Когда за окнами окончательно стемнело, и в зале стало заметно меньше посторонних, Андрей, неспешно поднявшись, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Доски под ногами поскрипывали, пахло древесиной, пылью и старым маслом. На стенах тускло мерцали вогнутые медные лампы с налётом зелёной окалины. Всё в этом месте казалось прожитым и просоленным временем.

Его комната находилась в самом конце коридора. А когда Андрей закрыл дверь, задвинул деревянный засов и… достал из внутреннего кармана две тонких свитых полоски, покрытых полупрозрачными символами – защитные печати временной фиксации. Одна предназначалась для двери, другая – для окна.

Для начала он подошёл к двери и, спокойно и размеренно, с силой вдавил первую печать в древесину, ровно над косяком. Она тихо вспыхнула тусклым синим светом, и всплеск энергии растёкся по замку и доскам, словно тонкая паутина. Эта защита не сработала бы на серьёзную магическую атаку – но предупреждение о попытке проникновения она дать могла.

С окном он поступил так же. Приклеив вторую печать на внутреннюю раму, Андрей прошептал короткую формулу активации. Окно чуть дрогнуло, словно при ветре, и затем всё стихло. Пространство вокруг него “звенело” тихой магической ноткой – настолько тонкой, что, пожалуй, только он сам бы её уловил.

– Пусть попробуют теперь сюда сунуться. – Подумал он. – Узнают, что значит полезть в чужое без спросу.

Он не снимал одежды полностью – только расстегнул пояс, аккуратно положил рядом на табурет свою сумку и пояс с артефактами, подложил под голову свернутый плащ и лёг боком, глядя в стену. Спина к двери – привычка, оставшаяся со времён выживания в Пагоде и долине. Перед сном он ещё раз мысленно прокрутил в голове план. Для воплощения которого ему был нужен караван, что будет двигаться в нужном направлении… Возможные угрозы от тех, кто может ему встретиться в пути… Всё это он должен заранее проработать и держать в уме. Здесь нельзя было полагаться на случай. Здесь каждый лишний шаг мог стать последним.

Тусклый свет с улицы пробивался сквозь щели в ставнях. За окном слабо ухнул ночной ветер. Где-то внизу на кухне что-то глухо брякнуло – возможно, кто-то из постояльцев допоздна просил еду или воду. Андрей лишь закрыл глаза, мысленно почувствовал, как печати дрожат на границе восприятия, и позволил себе уйти в полудрёму, полунаблюдение, как всегда – с одним глазом внутри, а другим – на внешнем мире. Он спал как охотник. А не как отдыхающий человек.

В это утро Андрей неподвижно сидел, привалившись спиной к вороху плотных мешков, наполненных чем-то рассыпчатым и плотным – возможно, зерно или толчёные корни, исходя из едва уловимого сухого запаха. Воз, на котором он устроился, был настоящим чудовищем. Этакая скрипучая конструкция из потемневшего от времени и пыли дерева, с огромными колёсами, на которых виднелись свежие следы ремонта. Заменённые заклёпки, вбитые новые клинья. Всё это сооружение тянул массивный шестилапый ящер, похожий на смесь варана и вьючного носорога. Его толстая чешуя была серо-каменистой, в складках копился дорожный песок, язык изредка мелькал из пасти, ощущая воздух.

Небо над караваном было того же цвета, что и всегда – густо-свинцовое, напряжённое, словно перед грозой, но дождя не шло. Лишь где-то далеко, в серой пелене, дрожали сполохи тусклого багрового света, будто само небо за горным хребтом горело в медленном, бесконечном огне.

Всё последнее время, Андрей лежал почти неподвижно, как настоящий пассажир, решивший проспать путь. Его капюшон был натянут на глаза, а лицо по-прежнему скрывала маска Пустого Лика, только теперь она казалась не пугающим атрибутом, а просто ещё одной странностью в этом мире, полном чудовищ, когтей и шипов. На его теле сейчас была старая одежда с заплатами, шнуровка на рукавах и спине из грубой кожи, поверх – тот же плащ с вырезанными буграми и жгутами, создающими иллюзию телесных мутаций.

Но под всей этой внешней апатией сознание Андрея работало быстро и точно. Он внимательно и задумчиво слушал – как поскрипывают колёса, как царапает камни коготь одного из демонов, шедших рядом, как кто-то из караванщиков переговаривается шепотом о приближающейся развилке, и как за спиной кто-то в охране кряхтит, поправляя наплечник на доспехе.

Те самые демоны, что сидели тогда в общем зале постоялого двора – теперь были в охране каравана. Пятеро. Двое с копьями, ещё двое с клинками из чёрного металла, и один, судя по закованным в броню перчаткам, явно владел боевой магией. Они всё время переговаривались между собой, шептались, смеялись, а потом вдруг резко замолкали, когда проходили мимо Андрея. В общем, вели себя так, будто бы он их пугал… Или просто был для них чужаком, которого не хотелось тревожить.

На данный момент парень чувствовал их слегка растерянные и задумчивые взгляды. Но не отвечал. Он играл своеобразную роль пассажира, уставшего, и заплатившего полновесное серебро за поездку в дальний город. И… Ничего больше. Для окружающих он был просто очередным молчаливым странником, которых хватало в Нижнем мире. Странником, возможно изувеченным… Возможно даже проклятым, а может, просто – из тех, у кого не спрашивают лишнего.

Среди прочего, он следил и за дорогой. Из-под воза доносился шорох и хруст мелких камней, песка, иногда – влажные звуки, когда воз проходил по участкам, где почва была сырой, как будто недавно здесь шёл дождь, или… Что-то проливалось сверху. По сторонам дороги высились тёмные кустарники с мясистыми листьями, и деревья, из стволов которых сочилась густая, чёрная как деготь смола.

Караван двигался размеренно. Впереди ехала пара разведчиков на ящерах, с копьями в руках. Сзади замыкали колонну ещё трое, готовых при необходимости сомкнуть оборону. Оружие у них было самое разное – от гладких дубинок с шипами до изогнутых крюков, которыми, похоже, цепляли за броню или кости. Время от времени к Андрею долетали обрывки разговоров:

– …если обойдём озёрную трясину, срежем путь на два дня…

– …в последний раз я видел этих поганцев, когда они торговались за отрез людской шкуры…

– …а этот странный? Спит и спит. Не сдох ли там?

– Тише. Спит, значит не мешает. И ладно.

Он слышал всё. И каждый голос, и каждую интонацию. Под грубой тканью плаща, за ремнями на спине, у него были спрятаны два браслета и кольцо, которые теперь он постоянно держал ближе к телу, чувствовал их магическое присутствие кожей. Особенно тот браслет, что усиливал маскировку – он буквально втягивал в себя внимание. Никто не замечал истинного напряжения в теле парня. И он был готов. Каждая секунда – словно тетива лука, натянутая до предела. Он мог вскочить, уклониться, выхватить стилет, поставить печать – всё это занимало в его голове меньше секунды. Но он спал. И, по мнению окружающих, спал мертвецки.

Они продвигались уже третий час по змеевидной дороге, прорезавшей бескрайние серо-багровые холмы Нижнего Мира, когда воздух начал заметно меняться. Сначала это были тонкие, почти невидимые, струйки пара, которые пробегали по земле, как змеи из молочного тумана. Но с каждым метром этот туман становился всё гуще, плотнее, начинал вязнуть на коже, проникать в одежду, забиваться под маску.

Немного погодя, Андрей слегка приоткрыл один глаз, выглянув из-под капюшона. Впереди, вдоль обочины дороги, простиралось достаточно большое ядовитое болото. Мёртвая и гниющая топь, испещрённая пузырящимися озёрами чёрной жижи, из которых ввысь поднимались зелёные, багровые и мутно-синие клубы испарений. Болото источало не просто зловоние – оно буквально “дышало” ядом и безумием, которое проникало в голову, словно капли уксуса в открытую рану.

Один из охранников каравана, демон с зазубренными наплечниками и мечом за спиной, резко обернулся, закричал что-то на искажённом демоническом языке. Его ездовой ящер, шедший сбоку каравана, внезапно взревел хриплым гортанным звуком, задрав голову вверх. Из его пасти вырвался отвратительный хрип, глаза налились мутной желтизной, вены вздулись на морде. Ящер забился в судорогах, потом резко развернулся и вцепился зубами в своего всадника, как бешеная собака.