Хриплый стон донесся словно издалека, сквозь толщу воды. Пальцы Леона крепче сжали мою руку, а потом ее залило горячим.

Но все это осталось где-то на периферии сознания, пока я парила в этом восхитительном уничтожающем мареве. Так же, как и то, что было дальше: влажные салфетки, слаженные действия переговаривающихся альф, тянущая боль внизу живота.

А после Тихон осторожно прижал меня к себе сзади. Леон улегся с другой стороны. Я оказалась в теплом надежном домике.

— Завтра, — вздохнул Леон.

— Завтра, — эхом повторил Тихон. В его тоне проскользнула какая-то особенная, почти заговорщическая нотка.

— Что завтра? — спросила я, поочередно вглядываясь в лица своих истинных, но они хранили молчание. Их взгляды были непроницаемы, словно они знали какую-то тайну, которой не планировали делиться.

Нужно было подниматься, идти в душ, приводить себя в порядок. А им, наверное, пора было расходиться по своим комнатам, пока ночь еще не стала рассветом, пока никто не увидел их в общежитии омег. Но все это казалось таким далеким, почти нереальным.

А сейчас я была в их власти и больше не боялась этого.

Я проснулась от странного ощущения. Тело болело сладко и тягуче, особенно между ног, где любое движение порождало теплую пульсацию и едва уловимую, почти приятную боль — как воспоминание о том, что было ночью.

Я осторожно потянулась рукой к шее, где чуть выше ключицы пульсировала метка Тихона. Она саднила, словно крошечная тлеющая искра, которая никак не хотела угасать. Кожа вокруг была припухшей, чувствительной к малейшему касанию.

Метка, оставленная Леоном на внутренней стороне бедра, отзывалась иначе — более глухо, будто ее боль спряталась под поверхностью кожи, но все еще давала о себе знать.

Это были не просто следы — но знаки, символы принадлежности. Я была помечена дважды.

Тихон и Леон незаметно ушли, когда я задремала. И теперь, лежа в пустой комнате, я не знала, что будет дальше. Мы будем встречаться тайком? Альфы сделают вид, что ничего не было? Потребуют выбрать одного? От этой неизвестности внутри все сжималось.

Собиралась я долго. Одеваться пришлось медленно, буквально по миллиметру натягивая ткань на тело. Я морщилась от каждого прикосновения одежды к коже.

На всякий случай я тщательно прикрыла метки. Нижняя надежно затаилась под юбкой, а на шею я повязала кокетливый платочек. Смотря на себя в зеркало, я вдруг вспомнила тот злополучный шарф, утерянный в уборной клуба. Так мало времени прошло с тех пор, а казалось, что целая жизнь.

Едва я вышла на крыльцо корпуса, как увидела Леона и Тихона. Они стояли, непринужденно опираясь о перила, будто прошедшая ночь не оставила на них ни следа. Но стоило мне подойти ближе — и воздух вокруг нас сгустился. Их взгляды обожгли меня с двух сторон, как и вчера.

— Доброе утро, — выдохнула я.

— Утро, крошка, — ослепительно улыбнулся Леон.

— Пойдем? — спросил Тихон.

— Куда?

Они переглянулись.

— В регистратуру, — пожал плечами Леон, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном. — Пора оформить нас. Официально.

— Подадим заявление втроем, — твердо добавил Тихон.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Я не ожидала такого поворота. Вчера истинные ни разу не упомянули о заявлении. Да и вообще: как это было возможно?

— Вы... вы серьезно? — прошептала я. — Но как? Разве такое допускается? Это законно?

— После такой ночи? — Леон прищурился. — Несерьезно было бы свинством.

Тихон коротко кивнул.

— Никто не отступает. Мы хотим быть с тобой официально, — он помедлил. — Оба.

Регистратура парных заявлений находилась в административном корпусе, на третьем этаже. На двери висел лозунг: «Истинность — долг и честь». Да уж, честь... Эти слова показались мне циничными после сегодняшней ночи.

На скамье перед кабинетом уже сидела одна пара. Они мельком взглянули на нас и тут же равнодушно отвернулись. Эти альфа и омега, наверное, решили, что друг альфы пришел поддержать приятеля. Они и не подозревали, почему мы на самом деле заявились в таком составе.

Я украдкой покосилась на Леона и Тихона. Они держались так, будто каждый день приходили втроем подавать заявления. Их спокойствие действовало на меня, но внутри все дрожало от волнения.

Секретарь — грузная женщина лет пятидесяти с волосами, собранными в строгий пучок, и старомодными очками на цепочке — поджала тонкие губы, как только мы переступили порог. Она с явным недоумением посмотрела сначала на меня, потом на моих спутников.

— Вы к кому?

— Мы хотим подать заявление, — произнес Тихон.

— На регистрацию истинной пары, — невозмутимо вставил Леон.

Женщина окинула нас взглядом поверх очков.

— Кто из вас альфа? — спросила сухо.

— Оба, — ответил Леон.

— А вы? — она перевела взгляд на меня.

— Омега, — констатировала я очевидный факт.

Секретарь нахмурилась.

— Регистрация истинной пары предполагает одного альфу и одну омегу. Если вы не можете выбрать, то...

— Мы оба — ее истинные, — прервал ее Тихон. — И она — наша.

— У нас есть основания, — вмешался Леон. — Омега помечена. Дважды.

Секретарь открыла было рот, но я сняла платок, откинула волосы. Метка Тихона ярко выделялась на коже. Затем задрала край юбки — и показала вторую, от Леона. Женщина всплеснула руками.

— Безумие, — пробормотала она. — Это... нарушение протокола. Генетическая редкость или нет, но такие случаи...

— Заявление примите, — отчеканил Тихон. — Дальше пусть решает совет.

— Система не распознает тройную подачу... — раздраженно буркнула секретарь, постучав по клавишам.

— Тогда внесите вручную, — отреагировал Тихон.

Женщина бросила на него испепеляющий взгляд и начала заполнять форму вручную.

— Фамилии и имена?

— Колесникова Оливия, — представилась я.

— Тихонов Владислав.

— Тебя зовут Влад?! — вырвалось у меня с искренним удивлением. Я даже забыла, где нахожусь.

Секретарь кинула на меня неодобрительный взгляд, но промолчала, продолжая печатать.

— Ну да, просто предпочитаю, чтобы меня звали Тихоном, — усмехнулся Тихон.

— Леонов Матвей, — завершил перекличку Леон.

Женщина нажала кнопку принтера. Тот зашуршал, выплевывая документ с нашими данными.

— Подпишите. Все трое, — протянула нам ручки секретарь.

Мы расписались каждый в своем месте. Оставалось ждать решения совета.

Уже через час Академия истинных связей гудела — как улей, в который воткнули палку. Выйдя с практики на обед, я заметила, как омеги провожают меня взглядами: презрительными, завистливыми, сверлящими. Я их понимала: кому-то не досталось ни одного альфы, а я «забрала» сразу двоих, пусть и непреднамеренно.

Не успела я пройти метров десять по территории, ко мне подскочила Диана.

— Ты скрыла от меня такое? — в ее голосе сквозила обида.

— Я не знала, как сказать, — вздохнула я. — Все произошло слишком быстро. Я и сама не была ни в чем уверена.

Диана покачала головой:

— Скажи хотя бы одно — ты счастлива?

— Очень, — искренне ответила я.

Лицо подруги смягчилось, она улыбнулась:

— Тогда ладно. Больше не скрывай ничего, хорошо?

После обеда меня отправили в лабораторию для сдачи анализов. Я попыталась возразить, объяснив, что недавно ела, но мои слова растворились в воздухе. Все вокруг были встревожены и напряжены.

А вечером нас троих вызвали в регистратуру. Миновав секретаря, мы увидели целый консилиум, расположившийся за массивным столом.

— Тихонов, Леонов и Колесникова?

— Ну, мы, — нагло выпалил Леон. Весь его вид говорил о том, что он готов сражаться за наше право быть вместе, чего бы это ни стоило.

Один из членов совета заговорил:

— Мы изучили ваш... случай. Наличие двусторонней истинной связи подтверждено. Все трое признаны генетически и энергетически совместимыми. В порядке исключения, руководствуясь пунктом семнадцать регламента о редких формах истинности, мы регистрируем вашу троицу как официальную.