редка.

Мы немного обсудили испытания. Я сбегал за водой для всех в столовую, подражая Роме. Потом подошла Катерина с той самой красоткой. От одного взгляда на нее вблизи бросило в жар… Ее синие глаза смотрели, казалось, в самую душу. Я даже испугался, вдруг увидит меня настоящего. Но больше всего хотелось взвалить ее на плечо и утащить в спальню.

Так, стоп! Она красивая, даже очень, но с чего вдруг такая реакция? Особенно после бурной ночи. Или это молодое тело на всех девчонок будет возгораться?

— Вы уже тут, — улыбнулась Катя и с благодарностью приняла бутерброд и воду. — Знакомьтесь, это моя давняя подруга, Ольга Нарышкина.

Я едва не подавился. Род Нарышкиных очень возвысился после того, как одна из них стала императрицей. Но… Ольга? Так зовут великую княжну, сестру-близнеца цесаревича. И возраст подходящий. Впрочем, отмахнулся я от подозрений, наверняка они учатся в Кремле, да и Нарышкиных всегда было много.

— Рад знакомству, ваша светлость, — галантно склонил я голову и протянул еду и воду. — Дмитрий Татищев.

— Просто Ольга, — улыбнулась она и приняла дары. Голос у нее оказался низкий и глубокий, очень красивый. — Мы все в одинаковом положении.

Роман тоже представился. В его глазах я тоже заметил подозрение. Но девушки быстро увлекли нас впечатлениями от испытаний. Только теперь я обратил внимание на значок Ольги — луна. Светлая чародейка, значит. Магия света разделялась на солнечную и лунную. Солнечная считалась больше боевой, а лунная тяготела к мирным веткам. Может, потому у меня на нее такая реакция, что противоположности притягиваются?

Один за другим выходили остальные из нашей компании. Когда собрались все, отправились в столовую уже всемером. Правда, в общем разговоре Ольга больше молчала и держалась ближе к Кате. И чего она смущается?

Остаток дня мы провели в подготовке к занятиям — списали расписание занятий на неделю и еще раз прошлись до кабинетов, где они будут проходить, чтобы точно не заблудиться завтра. Вечером сходили поплавать в бассейне и разошлись отдыхать по комнатам.

Сегодня ко мне никто не приходил. Я даже испытал мимолетное разочарование — Ольга постоянно влезала в мысли, даже больше, чем Катя. Впрочем, обе они не из того теста, чтобы первыми лезть в постель к парням. Нет, за ними надо охотиться. Возможно, тем они и интересны мне. А пока можно подумать над задачей Кощея.

На этой мысли я и уснул — что надо подумать.

Утром первым занятием шло рунное начертание. Я искренне не понимал, чему еще нас тут можно научить, если мы все изучали руны с самого детства. Оказалось, есть чему, и это интересно и полезно.

Людмила Игоревна начала курс с углубленного понимания рун, подкрепляя научные факты легендами и былинами. В конце лекции профессор сообщила, что лекция эта вводная и дальше мы будем заниматься отдельными группами.

После начертания мы отправились в фехтовальный зал. Да-да, в век автоматического оружия чародеям все еще необходимо уметь драться на клинках, потому что вблизи границы с Подмиром, тем более в нем, почти все технологические достижения переставали действовать. И оставались у нас в распоряжении только заклинания и старая добрая сталь.

Конечно, один преподаватель с двумя сотнями студентов не справится, потому тренеров оказалось двадцать. Нас распределили на группы по девять-десять человек в огромном зале, разделенном на сектора красными линиями на полу.

Я оказался в группе с Ромой, остальных парней из группы не знал. Но среди них был тот русоволосый парень, на которого приходил смотреть домовой Ждан. Парень тоже кого-то напоминал не хуже Ольги. На нее он тоже был похож цветом волос, глаз и упрямым подбородком.

— Татищев! В пару со мной, — заявил наш тренер, когда мы разобрали деревянные сабли и начали выбирать себе пары.

Мы с Ромой пожали плечами и разошлись. Я поправил перчатки на руках и встал в пустой квадрат, указанный тренером. Ушаков оказался в паре с предметом интереса Ждана.

Тренер снял со стойки саблю, не поворачиваясь к нам, провел по деревянному клинку рукой и только после этого повернулся. Может, у него такой ритуал?

— К барьеру, господа, приступайте, — скомандовал он и вошел ко мне в квадрат.

А вот это уже странно, насторожился я. Другие тренеры готовились наблюдать за своими подопечными, а этот нет. Другой подход? Я присмотрелся к нему. Лет сорока, подтянутый и широкоплечий, челюсти сжаты, мышцы шеи напряжены. Волнуется? Ладно, посмотрим.

— Интересные перчатки, — кивнул он на мою фокусировку.

— А главное, универсальные, — ответил я настороженно.

Он криво усмехнулся и бой начался.

Мы обменялись легкими ударами, изучая стиль друг друга. Звук показался странным, словно дерево ударилось о металл. Но это же невозможно. И тут он пошел в атаку. От первого удара я увернулся, второй принял на клинок.

Руку пронзила острая боль, словно на нее упала скала, не меньше! Я застонал. Хотел крикнуть, спросить, что он творит. Но последовал еще удар и вместо крика пришлось тратить силы на отскакивание. Саблю я переложил в левую руку, благодарный Кощею за науку владеть обеими руками. Правая кисть все еще не слушалась, но чувствительность медленно возвращалась. О парировании больше не могло идти речи. Но и атаковать не имело смысла. Чтобы он ни сделал с саблей, она теперь точно оружие, у меня же в руке игрушка. И какие у меня варианты?