Итак, минула неделя…за ней вторая… Антон вышел на работу, надо было помочь закончить с порывами и заодно решать насущные вопросы например, где взять денег и продукты? Конечно выручали родители, но хотелось и самому, что-то сделать. Совхоз имел большие плантации фруктовых деревьев, пока шёл сбор стояла по периметру охрана и не разрешала рвать яблоки пока сбор не закончится, после они снимались на другой квартал, а по убранному ходили люди с сумками и дорывали то что оставалось в единичных экземплярах на ветках деревьев.

Но нередко особо удачливые умудрялись нарвать красивых и больших яблок или груш в охраняемой части сада, чтобы потом отвезти рано утром их в город и продать на рынке, из-за отсутствия зарплаты в совхозе, приходилось выкручиваться, чтобы выжить.

В один из дней начала собираться гроза и должен был пойти ливень. Антон решил, что лучшего времени для того, чтобы нарвать красивых яблок не придумаешь, охрана явно будет сидеть в своих вагончиках. Катя начала отговаривать его от этой затеи, но он убедил её, что всё будет нормально и он принесёт домой целый мешок яблок, какой потом можно будет продать.

Когда он подошёл к саду, поднялся ураганный ветер и полил дождь. Антон был в непромокаемой штормовке и кепке, поэтому не боялся промокнуть. Дождь был такой, что не было практически ничего видно уже на расстоянии нескольких десятков метров. Его осенила мысль, что за яблоками идти по такой погоде далековато, а вот груши росли практически рядом от дороги, занимали всего три квартала и охранялись с особым рвением.

Он зашёл по середине, выбрал понравившееся дерево залез по веткам наверх и быстро начал рвать крупные, красивые плоды. Холщовый мешок быстро намок и стал тяжёлым, льющаяся струями вода мешала видеть.

Ему удалось набить его практически до верху, он удобно стоял в развилке двух веток и не нужно было его держать, в принципе можно было уже и слезать, но ему казалось, что наверху есть самые-самые красивые плоды и сорвав их можно будет возвращаться. Вытянувшись на верхней ветке, нащупывая очередную грушу, он внезапно поскользнулся — мокрая кора не выдержала сцепления с ботинком. Антон резко потерял равновесие, в последний момент успел подхватить рукой падающий мешок какой рванул вниз всей тяжестью, и как в замедленной съёмке, стал падать сползая с ним по мокрому стволу дерева. Если б не толстая штормовка он расцарапал бы себе всё, что можно. Ветви хлестнули его по лицу, зацепили за рукав — и всё закончилось глухим ударом о мокрую землю.

Пару секунд он не мог дышать — в ушах звенело, в груди ухнул воздух. Он провёл рукой по лицу — кровь. Расцарапал скулу. Боль в плече и колене, скорее всего, просто ушибы. Он сел, чертыхаясь сквозь зубы, глядя на мешок, из которого выкатилось несколько мятых плодов.

Он с трудом встал, прихрамывая, завязал туго мешок куском вязальной проволоки, захваченной с собой, перекинул его через плечо и скоро направился к выходу из сада. Груши были действительно хороши — крупные, жёлтые с румянцем. Завтра утром можно было съездить в город и выручить за них хорошие деньги.

Но в этот момент он подумал не о деньгах, а о Катерине. Той, прежней, которая пекла ему всякие выпечки, писала длинные письма, звонила по переговорному… и плакала, узнав, что он женился.

Антон поднял взгляд к серому небу, по которому уже пробегали просветы — гроза уходила.

— Я всё сделаю правильно, слышишь? — шепнул он сквозь дождь обращаясь к кому-то в небе. — Только оставьте мне её со мной рядом…

Недалеко от него хрустнула ветка, через пару рядов от него пробирался человек в резиновом с капюшоном плаще— охранник решивший проверить не появится ли здесь кто-то в такую собачью погоду?

Антон затаился промеж деревьев наблюдая за ним. Охранник медленно шёл вперёд внимательно осматривая всё вокруг. Когда он прошёл мимо, Антон ползком отполз чуть назад, вновь взвалил мешок на плечо и довольный собой быстро ретировался к своему дому.

Небо уже прояснялось, дождь постепенно заканчивался, когда он занёс свою добычу в квартиру. Катерина всплеснула руками увидев в каком он виде. Заставила быстро снять мокрую одежду, растёрла его полотенцем и он переоделся в сухую одежду. Димка крутился рядом с любопытством изучая большой мешок строя версии, что там в нём есть вкусного? Антон выбрал самые большие и красивые три груши и протянул ему.

— Спасибо!— Ответил мальчуган с трудом удерживая их в руках. Катерина забрала их у него, одну разрезала пополам и протянула половинку, он счастливый умчался в комнату размахивая большим пластмассовым солдатиком.

— Какие классные груши… Давай я пирог сделаю?— Предложила она.

— Здорово! Давай, сто лет не ел пирога с грушами…— Одобрил Антон подхватывая на руки прибежавшего вновь Димку и изображая из него самолёт полетел с ним по комнате вызывая у того счастливый смех.

Пирог выдался на славу, они ещё сходили угостили родителей, этому гостиницу особенно обрадовался отец, большой любитель выпечки. Антон рассказал,что насобирал груш и думает завтра их свезти на рынок продать в городе. Мама сказала, что сегодня отец накопал сумку картошки и если он продаст ещё и её, будет совсем замечательно и сразу выдала ему список, что нужно будет купить и привезти на вырученные деньги. Антон добавил в список то что нужно было ему и Кате, забрал сумку с картошкой, чтобы утром не заходить и пожелав родителям спокойной ночи ушли к себе.

Эта ночь выдалась у него снова бессонной. Катя посапывала свернувшись калачиком возле него, а ему не спалось. Мысли вихрем кружили в голове. Он хотел понять, что хочет от него будущее? Что ещё он должен исправить? А может ничего уже и не нужно исправлять? По сути сейчас он может с полным основанием сказать, что впервые он доволен собой и своей жизнью. Но неужели он прошёл снова такой длинный жизненный путь только, чтобы исправить свои отношения с Катей? Неужели его тогдашний опрометчивый поступок так сильно исказил его будущее и он не стал по настоящему счастлив только поэтому? А что есть счастье? В чём был смысл его жизни?

Ответов не было. Только тишина, ночной шорох сада за окном вдалеке и редкий лай собак на улице.

Он тихонько встал, прошёлся босыми ногами по прохладному полу, приоткрыл форточку — ночь дышала влагой, парком и каким-то таинственным ожиданием. Всё казалось одновременно родным и чужим. В прошлом он бы подумал: “Вот бы так начать всё заново…” — а теперь, когда этот шанс у него действительно был, он не знал, как с ним правильно поступить.

Из письменного стола он извлёк свою потрёпанную “Тетрадь Перемен”— самое удивительное она сопровождала его в любой локации, как верный и молчаливый спутник. Взяв её в руки сел за стол. Открыл последнюю страницу, взял ручку, задумался, а потом вывел:

“17 сентября 1996года. Ночь.

Пирог с грушами был вкусным. Катя улыбается. Димка счастлив. Я жив.

Может, всё и правда так просто?

Но чувствую — впереди ещё что-то важное. Как будто одна из дверей ещё не открыта.

Не забывай: ты сюда не только за любовью вернулся.

Ты вернулся сюда — за собой… настоящим.”

Он положил ручку, спрятал тетрадь, сел обратно на кровать и осторожно, не разбудив, обнял Катю, притянув её ближе. Она на миг шевельнулась, пробормотала что-то нечленораздельное и снова затихла, доверчиво положив ладонь ему на грудь. Засыпая, он подумал, что прошёл некую точку невозврата, когда прошлое теперь уже будет не властно над ним и сейчас он начал писать новую главу своего будущего. Внутри него разлилась тёплая волна нежности, какая медленно заполняла его изнутри — ни одна женщина в его жизни не значила столько. Ни одна не жила в его сердце так глубоко, как она.

За окном ветер шевелил листву, по небу медленно плыла половинка луны. Где-то в глубине сада заухала сова. А в доме, пахнущем грушёвой выпечкой, новыми мечтами и старой любовью, начиналась новая глава его жизни.

Глава 20