Единственный, кто был не в восторге – это Проныра. Он всю дорогу шёл с мрачным видом, а вернувшись домой, молча сел у печки и весь вечер не проронил ни слова. Даже кашу не доел.

Да, – подумал Ярослав, – такая уж его цена за мой прогресс.

А ведь по времени урок длился всего часов пять… Но дети, привыкшие к полуторачасовым занятием и развлекательным "выживательным" рассказам, вдруг поняли, что Косой – это не просто учитель. Это – судьба. Тяжкая, местами даже проклятая.

На следующее утро Ярослав, как заведённый, примчался в школу пораньше. Но встретил его не весёлый гомон, а нахмуренный взгляд самого учителя, который вёл занятия до Ярослава.

- Косой, – сказал он, отведя того в сторону. – Я понимаю твоё рвение… Но ты забываешь одну простую вещь. Учить – это не вколачивать. Знание, как хлеб: если дать слишком много разом – подавится. Дай им время переварить.

Ярослав нахмурился. Но потом медленно кивнул:

- Спасибо. Я понял.

Только бы такой хороший план ему загубить. Ууу….

- Учитель, можете быть спокойны. Сегодня точно не стану держать класс до ночи, – с деланным благодушием пообещал Косой, ещё даже не входя в аудиторию.

Проныра, сидевший у окна и лениво разглядывав узоры инея на стекле, даже не повернул головы. Он и так знал, что брат его врёт. Вернее, что брату вовсе не интересен учебный процесс ради процесса. У него, как всегда, был свой, понятный только ему мотив.

- Уж не собирается ли он сегодня собрать новую волну благодарностей? – мысленно хмыкнул Лёха. Он слишком хорошо знал Ярослава.

И как в воду глядел.

Ровно в четыре пополудни, когда в небе донеслось протяжное и глухое «бум-бум» – это бастионные часы возвестили смену стражи, – Ярослав, стоявший у доски с мелом в руке, неожиданно расплылся в улыбке и с притворной добротой в голосе спросил:

- Ну что, может, закруглимся на сегодня? Как думаете?

Класс притих, как перед землетрясением. Молча. Ни одного шороха, ни вздоха. Лица у всех стали каменные, будто их разом залепили мукой и клеем. Они ведь не знали, чего от него ждать. Ответишь "да" – обидится, мол, уроки мои никому не нужны. Ответишь "нет" – не отпустит, будет до темноты скакать у доски, рассказывать, как правильно ломать человеку коленные чашечки.

Поэтому – молчание. Коллективное, гробовое. Как на похоронах уважаемого, но весьма опасного человека.

Но Ярослав, как ни странно, оказался сегодня на редкость снисходительным. Он развёл руками, будто прощаясь с публикой, и мягко произнёс:

- В обучении, ребята, главное – баланс. Между знанием и отдыхом, теорией и практикой, жизнью и лекцией. Вчера, скажем прямо, я дал вам немало…, а сегодня пусть мозги ваши немного проветрятся. Отдыхайте. Набирайтесь сил. Завтра продолжим.

Ученики чуть было не расплакались. Один Левка Снитков судорожно выдохнул так, будто держал воздух в лёгких с самого утра.

- Все свободны! – прогремел Ярослав и махнул рукой.

- Встать! - скомандовал староста.

- Спасибо, учитель! – хором вздохнул класс.

"Благодарность получена от Лёни Фисташкова, +1!"

"Благодарность получена от Вани Долгова, +1!"

"Благодарность получена от... (ещё 21 ученик)"

"Ну вот и славно", – подумал Ярослав, – "ещё немного – и разблокирую своё оружие. А эти сопляки всё думали, что просто вредный. Нет, ребятки. Я – стратег".

Как и два дня назад, Косой снова получил двадцать три жетона благодарности – все, кроме одного, от Лёшки Проныры. За каких-то три дня он едва не добрал сотню этих заветных жетонов, в которых сейчас нуждался, как никогда!

На руках у него уже было семьдесят три – и он почти дотянулся до цели: вот-вот откроется доступ к оружейному складу!

Проходя мимо класса, Ярослав краем глаза заметил, как в сторону школы стремительно приближался старик Ван. Его мешковатая куртка развевалась на бегу, сапоги громко хлопали по пыльной дороге, а на лице застыло выражение то ли тревоги, то ли срочности.

- Эй, старина Ван, что стряслось? – окликнул его Ярослав, выходя на крыльцо. – Не случилось ли чего с Лариской в клинике?

Мысль о возможной беде отозвалась у него острой тревогой – он уже был готов с Лёшкой мчаться домой без оглядки.

Но старик Ван, тяжело дыша, махнул руками:

- Нет-нет, всё в порядке! Слушай внимательно. Собирайся. Группа снова выходит за стены. Только что мне передали письмо от босса Ланского. Понятия не имею, как они умудрились это провернуть, но он правда дал добро – ты пойдёшь с ними проводником!

Ярослав замер. Сердце его сначала облегчённо отпустило – раз Лариска жива и здорова, значит, всё не так плохо. Но уже в следующую секунду тревога вернулась, только теперь другая: неужели эта группа и правда уговорила Ланского? А может, они просто сунули ему чемодан налички под стол? Или, страшнее того, сам Лев Станиславович замешан в их экспедиции? Что, чёрт побери, за цели у них в этих горах?

Как бы там ни было, выбора у Ярослава не оставалось. Похоже, идти придётся. Он развернулся и зашагал прочь, направляясь в сторону школьного двора.

- Эй, ты куда? – окликнул его обеспокоенный старик Ван.

- Мне надо найти учителя, – ответил Ярослав, не оборачиваясь. – Хочу поговорить насчёт того, чтобы Лёшка с Лариской временно остались в школе. Пока меня не будет – пусть будут под присмотром.

Только так он сможет идти спокойно, не гадая, в порядке ли всё дома.

И всё же, если этим людям взбрело в голову, что они смогут командовать им, как им заблагорассудится, когда выберутся на пустоши… это будет их главной ошибкой.

- Учитель…, – тихо, но с достоинством произнёс Косой, обращаясь к преподавателю. – Надеюсь, вы не будете возражать, если Лёшка и Лариса останутся пожить в школьных корпусах на время моего отсутствия.

Учитель внимательно посмотрел на Ярослава, задержав взгляд, будто пытаясь прочесть между строк. Потом спросил без лишних слов:

- Значит, решил? Пора идти?

Ярослав медлил с ответом. Он глянул в окно – серое небо давило свинцовой тяжестью, как будто само предчувствовало бурю. Только тогда он заговорил, не отводя взгляда от горизонта:

- Похоже, отступать уже поздно. Вы же сами видели, в каком положении оказался Богдан… Наша жизнь – и ваша, и моя – теперь в руках тех, кто сидит за стенами крепости. Если сам выйду к ним навстречу, если сделаю первый шаг, возможно, смогу выкрутиться. Может, даже получится бросить кого-то под удар ради собственного спасения…. Впрочем, если буду и дальше отсиживаться здесь, отказываться, юлить – боюсь, они начнут действовать по-другому. Тихо, исподтишка. И тогда нам всем не поздоровится.

- А другой путь? Хоть один? – спросил учитель, не моргнув.

Ярослав еле заметно покачал головой:

- Не вижу. – И усмехнулся, чуть криво, почти самодовольно: – Но вы не переживайте, учитель. Даже если все остальные лягут – я-то выкарабкаюсь.

В глубине души он, конечно, вовсе не стремился в эту заварушку. Да и вообще, когда всё стало налаживаться, ради чужих интересов отказываться от своей новой жизни, такое себе. Однако опыт, набранный в диких землях, научил его выживать – и без помощи, и без жалости. Он и правда не особо боялся, что не вернётся живым. Скорее наоборот – был уверен: не такими трудностями его пугать.

Вот только награда, которую ему обещали, не стоила и ломаного гроша. Всё было бы по-другому, если бы им с Лёхой и Лариской позволили войти в крепость. Только тогда бы эта затея имела хоть какой-то смысл. А иначе – просто бессмысленный риск. Умом, конечно понимал, что они для него просто обуза, по сути захребетники, но совсем жить одному в этом мире….

Он очень, очень хотел прорваться за стены крепости и оказаться внутри. Но и бросить своих – Проныру с его хитрющей мордой и Лариску, строгую, сдержанную, как училка первых классов, – он не мог. Не хотел. Хотя жизнь она такая, всё может случиться, но во всяком случае, не сейчас.