— За что? За то что говорю правду тебе?

— Всё! Я не хочу с тобой разговаривать. Шуруй на улицу.

Антон вздохнул оказавшись на солнечной веранде. Нет, это был перегиб с его стороны, нельзя было так говорить с ней, она восприняла его слова, как грубость и желание подразнить её. Нужен конкретный результат в его действиях, вот тогда он сможет и отстаивать свою точку зрения.

Он спустился вниз на первый этаж щурясь на ярком солнце. Куда бы сходить? Стоп! У него же здесь живут ещё живые дед с бабой родители отца. Бо́льшую часть своего детства он помнил провёл у них, пока дед в 1984 году не умер от инфаркта.

Да, надо бы сходить проведать их и заодно увидеть ту самую квартиру в какую он во взрослой

жизни нередко возвращался в снах.

Глава 6

Сквозь занавески времени

Его дедушка и бабушка жили в похожей пятиэтажке галерейного типа на 1 этаже.

Рядом с их домом напротив располагался ещё один детский сад, обнесённый сетчатым забором по периметру. Он вспомнил, как в детстве любил с другими пацанами лазить через этот забор на его территорию, чтобы просто посидеть гурьбой в деревянной беседке, потравить детские байки. Самым страшным словом было какое подрывало всех словно птиц с насеста: “Пацаны, атас! Сторож идёт!”— Беседка в какой обычно любили позависать находилась недалеко от забора, широкие проёмы в ней позволяли быстро покинуть её и за считанные секунды все уже сидеть верхом на заборе оценивая потенциальную опасность со стороны идущего в их сторону сторожа детского сада. Если он был ещё далеко можно было посидеть нередко дразня его какими-то выкриками, но как только он приближался тут же соскакивала с забора по другую его сторону полностью уверенные в своей безнаказанности.

Антон усмехнулся про себя вспоминая те весёлые денёчки. А вот и знакомая квартира, на веранде стоит деревянная массивная скамейка, где не хватает одной доски. Он поднялся по ступенькам и подошёл к выкрашенной в светло-зелёный цвет двери с цифрой 15.

Негромко постучал и как делал раньше всегда не дожидаясь ответа потянул на себя дверную ручку.

В прихожей коридора всегда был небольшой полумрак, на полу всё тот же шерстяной половик, небольшая вешалка с одеждой, справа холодильник, как и у родителей с названием “Бирюса” только немного другой модели.

Сердце у него бешенно колотилось, когда он ощутил этот знакомый запах, такой родной, но при этом его невозможно было описать словами. На кухне справа слышно было, как бабушка что-то готовит, а дед в комнате зала пытается отладить картинку на экране плохо показывающего чёрно-белого телевизора “Рубин” на ножках. Во второй комнате был виден старый потёртый диван с откидывающимися валиками на изголовье, чуть дальше старинная высокая, железная, полуторная кровать с кованными узорными быльцами, на которых были подвязаны белые шторки.

Слева вдоль стенки полированный шифоньер в каком он в детстве любил ковыряться находя для себя внутри него массу интересных предметов.

Он зашёл на кухню в тот момент, когда бабушка крикнула оттуда:

— Кто там пришёл?

— Это я, ба!

— Внучок, ты? А мы с дедом не ждали тебя сегодня.

— Да, решил проведать вас…— Он подошёл к сидящей на стуле, за старым деревянным обеденным, кухонным столом бабушке какая резала на доске овощи для борща и просто обнял её за шею. Он так соскучился за ней. Она не ожидала от внука такого проявления чувств и сначала немного даже растерялась, но потом обняла его в ответ держа в руках нож и недорезанную луковицу. С зала пришёл дед какой воскликнул увидев внука:

— О, Антошка пришёл к нам в гости. Как дела у тебя?

Антон повернулся к нему глядя на его добродушную улыбку и тоже крепко обнял за шею. Внутри маленького Антона сейчас плакал взрослый 48 летний Антон от того, что может вновь прикоснуться к этим двум дорогим для него людям. Деду пришлось даже присесть на стул.

— Ну, ты я смотрю соскучился за нами. И мы за тобой тоже.— Отстраняя его от себя произнёс дед чмокнув его в щёку.

Как первый день в школе? Уроки уже делаете?

— Да, нормально всё, — ответил Антон, поспешно смахивая навернувшиеся слёзы. Он не хотел пугать бабушку и деда своим неожиданным волнением. — Вот, решил навестить вас…

— Молодец, внучок, — сказала бабушка, с теплотой улыбаясь. — Сейчас борщ доварю, будешь с нами обедать.

— Побудь с нами Антошка, — подхватил дед. — А то редко теперь к нам заходишь. Всё со своими ребятами пропадаешь.

Антон сел на табурет у стола, глядя, как бабушка ловко шинкует капусту. Запахи варящегося борща смешивались со слабым ароматом стиранного белья и чем-то едва уловимым, что всегда пахло только в этой квартире — то ли старыми деревянными шкафами, то ли самим временем.

— Ба, а помнишь, как я маленький помогал тебе морковку на тёрке тереть? — вдруг спросил он.

Бабушка рассмеялась:

— Конечно помню! И всю кухню морковкой забрызгал. А потом сказал: “Бабушка, я больше так не буду — слишком морковно!”

Дед закашлялся от смеха, хлопнув себя по колену:

— Во-во! А потом он всё морковку из борща вылавливал, не любил. Вот странный ты у нас.

Антон почувствовал тепло от этих слов, словно внутри него разлилось солнце. Но в то же время защемило сердце: он понимал, что эти моменты — подарок, шанс пережить то, что давно утрачено.

— Иди руки мой, скоро будет готово.— Сказала бабушка тяжело поднявшись со стула, чтобы закинуть зажарку в кастрюлю.

Антон хорошо помнил, что у неё была тяжёлая форма диабета, она плохо и медленно ходила, больше лежала или сидела, иногда выходила на улицу, где с палочкой прогуливалась вдоль веранды, но готовила всегда отменно. Нередко пекла что-то или лепила вареники-пельмени. Борщи и супы у неё всегда получались просто отличными.

Пока он намыливал руки под струёй воды расположенного в углу умывальника, невольно начал рассматривать кухню.

Большое с деревянной рамой окно, на ней белые занавески, на белом деревянном подоконнике комнатные растения в горшках. Газовая плита с духовкой, на которой пышет паром кастрюля, обшарпанные деревянные полы, встроенный в стену кухонный шкаф с высокими дверками, на стене висит отрывной календарь— всё как и тогда…

Он выключил воду и вытер руки о тонкое вафельное полотенце с синим узором. На секунду задержал взгляд на календаре. 6 сентября 1981 года. Странно видеть эти числа снова — те, которые давно превратились в туманные даты прошлого.

Вернувшись к столу, Антон сел и с удовольствием вдохнул ароматы борща. Бабушка, слегка охая, поставила перед ним глубокую тарелку.

— На, внучок, ешь, пока горячее. На силе надо расти, а не чахнуть, как былинка на ветру.

Антон кивнул, но замешкался. Его взгляд вдруг зацепился за старую маслёнку в виде пластмассовой уточки. Он вспомнил, как в детстве постоянно крутил крышку этой уточки туда-сюда, пока его не одёргивали.

— Ба, а вы с дедом… счастливы были? — спросил он неожиданно, всматриваясь в морщинистое, мягкое лицо бабушки.

Бабушка чуть оторопела, посмотрела на него внимательным, чуть прищуренным взглядом, потом мельком взглянула на деда какой с не меньшим удивлением смотрел на внука.

— С чего ты это взял, Антоша? Мал ещё об этом думать. Что за вопрос?— Он явно застал её врасплох таким далеко не детским вопросом.

— Я просто… хочу знать. Чтобы самому понять, как правильно.

Бабушка тяжело вздохнула, убирая нож и доску в сторону.

— Были. Конечно, были. Не всё гладко, бывало ругались, бывало плакала я ночами… —Вновь вскользь брошенный взгляд на молча евшего борщ деда.— Ешь давай, а то остынет…

Антон заметил, как она рассеянно начала есть свой борщ с тарелки больше ничего не говоря. Он то хорошо помнил, что она с дедом прожила нелёгкую совместную жизнь. Его отец рассказывал, что дед и в молодости был любитель выпить, при чём выпить хорошо, после становился невменяемым, нет он не лез драться или ещё что-то— он просто становился невменяемым и мало что соображал в такие моменты. На памяти маленького Антона они с бабушкой нередко ссорились, потому что выпив он начинал ей читать какие-то пьяные нотации заплетающимся языком. Она молча слушала его лёжа на своей кровати закрыв глаза и изредка, что-то говорила ему в ответ. Когда ему это надоедало он шёл во вторую комнату, ложился на диван и засыпал на нём. А утром, они оба как ни в чём ни бывало делали вид, что вчера ничего не было и так до следующего раза.— В какой-то момент бабушка тронула Антона за руку и произнесла: