– Но он ведь молчал… Всё время молчал… – Йонг Мин посмотрел прямо в глаза мальчику. – Потому что молчание – было его последним оружием. И он вовремя его использовал. Когда все эти гордецы решили, что он у них в клетке, он… Заговорил.

Когда старик это сказал, а потом замолчал, тишина в комнате стала гулкой. Немного подумав, Йонг Мин встал. Подошёл к мальчику и положил руку ему на плечо.

– Ты должен понять. Анд Рей – не просто талант. Он – граница. Между старым миром и новым. И мы только что потеряли его. Потому что решили, что сила – это то, что можно удержать. А он ответил и… Отступил… И теперь они захотят, чтобы я его остановил. Вернул. Как будто его можно вернуть цепью.

Мальчик всё ещё стоял, дрожа от сдерживаемых эмоций буквально всем телом. И только один вопрос сорвался с его губ:

– Где он?

Йонг Мин посмотрел в сторону ночи за окном.

– Если бы знал… То всё равно не сказал бы. А если он захочет, то сам тебя найдёт. Потому что сейчас он – вне всего. И только один вопрос стоит перед ним… Стоит ли ему доверять хоть кому-то… Или нет…

В этом помещении всё ещё стоял густой аромат духовных трав и золы от старых свитков, но воздух – будто трескался под давлением слов. Старый алхимик не садился. Он ходил по комнате взад-вперёд, словно мысли его кипели внутри и требовали выхода, как пар в перегретом котле.

Глаза мальчика следили за каждым его шагом, а лицо – было натянуто, как струна на луке. И в какой-то момент, словно смирившись с тем, что скрывать уже бесполезно, Йонг Мин остановился и произнёс:

– Да… Он не был немым.

Мальчик вздрогнул.

– Но… Но ведь… Он же…

Старик лишь устало усмехнулся, его тонкие губы тихо дрогнули, будто над самым краем бездны.

– Он молчал. Потому что это был его выбор. И, как оказалось, это его сила. Ты спрашивал, почему Совет так испугался? Почему все те высокомерные старцы – пали на колени, как дети, с хлещущей из ушей и глаз кровью?

Он медленно повернулся, взгляд остановился в пустоте, будто и сам видел снова тот миг:

– Потому что он действительно… Заговорил. И это был не голос человека. Это был Голос, о котором пишут в древнейших трактатах. Голос, что не просто звучит – он проникает в кости, заставляет меридианы гудеть, ядра – трескаться, а стены – рушиться, как бумажные.

Замолчав, старик немного резко выдохнул. Он прошёл к полке и снял старый, затёртый свиток. Развернул, и мягко, с уважением, коснулся пальцем строки:

“Голос Небес, что ломает основание мира. Голос, с которым рушатся империи и восстают новые династии. Сей дар являют лишь те, в чьих венах течёт кровь древних звёзд.”

Потом он посмотрел на мальчика:

– Ты понимаешь, что это значит? Он не просто силён. Он – иной. Тот, кого уже не впишешь в существующую систему. Я не верю, что его дар – случайность. Нет. Такие вещи не приходят из ниоткуда. Либо он действительно потомок древней линии, о которой никто не помнит. Либо в его есть теле… Что-то куда более древнее, чем всё, что хранится в сокровищнице этой секты.

Мальчик стоял, бледный, сжав кулаки.

– И теперь он исчез? Совсем?

– Исчез. – Подтвердил Йонг Мин. – Для этого он явно использовал пространственную технику… Но не простую, не учебную. Он ушёл из самого зала Совета, словно этот мир больше не держит его.

Старик прищурился, и голос его стал ниже:

– А знаешь, чего они теперь боятся больше всего? Что твой дед, глава семьи Хваджон, узнает о том, что они пытались запечатать и загнать в кабалу человека, у которого пробудился дар “Божественного голоса”. Что они хотели устроить брак по принуждению. На землях, что, по сути, принадлежат вашему клану.

Он подошёл ближе и положил руку на плечо мальчику. Голос стал жёстче, как у наставника, а не старика:

– Если ты меня слушаешь, то запомни всё это… А потом иди и расскажи своему деду. Всё. Не от своего имени. Не как мальчик. Как свидетель. И пусть твоя семья знает, что если Совет решит сейчас замять произошедшее, то они попробуют навесить вину на Анда Рея. Объявят его беглецом. Вором. Или даже предателем. А это – ложь. И если её не остановить, то скоро во всех уголках материка заговорят о том, что человек с Божественным голосом – враг всех сект.

Потом он отпустил плечо мальчика, а его голос стал почти шёпотом:

– А если это случится, то единственным, кто ещё может его защитить, будет твоя кровь. И твоя воля.

И в этот миг, казалось, что в покоях алхимика стало особенно тихо. Словно мир замер, ожидая – какое решение примет наследник великой семьи, и – друг исчезнувшего "немого". Мир – уже начал меняться. И времени у них оставалось всё меньше…

………..

Быстро наступившая ночь уже нависала над обителью Пяти Пиков Бессмертных, словно чёрное знамя, вытканное из страха и тревоги. Ветви сосен за окном хлопали, как крылья старых духов, а тени в коридорах выглядели особенно густыми и плотными. Но для него, для наследника семьи Хваджон, всё это сейчас было пустым фоном. Он бежал. Шёл наощупь, почти не дыша. Сквозь внутренние дворы, по каменным лестницам, мимо потрясённых учеников, которые до сих пор шёпотом обсуждали произошедшее в зале Совета Старейшин. Он их не слышал. В душе он уже буквально кипел.

И, как только дверь закрылась за его спиной, Мунджэ, не раздеваясь, прошёл к запертой шкатулке в стенном шкафу. Вытащил из неё бархатный мешочек и аккуратно достал переговорный артефакт – гладкий, слегка вытянутый голубой кристалл, который внутри отливал светом, словно в нём пульсировало сердце древнего клана. Этот артефакт передавался по роду, разрешённый только для экстренных сообщений. Ведь это была связь с главой семьи – не совсем простая, не совсем быстрая, но безошибочная. Тяжело выдохнув, он сжал кристалл в ладонях, и, как учили, произнёс активационную формулу, ровным голосом:

“По крови и имени. Хваджон Ханиль. Передаю. Срочно.”

Кристалл вспыхнул. И его сердце – сжалось, но голос зазвучал уверенно, чётко, глухо звеня в тишине комнаты:

“Глава семьи Хваджон. Слушайте внимательно. Я передаю вам информацию, которая может коснуться нашего достоинства… и нашей безопасности. В секте Пяти Пиков Бессмертных произошло нечто крайне важное. Старейшины секты, самовольно, без уведомления членов нашей семьи, попытались насильно навязать волю человеку, который находится под нашей защитой. Речь идёт о нём… О том, кого здесь называют “немым”. Анде Рее. Они устроили заседание, на котором открыто начали давить на него. Потребовали отказаться от наставника, угрожали запечатать духовное ядро, и даже хотели заключить за него брачный союз с внучкой одного из старейшин – без согласия, без выбора, без чести. Старый алхимик Йонг Мин, что его обучал, был лишён звания старейшины – только за то, что встал на его защиту. Но самое важное… – Голос мальчика дрогнул, но он продолжил говорить, но теперь с явным нажимом. – Он заговорил. Анд Рей… Не был немым. Он владел голосом, который, по словам Йонг Мина, соответствует древним легендам – о Божественном голосе, способном рушить стены, ломать печати и воздействовать на духовное тело. Старейшины пали. И сам Йонг Мин признал, что только человек с Древней кровью может пробудить такую технику… Тем более, в этом возрасте. После этого он… Исчез. Полностью. Скорее всего, с применением пространственной магии высшего уровня. Словно он вышел из самой реальности. А теперь старейшины секты боятся, что вы узнаете правду. Они явно попытаются скрыть произошедшее. Но я передаю это, пока они ещё не успели меня заблокировать. Мы обязаны знать об этом. Они попытались манипулировать силой, что, возможно, превосходит их понимание. И сделали это на нашей земле. Без согласия клана Хваджон. С риском для нашей чести… И для нашей власти.”

Он замолчал, и кристалл мягко затеплился – вбирая в себя последнее дыхание слов. Затем потускнел. И погас. После всего этого, мальчик остался сидеть в тишине. В груди у него билось сердце, в висках пульсировала ярость. Он знал, что вскоре ответ придёт. А когда он придёт – всё изменится. И не только для него. Но и для всей секты. Для Анда Рея. Для клана Хваджон. И для мира, где больше нельзя будет притворяться, что древние легенды – просто пыль на страницах…