ДОМ ГЕРЦЕНА (ТОЛЬКО В ПОЛНОЧНОМ ОСВЕЩЕНИИ) Расклокотался в колокол Герцен, чуть языком не отбил бочок… И дозвонился! Скрипнули дверцы, все повалили в его кабачок. Обыватель любопытен — все узнать бы о пиите! Увидать в питье, в едении автора произведения. Не удержишь на веревке! Люди лезут… Валят валом. Здесь свои командировки пропивать провинциалам. С «шимми», с «фоксами» знакомясь, мечут искры из очков на чудовищную помесь — помесь вальса с казачком. За ножками котлет свиных компания ответственных. На искусительнице-змие глазами чуть не женятся, но буркают — «Буржуазия… богемцы… разложеньице…» Не девицы — а растраты. Раз взглянув на этих дев, каждый должен стать кастратом, навсегда охолодев. Вертят глазом так и этак, улыбаются уста тем, кто вписан в финанкете скромным именем — «кустарь». Ус обвис намокшей веткой, желтое, как йод, пиво на шальвары в клетку сонный русский льет… Шепчет дева, губки крася, юбок выставя ажур: «Ну, поедем… что ты, Вася! Вот те крест — не заражу…» Уехал в брюках клетчатых. «Где вы те-пе-рь…» Кто лечит их? Богемою себя не пачкая, сидит холеная нэпачка; два иностранца ее, за духи, выловят в танцах из этой ухи. В конце унылый начинающий — не укупить ему вина еще. В реках пива, в ливнях водок, соблюдая юный стыд, он сидит и ждет кого-то, кто придет и угостит. Сидят они, сижу и я, во славу Герцена жуя. Герцен, Герцен, загробным вечером, скажите пожалуйста, вам не снится ли как вас удивительно увековечили пивом, фокстротом и венским шницелем? Прав один рифмач упорный, в трезвом будучи уме, на дверях мужской уборной бодро вывел резюме: «Хрен цена вашему дому Герцена». Обычно заборные надписи плоски, но с этой — согласен! В. Маяковский. КРЕСТ И ШАМПАНСКОЕ
Десятком кораблей меж льдами северными по́были и возвращаются с потерей самолетов и людей… и ног… Всемирному «перпетуум-Нобиле» пора попробовать подвесть итог. Фашистский генерал на полюс яро лез. На Нобиле — благословенье папское. Не карты полюсов он вез с собой, а крест, громаднейший крестище… и шампанское! Аэростат погиб. Спаситель — самолет. Отдавши честь рукой в пуховых варежках, предав товарищей, вонзивших ногти в лед, бежал фашистский генералишко. Со скользкой толщи льдистый лез вопль о помощи: «Эс-о-Эс!» Не сговорившись, в спорах покидая порт, вразброд выходят иностранные суда. Одних ведет веселый снежный спорт, других — самореклама государств. Европа гибель предвещала нам по карте, мешала, врала, подхихикивала недоверчиво, когда в неведомые океаны Арктики железный «Красин» лез, винты заверчивая. Советских летчиков впиваются глаза. Нашли! Разысканы — в туманной яме. И «Красин» итальянцев подбирает, показав, что мы хозяйничаем льдистыми краями. Теперь скажите вы, которые летали, что нахалтурили начальники «Италии»? Не от креста ль с шампанским дирижабля крен? Мы ждем от Нобиле живое слово: Чего сбежали? Где Мальмгрен? Он умер? Или бросили живого? Дивите подвигом фашистский мир, а мы, в пространство врезываясь, в белое, работу делали и делаем. Снова «Красин» в айсберги вросся. За Амундсеном! Днями воспользуйся! Мы отыщем простого матроса, победившего два полюса! |
