ГАЛОПЩИК ПО ПИСАТЕЛЯМ Тальников в «Красной нови» про меня пишет задорно и храбро, что лиру я на агит променял, перо променял на швабру. Что я по Европам болтался зря, в стихах ни вздохи, ни ахи, а только грублю, случайно узря Шаляпина или монахинь. Растет добродушие с ростом бород. Чего обижать маленького?! Хочу не ругаться, а, наоборот, понять и простить Тальникова. Вы молоды, верно, сужу по мазкам, такой резвун-шалунишка. Уроки сдаете приятным баском и любите с бонной, на радость мозгам, гулять в коротких штанишках. Чему вас учат, милый барчук,— я вас расспросить хочу. Успела ли бонна вам рассказать (про это — и песни поются) — вы знаете, 10 лет назад у нас была революция. Лиры крыл пулемет-обормот, и, взяв лирические манатки, сбежал Северянин, сбежал Бальмонт и прочие фабриканты патоки. В Европе у них ни агиток, ни швабр — чиста ажурная строчка без шва. Одни — хореи да ямбы, туда бы, к ним бы, да вам бы. Оставшихся жала белая рать и с севера и с юга. Нам требовалось переорать и вьюги, и пушки, и ругань! Их стих, как девица, читай на диване, как сахар за чаем с блюдца,— а мы писали против плеваний, ведь, сволочи — все плюются. Отбившись, мы ездим по странам по всем, которые в картах наляпаны, туда, где пасутся долла́рным посевом любимые вами — Шаляпины. Не для романсов, не для баллад бросаем свои якоря мы — лощеным ушам наш стих грубоват и рифмы будут корявыми. Не лезем мы по музеям, на колизеи глазея. Мой лозунг — одну разглазей-ка к революции лазейку… Теперь для меня равнодушная честь, что чу́дные рифмы рожу я. Мне как бы только почище уесть, уесть покрупнее буржуя. Поэту, по-моему, слабый плюс торчать у веков на выкате. Прощайте, Тальников, я тороплюсь а вы без меня чирикайте. С поэта и на поэта в галоп скачите, сшибайтесь лоб о лоб. Но скидывайте галоши, скача по стихам, как лошадь. А так скакать — неопрятно: от вас по журналам… пятна. СЧАСТЬЕ ИСКУССТВ
Бедный, бедный Пушкин! Великосветской тиной дамам в холеные ушки читал стихи для гостиной, Жаль — губы. Дам да вон! Да в губы ему бы да микрофон! Мусоргский — бедный, бедный! Робки звуки роялишек: концертный зал да обеденный обойдут — и ни метра дальше. Бедный, бедный Герцен! Слабы слова красивые. По радио колокол-сердце расплескивать бы ему по России! Человечьей отсталости жертвы — радуйтесь мысли-громаде! Вас из забытых и мертвых воскрешает нынче радио! Во все всехсветные лона и песня и лозунг текут. Мы близки ушам миллионов — бразильцу и эскимосу, испанцу и вотяку. Долой салонов жилье! Наш день прекрасней, чем небыль… Я счастлив, что мы живем в дни распеваний по небу. |
