Он всё ещё не мог точно решить, стоит ли пытаться с ней вновь начинать отношения или лучше проигнорить. Сердце подсказывало, что если он не попробует, то не простит себя. Дело в том, что с ней у него были связаны отдельные какие-то юношеские воспоминания. Их было три сестры в семье, она была средняя, познакомиться с ними он нашёл повод, когда была необходима помощь в решении задач по алгебре. Старшая её сестра Тоня в школе была отличницей, поэтому без проблем помогала ему в этом. Сначала скромница Катя была ему неинтересна, бойкая Тоня ему нравилась больше своими внешними данными, но через время Катя сумела чем-то завоевать его внимание тем более стала тоже отвечать ему взаимностью. Их отношения впоследствии стали похожи на сериал “Санта Барбара”: они то мирились, то ссорились, то снова мирились. Он впервые поцеловался именно с ней, а до этого долго добивался ухаживаниями, родители у неё были строгими поэтому и дочек своих держали в строгости, никаких вольностей с парнями не позволяли. Были периоды, когда ей по каким-то причинам даже запрещали встречаться с ним, они как шпионы обменивались записками и украдкой виделись тесно прижавшись друг к другу сидя вдвоём вечером на трубе. Просто сидели, она тихонько плакала и жаловалась, что родители против их отношений, что она ругается с ними из-за этого и думает даже уйти жить в общежитие от училища, где она училась, чтобы они с Антоном могли беспрепятственно видеться, когда захочется. В такие моменты ему хотелось обнять её и защитить от всего мира, он ощущал себя настолько мужественным, что не боялся никого и ничего. Потом после развала союза они разъехались в разные стороны и их отношения прервались, он спустя годы уже в 90-е через паспортный стол выяснил куда она уехала и написал ей письмо на тетрадном листе, вскоре пришёл пухлый конверт с её ответом, где она на 6 тетрадных двойных листках очень подробно написала о своей жизни, какие перемены и события случились у неё за эти годы, сказала, что уже замужем за человеком на 11 лет старше неё, у них есть ребёнок... Антона тогда это здорово подкосило, он то думал, что она ждёт его всё ещё… Но переписка не прервалась, а наоборот разгорелась с новой силой, в процессе он выяснил, что брак у неё несчастливый оказался, муж алкаш, часто бил её и дебоширил, так что у Антона появилась надежда вернуть её, он готов был принять её даже с ребёнком и свято верил, что все трудности преодолеют они вместе. Однако обстоятельства сложились так, что они всё таки спустя некоторое время встретились, но вместе жить так и не смогли по ряду обстоятельств. Итак, если ему сейчас 8, она на два года была старше его получается ей 10, заводить какие-то далеко идущие отношения в таком возрасте мягко говоря смешно. Пусть пока всё идёт своим чередом, не надо торопить события.

Так, следующий пункт в его тетради…

— Не быть слишком умным, ага… — буркнул он себе под нос, перечитывая пункт №7. — Тоже мне, сложно…

Он спрятал тетрадь и вернулся на урок.

После школы он не пошёл сразу домой. Вместо этого побрёл через кварталы, мимо блеклых витрин и очередей за колбасой и снующих по своим делам прохожим. Потом сел на городской автобус и доехал до конечной рядом с железнодорожной станцией. Выйдя и пройдя по небольшой асфальтированной аллее он оказался у знакомого высокого кирпичного дома — его будущей старой дачи. Дед с бабой бывали здесь не так часто, вооснавном летом, а на зиму закрывали её.

Забор из ржавой сетки-рабицы казался ниже, чем в его воспоминаниях. Антон осторожно оглянулся и протиснулся сквозь щель, уворачиваясь от цепких веток бузины.

Он стоял перед деревянной дверью, ведущей на чердак. Доски были почерневшие, краска облупилась, ржавый замок висел набок.

— Ну здравствуй, портал в безумие, — пробормотал он.

Он каким-то шестым чувством знал, что в этот день чердак был ещё закрыт. Та самая “аномалия” откроется лишь в другой день, какой он и сам до конца не знал,— если откроется вообще. Но он хотел проверить. Вдруг получится спровоцировать её снова?

Осторожно надавил на дверь, та жалобно заскрипела и приоткрылась. В нос ударил запах старых тряпок и мышиного помёта.

Медленно поднялся по скрипучим ступеням, ступая так, чтобы не провалиться сквозь трухлявые доски. Луч света пробивался через щель в крыше, рисуя пыльную паутину в воздухе.

Встав посреди чердака, замер, вслушиваясь. Тишина. Только где-то под крышей шуршала мышь.

Он закрыл глаза, сосредоточился изо всех сил.

“Если это какой-то проход во времени — может, всё дело в сильной эмоции? Или в определённом месте комнаты? А может, в колебаниях электричества?”

Он сделал шаг вперёд — и чуть не рухнул, споткнувшись о ящик с детскими игрушками.

— Чёрт… — зашипел он, потирая ногу.

И в этот момент он увидел её.

Старая жестяная машинка, зелёная, с облезлой краской. Он взял её в руки. На дне машинки проступали царапины: “Лето-81”.

И тут его накрыло воспоминание — такое яркое, что мир вокруг словно растаял.

Он увидел себя маленьким, в той же комнате, играющим этой машинкой. У окна тогда стоял отец, молодой, улыбчивый, ещё без тяжёлой складки между бровями. Отец сказал ему:

— Антоша, берегись мечтаний. Они уносят нас туда, откуда сложно вернуться. Но если уж мечтать — мечтай по-крупному.

Антон опустил взгляд на машинку и почувствовал, как по спине пробежал холодок.

“Я всё ещё могу мечтать по-крупному…”

Он поднял голову — и вдруг ему показалось, что воздух дрогнул, заискрил, словно от перегрузки электричества. Всё замерло на миг… и вернулось в привычную тишину.

Антон выдохнул.

— Похоже, ещё не сегодня, — сказал он, кладя машинку обратно. — Но я приду сюда снова. И снова. И снова. Пока не найду выход.

Он осторожно спустился вниз, задвинул дверь чердака, и вышел во двор.

На улице уже мела осенняя позолота. Листья падали на землю, как золотые монетки.

Антон шёл домой, держа руки в карманах школьных брюк и повторяя себе, как мантру:

“Я всё исправлю. На этот раз — всё…”

И впервые за многие дни он улыбался — и

скренне, по-детски и по-взрослому одновременно.

Глава 10

Следы прошлого

Вечером того же дня Антон сидел в своей лоджии на кровати прислушиваясь к тихому щелчку стрелок на будильнике. Шум улицы, голос телевизора из зала, скрип дивана на котором лежал отец — всё казалось одновременно привычным и чужим.

Он достал свою Тетрадь Перемен и положил её на колени. Руки слегка дрожали — не от холода, а от ощущения масштаба того, что он задумал.

Он уже начал кое-что менять, пусть пока мелочи. Но в глубине души понимал: впереди будут куда более сложные выборы.

Антон медленно выдохнул и открыл тетрадь. На первой странице, под уже отмеченным пунктом про драку, он добавил новую строку:

“Разузнать больше о прошлой жизни родителей.”

Он уставился на эту надпись. Его отец всегда казался ему непробиваемой стеной — строгим, молчаливым, с тяжёлым взглядом. Но сегодняшнее утреннее одобрение, то лёгкое прикосновение к волосам, заставили Антона почувствовать, что отец — не просто строгий взрослый, а человек со своими страхами, мечтами и, возможно, сожалениями.

Вдруг стало безумно интересно: что же тогда пошло не так, что заставило их рвануть на север?

Он захлопнул тетрадь, спрятал её за батареей под подоконником — надёжнее места дома не было — и вышел в зал. Отец лежал на диване склонившись над газетой и одновременно одним глазом смотрел телевизор.

— Пап, — неуверенно начал Антон, подбирая слова. — А… а ты раньше кем хотел стать? Ну когда маленький был?

Отец оторвал взгляд от газеты, хмыкнул:

— Хе… Астрономом хотел быть. На звёзды смотреть. Телескоп даже делал из линз от фотоаппарата. Только кто мне тогда позволил? Хлеба не хватало, а тут звёзды.

Он снова уткнулся в газету, но через секунду добавил тихо: