Купец улыбнулся в ответ, признавая правоту жены. Находчивая наследница Сеймуров и в юности не позволяла флёру влюблённости затуманить рассудок. Строгая и проницательная, она прекрасно считывала людей, и, несмотря на стремление к романтике, присущее юным девам, терять голову от любви она не собиралась. Так же быстро, как корысть в Фелиме, она распознала верность слову и находчивость у своего нового поклонника. И сделала всё, чтобы заполучить в мужья именно его.

Несмотря на то, что детей за одиннадцать лет брака у них не появилось, это не означало холодности в отношениях. Сначала они совместно решили подождать, пока семейное дело окрепнет, благо здоровье и возраст обоих позволяли. А потом в семье Сеймуров появился цветочек…

Если Юияль не ошиблась, и горшок с диаболикой затесался среди свадебных подарков благодаря Фелиму, то почему он так поступил? Какая ему от этого выгода?

Возможно, прослушав запись, они смогут разузнать больше?

Шумы и фоновое потрескивание оказались ожидаемо сильными, но голоса и интонации говоривших различались без труда. Юияль не ошиблась, её кузен действительно с ума сходил по своему приятелю. То, с какой страстью он обращался к собеседнику, не оставляло сомнений в силе его привязанности. И пренебрежительное отношение к "будущей невесте" тоже подтвердилось. А вот собеседник Фелима эмоции выражал скупее, зато мастерски играл словами и чувствами. Но, что гораздо более важно, голос собеседника Фелима был Бухтияру хорошо знаком. Глубокий, хорошо поставленный баритон с характерным чужеземным акцентом. Говор жителя южных провинций империи Индорат, в которых выращивали лучшие шафрейн и мирро на всём континенте.

Не далее, как на прошлой неделе торговец заключил соглашение с обладателем именно такого голоса, по имени Марко Катари. Случайность? Или?..

Поставщика порекомендовал Ир-ша Раи, специалист по редким растениям. Тот самый, которому Бухтияр отдал все деньги, полученные под залог браслетов, в обмен на удобрение для цветочка. Купец малость удивился тогда, откуда Ир-ша, прибывший на речном корабле с низовьев реки, знает торговца пряностями, так кстати добравшегося до Сантерры с южным караваном. Но особого значения решил не придавать, и, похоже, что зря.

В памяти всплыл странный вопрос Аруны: проверялись ли специи жрецами обоих храмов, одновременно? Да кому вообще это могло прийти в голову?! Не сегодня-завтра заказ отправится в столицу, и времени на визит в храмы уже не оставалось. Но вдруг с ним что-то нечисто? Нет, разумеется, все необходимые проверки груз прошёл. Но всё же… Лучше день задержки и переплатить за ускоренную доставку, чем оставлять подобные совпадения без внимания

А монеты… что ж, кажется, он знает, в чьих руках должны оказаться шестиконечные имперские звёзды. Если, разумеется, предчувствие его не подведёт.

— Юи, золотко, ты мне доверяешь? — начал было говорить купец, но уловив полный подозрения взгляд жены, тут же осёкся, поняв, насколько неудачным прозвучало начало просьбы в свете последних событий.

Положение опять спас Темурф, который до этого мирно дремал у печи, досыта наевшийся щедрым угощением. Он раскатисто мурлыкнул, потянулся, неторопливо дошёл до скамьи и вспрыгнул рядом с Юияль, положив передние лапы и голову ей на колени.

— Котик, какой же ты тяжёлый, — удивилась женщина, запуская руку в густую кошачью шерсть на загривке, — как думаешь, стоит в последний раз поверить этому… цветоводу?

Кошак, не переставая мурчать, прикрыл глаза от удовольствия, подтолкнув лбом ладонь женщины. Дескать, гладь, давай, не отвлекайся по пустякам.

— Я всё объясню, обещаю. Только позже. Сейчас мне срочно нужно кое с чем разобраться. Запись… она мне понадобится, так же, как и монеты. Есть один человек… точнее, может, он и не совсем человек… нет, конечно же, человек, только очень странный… в общем, я потом, хорошо? — взволнованный, Бухтияр даже не заметил, что негласный запрет на упоминание об Аруне дал сбой, пусть даже и незначительный.

Почти восемь утра.

Нужно торопиться в контору, если он собирается приостановить поставки и лично отнести пробы жрецам. Разумеется, предварительно связавшись с поверенным по румороскопу и предупредив никому не отдавать груз до дальнейших распоряжений.

Позавтракать бы тоже не мешало, но от волнения в горло кусок не лез, не говоря уж о том, что повара ещё дожидаться придётся, ведь кухню хозяева заняли под секретный разговор. Да к тому же, у купца возникло неотвязное стойкое ощущение, что промедли он ещё немного, и уже ничего будет не исправить.

Небо продолжало хмуриться дождевыми тучами, что для обычно солнечной Сантерры даже по осени казалось странным и усиливало чувство тревоги.

На коробочке с жёлто-оранжевыми лепестками шафрейна появился золотой завиток благословения Индра. Фиал с эссенцией мирро, напротив, словно поглощал свет: знак Рутры иссиня-чёрной двойной спиралью клеймом отпечатался на крышке сосуда. Обе метки в считанные доли секунды выцвели и побледнели до едва различимых, показывая, что если какое-то воздействие от них и ожидалось, то явно не сейчас.

Пожилой жрец Рутры с деланным безразличием покачал головой, отщёлкивая от образцов ретранслятор. Манар в норме. Связь с алтарём оборвана. Счёт "за наложение проклятия" пришлют позже, а пока, если в его, жреца, услугах больше не нуждаются…

В противоположность ему, юный послушник Индра так и кипел едва сдерживаемым любопытством. На его памяти это было впервые, когда предметы, возложенные на алтарь Индры, оказались устойчивы к благословению. Даже аридитовые браслеты не помогли сломать барьер "безмагии". До тех пор, пока к ритуалу не присоединился представитель храма-антагониста со своими нечистыми артефактами. Неслыханное дело — проклинать и благословлять одновременно. Да, к тому же, смешно сказать, пузырёк с маслом да коробок с каким-то порошком. Кому это вообще могло прийти в голову?

Но заказчик, уважаемый барр Сеймур, настаивал. Обещал двойное, нет, даже тройное пожертвование. Поколебавшись, индраит согласился на присутствие представителя Рутры, тем более что на Площади Всех Святых все храмы равны и все открыты. А теперь с недоумением смотрел на дело рук своих, а точнее, на метку благословения шафрейна. Метку вне всяких сомнений истинную, но неактивную, словно затаившуюся в ожидании нужного события. Попытка запитать контур метки от солнечника ни к чему не привела.

Может, старшие жрецы сталкивались с подобным? Послушник хотел было предложить дождаться окончания службы и испросить совета у своего наставника, но уважаемый барр торопился. На ходу запихав образцы в поясную ташку, он шустрым колобком выкатился из храма Индры вместе с пожилым рутрианцем, бормоча что-то неразборчивое себе под нос. В самом деле, не мог же уважаемый барр прилюдно ругаться в святом месте "клятыми аристократами, повёрнутыми на всю голову, и шелудивыми псами, рождёнными от псицы лёгкого поведения и отрыжки рогатой жабы".

И ни один из участников ритуала не заметил тень, скользнувшую вслед за удаляющимся торговцем. Тень, отбрасывать которую было некому.

Темурфа поблизости не оказалось, видимо, затерялся где-то на соседних улицах. Запрета на посещение храмов животными не налагалось. Но те сами предпочитали избегать площади Всех Святых. Наверно, храмовые подвалы были единственными в Сантерре, надёжно избавленными от крыс: ни одна ловушка или отрава не срабатывали так надёжно, как перепады по уровню энергии, отпугивающие городскую живность. Сами жрецы, включая послушников и служек, находились под надёжной защитой божественных эгрегоров. А прочие люди — пришли и ушли. Воздействие кратковременно, да и старинный управляющий контур, объединяющий девять храмов в одно кольцо, стабилизировал потоки манара и разноплановые энергии высшего порядка. По количеству святилищ, сосредоточенных в одном месте, Сантерра считалась воистину уникальной: в прочих городах королевства, в основном, на площадях размещалось по два главных храма, Индра и Рутры. Иногда к ним присоединялись малые санктуарии: чаще всего матери урожая Таф, воинственного Орно́я и хитроумного Шу́ли. Прочие ограничивались часовнями или алтарями.