– Ты свободен, – грубовато бросил наемник моему провожатому. Тот опустил голову и заковылял обратно. Я недоуменно посмотрел ему след.

– Хенигас, а кто это? – прошептал я, с трудом отодрав взгляд от спины удаляющегося мага.

– Никто, – отрезал он. – И вообще, поменьше задавай вопросов.

– Уж и спросить нельзя, – обиделся я.

Хенигас чуть смягчился.

– Это маг, осмелившийся усомниться в верности решений Старшего. За это он был подвергнут суровому наказанию. Теперь у него нет ни имени, ни права далее называться Единым. Он низведен в ранг прислужников своих бывших братьев и прикован к этой крепости. В тот миг, когда ему вздумается покинуть ее, он умрет.

– Ого! – невольно воскликнул я. – Вот это порядки.

– Да. Вот поэтому я и посоветовал тебе не так давно научиться держать язык за зубами. Старший сегодня был необыкновенно доброжелателен к тебе, но здесь все очень быстро меняется. А ты часто бываешь крайне неосмотрительным и плохо знаешь нравы Единых. Это может плохо кончиться.

– Заботишься? – искоса глянул я на Хенигаса.

– Предупреждаю, – отрезал он. – Здесь царят свои порядки и паутина интриг намного превосходит обыденную придворную жизнь правителя любого мира. Единые не люди. Они занимаются этим столько, сколько тебе не прожить, если и дальше будешь вести себя так же непринужденно, как ты это привык делать.

– Да не сердись ты, – примирительно сказал я. – Поверь, я постараюсь учесть все, что ты мне говорил и говоришь сейчас. Просто подумал, а может лучше будет, если я прикинусь наивным новичком, которого ничего не стоит убрать в любой момент.

Хенигас неопределенно хмыкнул.

– Ну, некоторым для этого и прикидываться не надо. А если серьезно, то на мой взгляд, это не самая лучшая позиция. Заставить себя уважать труднее, нежели вызвать презрение, зато действеннее. Впрочем, – тут же равнодушно прибавил он, – разбирайся сам, что для тебя выгоднее.

Я опустил голову, разглядывая матовые черные плиты под ногами. Западное крыло выглядело гораздо сдержаннее, но уютней от этого явно не становилось. В строгой отделке стен и потолка проскальзывали ледяные нотки и даже немногие теплые тона были не в силах смягчить их.

На миг я обрадовался, когда холодные плиты скрылись под темным ворсом ковровой дорожки, а отражение огней светильников засияло в многочисленных зеркалах, разгоняя пасмурность вытянутого помещения, но стоило сделать несколько шагов, как стало казаться, будто сотни глаз непрерывно буравят мне спину.

– Зеркальная галерея, – непринужденно поведал мне Хенигас. – Когда-то за комнаты в ней перегрызлась добрая половина Единых. В итоге Старшему пришлось самолично отобрать лучших из самых близких и верных. Но кое-кому места все равно не хватило.

– Странный вкус у Единых, – оглядевшись, хрипло заметил я, – жить в полухраме-полусклепе… А где твоя комната?

– Не здесь уж точно, – поморщился он. – Во втором внутреннем дворе есть нечто вроде казарм. Там мы и обитаем.

– Это где сплошь хозяйственные постройки? – уточнил я.

Он усмехнулся.

– У тебя хорошая память.

– А мне казалось, Веланд должен был больше ценить тебя, – задумчиво проговорил я.

– А он и ценит, потому и хотел вначале разместить меня именно здесь.

– Но ты отказался, – догадался я.

– Конечно. Кому как не мне знать, что если то и дело мелькать перед глазами у магов, ничем хорошим это не закончится. – Он остановился.

В дальнем конце галереи тут же тихонько скрипнула дверь. Низенькая фигурка выплыла из-за нее и неспешно направилась к нам.

Хенигас, внимательно следя за ее приближением, вполголоса пояснил:

– Это Ирнин, один из наставников. По совместительству следит здесь за порядком. Да, он очень нервный, так что старайся лишний раз его не раздражать. Помнится, когда неделю назад один из учеников вывел его из себя, тренировочный зал потом полдня восстанавливали.

– Понял, – также вполголоса ответил я.

Ирнин наконец добрался до нас и, застыв шага за три, недовольно поджал губы. Обозрев обоих критическим взглядом, скривился еще больше и только после этого соизволил процедить сквозь зубы:

– Слушаю.

– Старший велел устроить его, так что позаботься, – глядя ему прямо в глаза, небрежно бросил Хенигас.

– Здесь? – ахнул тот. – Да ты никак спятил, наемник! Все комнаты давно заняты.

– Приказ Старшего, – равнодушно отвернувшись от мага, он сделал вид, что разглядывает собственное отражение в зеркале.

Ирнин скрипнул зубами, с ненавистью глядя на наемника. Я почувствовал, как магия в нем просыпается, быстро принимая привычную форму, и уже нащупывает выход. Вот это наставник. Если у Единых все такие, то понятно, откуда в новых магах столько злости. Тут иным и не станешь.

Хенигас лениво повернул голову и как-то странно улыбнулся.

– Что, Ирнин, снова недоволен приказами Старшего ? – с легким нажимом произнес он. – Что ж, смею заверить, он сейчас же узнает об этом.

Уголек магии в наставнике угас, будто его залили водой. Ирнин побледнел и отшатнулся от Хенигаса в безуспешной попытке спрятаться от его колючего взгляда.

– Нет, нет, не стоит, – забормотал он. – Я устрою его. Выгоню кого-нибудь, но устрою.

– Я так и думал, – подытожил наемник. – Арлин, оставляю тебя на попечение Ирнина. Если что понадобится, знаешь, где меня найти.

– Да, Хенигас.

Мы с магом проводили его долгим взглядом. Но если Ирнин, понятно, испытывал сугубо черную ненависть, то я, скорее, уважение и легкую грусть. Все таки жаль, что мы с Хенигасом уже изначально оказались по разные стороны этого противостояния между Едиными и одиночками. А потом к ним присоединились одни привратники, вторые. А Севиал еще больше все усугубил.

Ирнин тихонько вздыхал рядом со мной. В его бормотании я с трудом различил несколько имен, которые он непрестанно повторял, заламывая руки и качая головой.

– Хрос, Масин, Тирин… кого же выкинуть? Может, чародейку? Нет, выезжать будет никак не меньше недели. Тогда Масина? Нет, этого лучше вообще не трогать… О-ох… Слышь, Арлин. – Я с любопытством взглянул на него. – Ты иди, погуляй пока, что ли. Мне тут Хроса надо выпроводить, а если ты у него под носом торчать будешь – непременно убьет. Точнее, убьет-то все равно, но лучше после, где-нибудь во дворе, а то здесь зеркала, ковры. Дорого обойдется, понимаешь?