ВАЖНЕЙШИЙ СОВЕТ ДОМАШНЕЙ ХОЗЯЙКЕ Домашней хозяйке товарищу Борщиной сегодня испорчено все настроение. А как настроению быть не испорченным? На кухне от копоти в метр наслоения! Семнадцать чудовищ из сажи усов оскалили множество огненных зубьев. Семнадцать паршивейших примусов чадят и коптят, как семнадцать Везувиев. Товарищ Борщина даже орала, фартуком пот отирая с физии — «Без лифта на 5-й этаж пешкодралом тащи 18 кило провизии!» И ссоры, и сор, и сплетни с грязищей, посуда с едой в тараканах и в копоти. Кастрюлю едва под столом разыщешь. Из щей прусаки шевелят усища — хоть вылейте, хоть с тараканами лопайте! Весь день горшки на примусе двигай. Заняться нельзя ни газетой, ни книгой. Лицо молодое товарища Борщиной от этих дел преждевременно сморщено. Товарищ хозяйка, в несчастье твое обязаны мы ввязаться. Что делать тебе? Купить заем, заем индустриализации. Займем и выстроим фабрики пищи, чтобы в дешевых столовых Нарпита, рассевшись, без грязи и без жарищи, поев, сказали рабочие тыщи: «Приятно поедено, чисто попи́то». ПОМОЩЬ НАРКОМПРОСУ,
ГЛАВИСКУССТВУ В КУБЕ, ПО ЖГУЧЕМУ ВОПРОСУ, ВОПРОСУ О КЛУБЕ Федерация советских писателей получила дом и организует в Москве первый писательский клуб. Из газет. Не знаю — петь, плясать ли, улыбка не сходит с губ. Наконец-то и у писателя будет свой клуб. Хорошая весть. Организовать так, чтобы цвесть и не завять. Выбрать мебель красивую самую, обитую в недорогой бархат, чтоб сесть и удобно слушать часами доклад товарища Авербаха. Потом, понятен, прост и нехитр, к небу глаза воздевши, пусть Молчанов читает стихи под аплодисменты девушек. Чтоб каждому чувствовалось хорошо и вольно́, пусть — если выйдет оказийка — встанет и прочитает Всеволод Ивано́в пару, другую рассказиков. Чтоб нам не сидеть по своим скворешням — так, как писатель сидел века. Хочется встретиться с Толстым, с Орешиным поговорить за бутылкой пивка. Простая еда. Простой напиток. Без скатертей и прочей финтифлюжины. Отдать столовую в руки Нарпита — нечего разводить ужины! Чтоб не было этих разных фокстротов, чтоб джазы творчеству не мешали, бубня,— а с вами беседовал бы товарищ Родов, не надоедающий в течение дня. Чтоб не было этих разных биллиардов, чтоб мы на пустяках не старели, а слушали бесхитростных красных бардов и прочих самородков менестрелей. Писателю классику мил и люб не грохот, а покой… Вот вы организуйте т а к о й клуб, а я туда… ни ногой. |
