— Что вы думаете о возможности повторения этого мероприятия? — уточнил министр.

— В любой момент, — мрачно ответил начальник Вадима.

Астахов засмеялся.

— Приятно иметь дело с оптимистами. Еще раз огромное спасибо за вашу работу.

Он поднялся и проводил гостей к двери. Здесь всё более-менее ясно, теперь послушаем, что скажет Николь.

Из наших на эту проклятую центурионовскую встречу были вызваны только мы с Бакланом.

— Везет вам, парни, — заявил я вечером Максу с Димой. — Чудом спаслись! Почему вас не позвали-то?

— Думаю, потому что мы работаем не на кампусе. Нас тупо не посчитали. Так и ты можешь не ходить, — лениво прокомментировал Макс. — Что он тебе сделает? Что вообще вам можно сделать? Кто он такой?

— Вопрос «кто он такой?» я задаю себе постоянно. Ответа нет, а проблемы есть, и постоянно, — заметил я.

— И к тому же надо послушать, чего он там учиняет. Я от любопытства умру, если не узнаю. А еще у меня есть ответственная миссия: я должен держать Рица, чтобы он не полез бить Центуриону морду, — вставил свои пять копеек Баклан.

— Кто тебя назначил на эту миссию? — возмутился я.

— Я сам и назначил. Скажи, что нет таких рисков!

— Есть. Возможно я обрушу на него небесную твердь, как только пойму как.

— Вот-вот, слышали что говорит это хвостатое чудовище? Это неостановимое орудие возмездия!

Я кинул в Баклана подушку, он тут же метнул ее мне обратно и сообщил:

— В крайнем случае я ему сам морду набью.

— В твоем случае еще непонятно, кто кому набьет.

— В твоем тоже. Он-то выглядит покрупнее и покрепче, но в случае со мной это будет выглядеть как избиение младенцев. Возможно ему поставят на вид агрессию.

— А он скажет, что защищался! А ты атаковал его неизвестным на континенте способом.

— Угу. Осталось только понять каким.

За трепом мы провели последний вечер перед встречей, и все-таки решили явиться и посмотреть, что эти люди смогут нам предъявить.

На встречу натащили кучу первокурсников, трудоустроенных в хозслужбе, столовой, типографии и инкубаторе. Зал был тот же самый, в котором нам проводили консультации. Никакой проектор в этот раз не работал, предполагалось, что у нас будет добрый аналоговый разговор. Тема «Проблема совмещения работы и учебы как фактор ущерба вкладу в жизнь университета» была написана чьим-то кривым почерком на маркерной доске.

Центурион уже сидел за столом на сцене с отвратительно довольной рожей, рядом с ним скучали два стула: ожидалась еще порция начальства.

Пока люди тянулись, мы с Бакланом успели пообщаться с народом и выяснили, что сюда нагнали тех, кто работает на кампусе не менее двадцати часов в неделю.

— Откуда они знают? — возмутился Ворон.

С отделения органики здесь были только мы втроем с ним и Киликом. Хотя нет, вот подошла и Хмарь, но не стала подниматься к нам и заняла место с краю первого ряда. Тоже выгодная позиция, можно быстро смыться.

— Данные по занятости студентов подаются в администрацию. Не рекомендуется работать больше 20 часов в неделю, обычно больше и не дают. Но не запрещено, мало ли у кого какая ситуация, — пояснил незнакомый студент с соседнего ряда.

Баклан заерзал.

— Чего ты? — спросил я.

— У меня от 16 до 24. Ну то есть бывает больше.

— Во-первых, в среднем нормально. Во-вторых, Макс прав — что они нам сделают?

— У меня тот же вопрос, — поддержал наш собеседник.

— Но, тем не менее, мы здесь, — заметил Килик. — Значит, что-то нам подсказывает…

Договорить он не успел, скрипнула дверь и вошли Ника, председательница Студсовета еще с прошлого года, и дама, которая угрожала нам страшными карами за списывание в прошлый раз. Я так и не вспомнил, как ее зовут. Дама приземлилась рядом с Центурионом, а Ника встала за кафедру и начала речь.

— Дорогие друзья! Большое спасибо, что отозвались на наше приглашение. Мы собрались здесь по очень важному поводу, и надеемся, что вы разделите нашу озабоченность. Наш новый член совета, — она повернулась к Центуриону, и он важно кивнул, — привлек наше внимание к серьезной проблеме: переработки студентов.

Зал заворчал, как отец семейства, неурочно разбуженный в единственный выходной, но Ника сделала паузу, и ворчание стихло.

— Мы понимаем, что никто не работает просто так. Кому-то хочется углубить знания в выбранной специальности. Завести новых друзей. И, наконец, кому-то просто нужны деньги. Все это мы понимаем. Однако практически полная занятость препятствует и полноценной учебе, и участию в жизни университета. Особенно критично это для первокурсников, поэтому сегодня мы пригласили именно тех, кто, на наш взгляд, подвергается максимальной опасности.

Аудитория захихикала. С первого ряда подала голос Хмарь.

— А если мы не чувствуем себя в опасности? Тогда что, расходимся?

Ника нежно улыбнулась ей.

— Не всё так просто. Безусловно вы взрослые люди, даже если вы впервые покинули родной дом, и вправе принимать за себя любые решения. При этом администрация оставляет за собой право рекомендовать прекратить трудовой контракт со студентом, если он систематически не успевает.

Группа 104

Баклан: Мы только начали учиться, откуда у них систематически? Месяц, блин, прошел. Я еще не всех преподов запомнил

Дима: Чего, мучаетесь там?

Баклан: Ага

Макс: Как там Риц?

Риц: Нормально. Еще не озверел. @Баклан, чувствую, мы щас узнаем

Мои подозрения оправдались. Немного позатирав насчет важности учебы, Ника перешла к главному:

— Но качество учебы — это не то, о чем я хотела бы поговорить сегодня. В конце концов раньше первой сессии мы не увидим, насколько самонадеянны были некоторые из вас. Сейчас я о другом. Все присутствующие здесь учатся бесплатно. У вас оплачено жилье и питание, потому что Территория делает всё, чтобы вас ничто не отвлекало…

Группа 104

Баклан: Ага, только мы все подписали контракты на отработки

Риц: Да это такая мелочь, не стоит упоминания

Макс: А теперь у вас чего?

Риц: Нам говорят, что мы сволочи и смеем работать на себя, когда все оплачено

Дима: Нормальный заход. Уже жалею, что с вами не пошел

Ника разливалась соловьем, я уже подустал от этого щелканья и свиста, но наконец пришло время основной трели.

— Вы должны полноценно участвовать в студенческой жизни. Ваша экспертиза, ваш личный опыт очень важны, не менее важны, чем ваша работа. Понимаю, что участие в комитетах и поддерживающих группах не так привлекательно, поскольку не оплачивается в понятной валюте. Но здесь вы можете рассчитывать на совершенно другое: благодарность ваших товарищей, жизнь которых вы измените к лучшему.

В зале царило гробовое молчание.

— И я предупреждаю. Если никто из вас не примет к сведению всё, что я сегодня сказала, мы будем ходатайствовать перед администрацией о снижении допустимой квоты рабочих часов для первокурсников до пяти часов в неделю.

Вот теперь в зале разорвалась бомба.

— Чего?

— Какого черта?

— Работа — это опыт!

— Какой еще комитет? Сами пасите своих подопечных!

— Я и так помогаю своей соседке с домашками! Зачтите мне это и отстаньте!

— А почему только к первокурам вопросы? На втором курсе норм работать?

Ворон вскочил и в расстроенных чувствах хлопнул планшетом по столу.

— Не ваше дело наши деньги считать!

Ника подняла руки ладонями вверх, как будто хотела остановить накатывающую звуковую волну, но народ не унимался, и через пару минут начал спонтанно скандировать:

— До-лой! Со-вет! До-лой! Со-вет!