—. А знаешь, счастье — это не когда всё хорошо. Это когда плохо, а вы всё равно держитесь друг за друга, потому что понимаешь, что по одному вы уже не сможете жить друг без друга. Ты ещё маленький, чтобы о таких вещах интересоваться, вот подрастёшь, тогда и поговорим.— Она ласково погладила его по голове.

Дед молча кивнул, отодвигая от себя пустую тарелку.

— Жизнь, она длинная. Главное, Антош, чтоб сердце было доброе. А остальное приложится. — сказал он, глядя внуку прямо в глаза.

Антон ощутил ком в горле. Эти слова, простые, но такие точные, казалось, звенели у него внутри. Ему вдруг захотелось рассказать им всё — что он взрослый, что он вернулся сюда, что знает, как всё дальше сложится… Но он понимал, что нельзя. Они не поверят. Да и не вынесут такой правды.

Он доел борщ молча, сосредоточенно.

— Ба, а можно я к вам почаще буду заходить? — спросил он, когда бабушка унесла пустую тарелку в раковину.

— Конечно, внучок, заходи. Чего ж тебе к старикам-то не заходить? — улыбнулась она. — Мы ж тебя любим.

Антон едва удержался, чтобы не расплакаться. В детстве он этого не ценил. А теперь понимал, как бесценно каждое слово, каждый взгляд.

После обеда он помог бабушке вымыть посуду, вытер стол и даже взял веник, чтобы немного подмести кухню. Бабушка смотрела на него со смесью удивления и любопытства:

.— Ты сегодня какой-то особенный, Антоша. Не наш ты какой-то… взрослый.

Антон только усмехнулся:

— Может, я просто расту, ба.

Дед, который снова вернулся к телевизору, прокряхтел с зала:

— Иди ко мне, внучок, поможешь мне антенну поправить.

Антон пошёл к нему, улыбаясь. Дед протянул ему комнатную антенну, а сам пытался приладить кабель в телевизоре.

— Разбито совсем гнездо…— Ворчал он— Надо новое впаивать. Кое как закрепив штекер, он попросил Антона встать на стул и медленно покрутить антенной над головой, чтобы поймать наиболее чёткий сигнал. В процессе Антон с жадностью рассматривал всю окружающую его обстановку в комнате. Сервант со стеклянной перегородкой, за какой чайные и кофейные сервизы изумительной красоты. Один кофейный сервиз особенно выделялся из всех, он был выполнен из настоящего тончайшего китайского фарфора, на нём красовался барельеф в виде головы и тела дракона. Для 80-х жутко дорогой и дефицитный товар. Его привёз ей старший брат его отца Валера, какой был гражданским лётчиком, бывал часто за границей и даже на северном полюсе и в Антарктиде. Оттуда он кстати привёз однажды чучело пингвинёнка, какой всё время стоял у них на телевизоре. А ещё он помнил, что в шкафу спрятан изумительный сувенир— яйцо пингвина одетое на скобу в виде глобуса, а на подставке нарисована карта Антарктиды. Над сервантом висел портрет его отца, где он ещё не старше сейчас Антона смотрит в камеру фотоаппарата с большим бантом на груди. Рядом портрет деда и бабушки в молодости. По центру комнаты простой круглый, деревянный стол накрытый скатертью, за ним диван-книжка застеленный оранжевым шерстяным пледом на каком когда-то спал маленький Антон. Большая рама окна, за какой длинная застеклённая лоджия, где он летом любил играть с солдатиками и своими игрушками сидя на полу. Там был совершенно другой мир, счастливая жизнь которую он успел потерять, а теперь нашёл вновь.

Когда телевизор наконец зашипел и показал более-менее чистое изображение, дед победно воскликнул:

— Вот! А говорили, что этот гроб не будет уже нормально показывать. Будет! Всё можно наладить. Главное — руки приложить к нужному месту.— Он закрепил антенну прямо на штору окна с помощью небольшого куска проволоки и победно пощёлкал переключателем каналов на телевизоре. Изображение было довольно тусклым из-за подсевшего уже кинескопа, часто картинка начинала мельтешить или искажаться, но в целом было видно и слышно происходившее на экране.

Антон тихо повторил:

— Всё можно наладить…

Он понял, что эта фраза — тоже попадёт в его Тетрадь.

Попрощавшись с дедом и бабушкой, Антон вышел во двор. День стоял солнечный, с лёгким запахом горячего асфальта и прелой травы. Дети катались на велосипедах, какие-то мальчишки гоняли мяч. Антон медленно зашагал по знакомым дорожкам, будто возвращая себе кусочки своей прежней жизни.

Ему казалось, что он успеет всё. Исправить. Изменить. Вернуть.

Домой он вернулся только к вечеру снова заигравшись со старыми приятелями каких уже во взрослой жизни давно не видел.

Мать вся извелась от того, что его нигде не было, никто из соседей не видел и не знали, где он. Пришедший с работы отец тоже был весь на нервах и когда Антон наконец появился на пороге ему показалось, что его сейчас убьют. Отец традиционно начал кричать на него, что он непослушный ребёнок какой ушёл гулять не предупредив куда именно, его мать тут вся извелась от всяких мыслей. Потом он вытащил из своих рабочих брюк на вешалке узкий кожаный ремень и замахнувшись ударил Антона по спине. Тот уже и забыл какая это обжигающая боль от ремня даже через одежду. Отец продолжая говорить наставления вновь несколько раз ударил его пониже в этот раз спины. Последний удар Антон сумел блокировать своей рукой и намотав ремень на свою руку с силой потянул на себя и глядя отцу в глаза прошипел ему стараясь, чтобы его голос звучал максимально по взрослому:

— Перестань бить своего сына! Если ты не прекратишь над ним это издевательство, то потеряешь его в прямом и переносном смысле. Ремнём и криками ты сделаешь ему только хуже.

Отец всё ещё на взводе дёрнул ремень на себя, Антон не удержался на ногах и упал больно ударившись головой об пол. Было не столько больно, сколько обидно и он по детски разревелся. У мамы видно сердце защемило и она принялась утешать его правда пересыпая слова утешения с нотациями, что хорошие дети так не поступают, как он. Отец ещё пробурчал, что-то себе под нос, повесил ремень на вешалку и ушёл в туалет курить. Антон молча поднялся, молча разделся и пошёл в кровать. Мама подошла к нему и снова попыталась прочитать ему проповедь про то что нельзя уходить со двора не сказав ей где он. Антон поднялся с постели, приблизил к ней своё лицо и прошептал ей абсолютно взрослым тоном:

— Мама, я буду для вас самым лучшим сыном на свете, только поверьте в меня, дайте мне шанс доказать это вам, я буду лучше всех, просто верь в меня! — Он лёг обратно, закрыл глаза и тихо произнёс “Спокойной ночи!”

В тот вечер его отец и мать долго не ложились спать озадаченно обсуждая на кухне странное поведение их сына.

Глава 7

Классные воспоминания

Утро понедельника встретило его влажной прохладой. Окно было запотевшим, и солнце, пробивающееся сквозь мутные стёкла, казалось каким-то старым, выцветшим. Антон проснулся рано, ещё до будильника. На этот раз его не надо было тормошить. Он чувствовал в себе странную, спокойную решимость — будто его внутренний компас, наконец, перестал крутиться.

Он встал, заправил кровать и на цыпочках прошёл на кухню. Родители ещё спали, даже отец ещё не вставал, хотя он просыпался одним из первых на работу.

Антон налил в чайник воды с под крана и поставил его на газовую плиту, сам тем временем быстро почистил зубы и умылся. Стараясь не шуметь взял со стула свою школьную форму, затем вернулся и с холодильника достал колбасу, масло и сыр. Когда чайник закипел проснулся отец и заспанными ошалелыми глазами смотрел, как Антон заваривает в заварнике свежую заварку и нарезает ломтиками сыр с колбасой.

— О! А ты чего так рано встал? Время только 6 утра, чего не спится тебе?— Отец был одновременно удивлён и даже сбит с толку таким странным поведением малолетнего сына.

— Не спалось, пап. Вчера я расстроил тебя и маму своим поведением, хотел немного загладить этот неприятный инцидент утренним завтраком для нас всех.

У отца разум разделился на две части: одна вроде всё понимала и принимала, что услышала от сына, а вторая впала в ступор, потому что его стиль поведения и разговоры совсем не вязались с его внешностью и тем, как он говорил раньше.