- Но не всё так просто. Шея – зона, которую человек инстинктивно защищает. Поэтому ударить туда тяжело. Но если вы знаете, куда именно, – выживаете вы. А не тот, кто напротив вас.

Господин учитель нахмурился. Он всегда учил ребят бороться с природой, а не с человеком. Он знал: если показать подростку волка – тот научится бояться и презирать зверя. А если научить его калечить себе подобных – рано или поздно он применит знание.

Но сегодня учитель не остановил Косого. Он слишком хорошо помнил, чем закончилась история Богдана. В таких условиях не учить – значит обрекать.

- Есть вопросы? – негромко спросил Ярослав, обводя класс взглядом.

Поднялась рука Вадима Долгих — парень был смышлёный, хоть и не отличник.

- Э… А вы откуда знаете, что там почти двадцать хрящей?.. – голос у него был осторожный, как у человека, наступившего на лёд и не уверенного, треснет ли он.

В классе повисла странная тишина. Несколько учеников нервно переглянулись.

Откуда Ярослав знает такие вещи? Кто их вообще может знать в этом забытом богом и крепостью городе? А если он сам лично… пересчитывал?

Мысль об этом заставила их вздрогнуть.

Ярослав посмотрел на Вадима, затем пожал плечами и невозмутимо сказал:

- Из практики.

Никто больше не задавал вопросов.

Косой молча поднял взгляд к небу. Над головой мерно били тяжёлые куранты крепости – четыре часа пополудни. Звон гулко разносился по улицам, будто напоминая, кто здесь хозяин.

Он улыбнулся, как человек, которому наконец позволили перевести дух.

- Свободны, – негромко бросил он, складывая мел на подоконник.

- Все встать! – отрапортовал староста класса, уже по инерции.

- Спасибо, учитель! – хором отозвались ученики, разом подскочив со скамей.

"Благодарность получена от Вадима Долгих +1"

"Благодарность получена от…"

Ярослав на секунду нахмурился. Его рука автоматически метнулась к внутреннему счётчику – и застыла. Что за…. Почему всего девять жетонов? Девять?!

Он мысленно пересчитал. Класс – двадцать четыре человека. За подобную разгрузку и облегчение души он ожидал минимум два десятка "спасибо". А тут – меньше половины.

- Да как же так?.. – пробормотал он себе под нос. – Значит так, занчит так быстро привыкли, что вас отпускаю, как детей с продлёнки? Даже спасибо не скажете? Ну ничего… жизнь вас ещё научит, как вести себя с теми, кто может быть вам полезен.

Ученики уже ринулись к двери, не веря своему счастью, как вдруг за их спинами раздался холодный, как северный ветер, голос:

- А ну стоять. Все обратно. Сейчас я вам расскажу, откуда я знаю, сколько именно хрящевых колец в человеческой трахее...

Класс замер, словно вкопанный.

Вадим Долгих и Лёня Юдин, стоявшие ближе всех к выходу, выглядели так, будто им сейчас придётся обнимать атомную бомбу. Остальные медленно и обречённо вернулись на места.

Ярослав стоял у доски, глядя на них с видом безжалостного судьи.

- Вот теперь, детки, будет урок, который вы не забудете….

Короче, хана им. Они у меня научатся мне спасибо говорить!

Ярослав Косой произнёс свою фразу не громко – но с таким тоном, что воздух в классе будто стал гуще. Голос его прозвучал словно лязг затвора в тишине. И никто не осмелился ослушаться.

Ученики, сникнув, как побитые собаки, вернулись на места. Больше никто не смотрел на часы и не подглядывал в окно в сторону улицы, где вечерние отблески уже начинали соскальзывать с крыш.

После этого дня дети поплелись по домам, кто с опущенными головами, кто с полными слёз глазами. И что сделали бы нормальные дети на их месте? Конечно – нажаловались родителям.

- Мам, он нас заставляет сидеть на уроках до темноты! – выли один.

- Он говорит, что знает, сколько хрящей в человеческой трахее… потому что СЧИТАЛ ИХ! – вопила другая.

Но все жалобы, как сговорившись, натолкнулись на одинаковую реакцию взрослых.

- Твой учитель учит тебя больше, чем требует программа? – невозмутимо спрашивала мать, не отрываясь от крупы, которую перебирала у порога. – Так ты радоваться должен. А не скулить.

- Да, – подхватывал отец. – Лучше поблагодари его. А то останешься без головы – и не от волков. Впредь никаких жалоб. Особенно на Косого.

У детей округлялись глаза. Когда это родители стали стоять на стороне учителей?! И главное, что за странный у них у всех тон? Словно они чего-то знают… чего дети пока не понимают.

Но те, кто был посообразительней, начали догадываться. Особенно когда услышали, что отец Лёньки – солидный, седовласый человек с голосом глухим, как от старости или опыта - тихо сказал ему:

- Хватит ныть, солнышко. Лучше учись хорошо. Слушай своего учителя. Папка твой не хочет, чтобы ты отправилась на тот свет раньше него.

Лёня застыла. Как вкопанная. И долго потом смотрела на отца, будто видела его впервые. Что это он такое сказал?.. Не хочет, чтобы она УМЕРЛА раньше него?!

На следующий день в школе царила идеальная тишина. Ярославу стоило только войти в класс, как все двадцать четыре ученика взлетели на места быстрее, чем крысы, унюхавшие кошку. Никаких шепотков, никаких хихиканий.

А когда Ярослав, едва войдя, протянул руку к доске, чтобы начать очередную лекцию о выживании и точках для смертельных ударов, лица у детей стали такими серьёзными, что казалось, они пришли не на урок, а на похороны собственной беспечности.

Он читал урок, не поднимая головы, пока за окнами не погас последний отблеск закатного солнца, и ночь не разлилась по улицам города.

Когда вечер окончательно вступил в свои права, а за окнами уже сгустилась та самая тьма, в которой шорохи начинают звучать слишком отчётливо, ученики сидели в классе, словно загипнотизированные. Глаза их стекленели, а спины ныли от усталости. Но Косой продолжал говорить. Он будто вошёл в раж: голос его становился всё более проникновенным, движения – выразительнее, а темы – мрачнее.

Наконец, не выдержал Лёня, высокий и прямой, как берёзка у школы. Она подняла руку и с некоторым трепетом произнесла:

- Учитель… уже совсем темно. Нам… небезопасно будет идти домой, если вы нас не отпустите прямо сейчас….

Раньше, стоило кому-то сказать подобное – и Ярослав махал рукой: "Ладно, всё свободны". Но не сегодня.

Сегодня он прищурился, как бы задумался, а потом с такой ласковостью в голосе, от которой мороз по коже:

- Не переживайте. Всё будет хорошо.

Ученики переглянулись. Ага. Им хана.

В тот вечер Ярослав читал лекцию до восьми часов. За окнами стояла глухая ночь, по стеклу барабанил ветер, пахло гарью и сыростью.

И самое удивительное - ни одного жетона благодарности. Ни одного!

Но Ярослава это, похоже, не тревожило. Он стоял у доски, поправляя рукав и рассуждая вслух:

— Знаете, есть такая штука… Стокгольмский эффект. Чтобы вызвать благодарность, нужно сначала немного… ну, скажем так… напрячь человека. А иначе какой смысл?

Он улыбнулся.

- Ладно. Пора. Пошли, я провожу вас по домам.

Ученики замерли. Этот человек собирался сопровождать их по тёмным улицам города, где по слухам пропадали взрослые люди?

И да – он их повёл. Один за другим, как стадо овечек, возвращал каждого ребёнка прямо в руки родителей, отмечая, кто где живёт. Никого не потерялся. Никому не позволил сбиться с дороги.

А родители – в основном рабочий люд, измученный, с потухшими глазами – смотрели на это с неожиданным уважением.

– Вот это, я понимаю, учитель…, – шептали соседи. – Детей обучает, по домам провожает… не то что те старые дармоеды.

Они не знали, что Ярослав не из жалости это делал, а, чтобы подцепить ещё жетончиков благодарности. И его расчёт сработал – шестеро родителей, растроганных его «благородством», отблагодарили его мысленно и сердечно.

Так за один вечер общее число благодарностей перевалило за 50. Это был серьёзный прорыв: он получил больше за доброту, чем, когда спасал жизни в клинике.