Не сказав больше ни слова, он поднялся, словно несущееся в ночи привидение, и перетащил три неподвижных тела к выходу. Сухие камни гулко отозвались на удары сапогами, а воздух быстро наполнился тягучим запахом крови и гари от пороха. Трупы он вытолкнул наружу, бросив их в холодную пустоту, а потом обернулся к Хромову и Журавлёвой:

- Я так и не понял, куда исчезло тело того, из кузова. Давайте посмотрим, что будет теперь.

Потом, повернувшись к Журавлёвой, сказал негромко, но твёрдо:

- Не засыпай. Если случится что-то странное – сразу буди меня.

С этими словами Косой прислонился спиной к ледяной стене и закрыл глаза. Остальные только переглянулись – кто-то с удивлением, кто-то с тревогой. Как можно вот так, после убийства, уснуть, будто ничего и не было? "Да ты же сам только что солдата зарезал!" – шептались они мысленно, поражаясь его холодной решимости.

Только вот спать Ярослав не собирался. Его разум уже скользил в глубину того мрачного "дворца", который жил внутри него. Там, в углу темного тронного зала, стояла новая тень – его собственный клон. Черный, как уголь, словно сотканный из ночи, он молча смотрел на хозяина. От этого зрелища сон разлетелся прочь, уступив место жгучему любопытству.

Ярославу давно свербело от зависти к Хромову с его Теневым Клоном. И даже к нелепой, но странно мощной способности Богдана, превращавшего слюну в взрывчатку. На первый взгляд смешно – пузыри, детская игра. Но ведь взрыв – это сила. А значит, если её доработать, она может стать смертельной.

"Ведь и сверхи, наверное, могут расти, развиваться…" – думал Косой, чувствуя, как в голове роятся идеи. Его собственный "дворец" пугал величием, но реальной пользы приносил мало: только росли показатели силы и ловкости. Всё это можно было достичь и обычной тренировкой, годами качая мышцы и тело. Настоящим сверхом он себя не считал – пока не появился этот чёрный клон.

Тень Хромова могла остановить пулю – и вот это, по мнению Ярослава, было настоящим чудом. Ведь ничто так не внушало страх, как огнестрел и взрывчатка. Пуля вылетает из ствола быстрее звука, иногда в несколько раз быстрее. Простому человеку с этим не справиться. Даже самые сильные и быстрые падали от одного попадания свинца.

В этом и была граница: нормальный человек боится выстрела – сверх может его пережить. И Косой прекрасно понимал: пока у него нет защиты, он всё ещё смертен.

Он провёл ладонью по холодному камню, чувствуя шероховатость и ледяную влагу, и глухо усмехнулся. Нет, он всё ещё боялся пули и скрытного выстрела из темноты. Один шальной выстрел – и конец. Но теперь, с этим чёрным двойником за спиной, появился шанс. Шанс перестать быть обычным человеком и шагнуть в ряды тех, кто стоит выше страха.

Во дворце, полном холодного свечного света и странного шелеста невидимых потоков воздуха, возле старой медной печатной машинки стоял чёрный теневой клон. Он будто растворялся в полумраке, но в то же время выделялся, словно кусок чернильной тьмы на фоне серого тумана. Ярослав Косой не сводил с него глаз: силуэт был его собственный, только смазанный, словно нарисованный дрожащей рукой в густой дымке.

"Почему у Станислава Хромова клон серый, а у меня чёрный? – мелькнула мысль. – Я ведь скопировал силу прямо с него. Может, есть какие-то различия, о которых я не знаю?"

Он сосредоточился, и клон чуть дрогнул, как отражение в воде, а затем шагнул. Под ногами не скрипнул пол, не дрогнула плитка, но Ярослав ощутил, будто сам сделал этот шаг. Связь была удивительно тесной, почти интимной: движение теневого двойника отзывалось в глубине его сознания. Не руками и ногами он управлял им, а самой мыслью, волей, будто сам воздух внутри дворца стал послушным.

Он экспериментировал: заставил клона присесть, развернуться, резко ударить кулаком в пустоту. Каждый раз это отзывалось лёгкой вибрацией в висках, словно натягивалась тонкая струна, соединяющая их обоих.

Скоро он понял главное: сила, быстрота, даже странная плотность теневого тела были куда выше его собственных – примерно вдвое. Вот почему клон мог спокойно выдержать пулю. Человек, если бы даже и сумел поймать свинец голыми руками, ну, условно, погиб бы мгновенно. А эта черная тень – нет. Она поглощала удар, не зная боли.

- Интересно…, – Ярослав провёл ладонью по холодному камню стены, ощущая шероховатость, и снова бросил взгляд на клона. Внутри разливался азарт. Он чувствовал себя словно ребёнок, впервые получивший в руки дорогую игрушку, с которой теперь не мог расстаться.

Чем дольше он пробовал, тем яснее становилось: всё держится исключительно на его воле. Пока он бодр, пока энергия внутри не иссякла, клон может существовать. Стоило бы ему истощиться – и чёрный двойник растворился бы, словно дым.

Мысль не давала покоя: "Можно ли измерить силу воли? Есть ли какой-то предел?"

Ярослав встал посреди дворца и вслух обратился к нему:

- Какой у меня уровень силы воли?

Холодный голос отозвался эхом из глубины:

"Не уполномочен раскрывать"

Он нахмурился. "Значит, силу и ловкость можно определить, умения в выживании тоже – а силу воли нет? Почему? Нет критерия? Или причина в чём-то другом?"

Ответа не было, и Ярослав, усмехнувшись, махнул рукой. "Да и ладно, потом разберусь."

Он вытянулся на каменном полу, подложив руки под голову. Сон не спешил приходить, но усталость постепенно брала своё. Перед тем как глаза сомкнулись, пришло понимание: его клон чёрный потому, что плотнее. Его собственное тело оказалось куда сильнее, чем у Станислава Хромова, вот и отпечаток в тени вышел таким густым, словно вылитым из сажи.

Эта мысль согрела лучше любого одеяла. Он уснул с улыбкой, а во дворце рядом с печатной машинкой чёрный двойник стоял всё так же неподвижно – немой страж его новых сил.

***

Когда утренний солнечный луч пробился сквозь узкий проём и коснулся лица Косого, он моргнул, потянулся и первым делом повернул голову в сторону, где накануне вечером сложил тела убитых. На миг сердце кольнуло тревогой, но, к его удивлению, ничего необычного не произошло – три трупа лежали так же неподвижно, словно застыли во времени. Никаких признаков странных превращений, никакого шевеления.

"Вот и хорошо, – облегчённо подумал он. – А то ещё каждую ночь ждать, что они вскочат и устроят сюрприз… Так с ума можно сойти."

Он ещё раз проверил взглядом место и только тогда позволил себе выдохнуть полной грудью.

Собравшись, Ярослав бросил взгляд вглубь пещеры – и встретился глазами с Булавкиным. Тот поспешно отвёл взгляд, и было ясно: от прежнего заносчивого блеска, с которым он выходил из крепости, не осталось и следа. Вчерашняя уверенность растворилась.

Людвиг явно не спал полночи. Он был из тех, кто привык давить слабых и угодливо пятиться перед сильными. Теперь, когда он понял, что Косой действительно силён, где-то глубоко внутри его грызла паника.

Он переминался с ноги на ногу, взгляд всё время ускользал в сторону. Не только он один чувствовал себя не в своей тарелке – и Любовь Синявина, и бывшиймраненый тоже выглядели подавленными. Они вдруг поняли: команда заметно поредела, а те, кто остались рядом с Ярославом, были настоящими чудовищами, и рядом с ними троица выглядела бледно, будто случайные пассажиры в чужом поезде.

У выхода из пещеры стоял Станислав Хромов. Молчаливый, собранный, он смотрел в сторону леса, задумчиво прищурив глаза, будто выискивал там что-то одно ему ведомое.

Ярослав прошёл мимо носилок, на которых лежал уже почти симулянт. Тот едва заметно вздрогнул, когда Косой приблизился. Но что он мог сделать? Быть быстрее или сильнее? Нет, у него не было шансов.

Ярослав присел рядом, приподнял ткань и осмотрел колотую рану, которую на днях нанёс Левшину Хромов. Место уже затянулось тонкой коркой, выглядело крепким.