На прощанье Аруна выкрикнул:

— Чуть не забыл! Монету следует приложить стороной со звездой ко лбу того, кто будет странно себя вести. Чем раньше, тем лучше. И желательно без свидетелей!

Госпожа Лянь помотала головой, показывая, что услышала и поняла. Накинула на голову капюшон плаща и заторопилась вслед за котом и экономкой. Ночная прогулка развеет оставшиеся сомнения и прояснит мысли. А завтра… что ж, вот завтра и посмотрим.

Утро в "Затейнице Джеймисин" снова началось с истошного женского вопля. На этот раз кричала не хозяйка, а одна из её доверенных пташек, Тори. Она выбежала у себя из опочивальни с криком, что это чья-то злая шутка, и когда она найдёт ту, кто это сделал, то все пышные косы ей повыдергает. Потом пыталась в умывальне содрать с лица кожу, царапая его ногтями, а когда поняла, что только напрасно себя ранит, заскулила как раненый щенок. И начала буйствовать, обзывая саму себя разными нехорошими словами,

Вторая, Иннуар, заперлась у себя в комнате наотрез отказывалась выходить. Вот только служанка, что принесла воду для омовения, сказала, что ходит она, покачивая бёдрами вот так: "раз-ва-три". Будто Тори. А волосы заплела в две косы, чего по утрам ни разу не делала — ни к чему завивать к вечеру локоны, они у неё и без того струились мягкими волнами.

Прежде чем Мейдж успела взять дело в свои руки и позатыкать рты, вся "Затейница" уже судачила, что золотоволосые плашки сошли с ума. Одни предполагали проклятие и предлагали вызвать жрецов. Другие говорили, что надо меньше пить заморского вина с клиентами. Кое-кто предполагал злой розыгрыш, который может дорого обойтись любимым пташкам госпожи Сирил.

Здраво рассудив, что в одну клетку птичек в таком состоянии запирать не стоит, Мейдж развела их по опочивальням и по очереди побеседовала с каждой. Иннуар в обличии Тори первым делом выпалила, что она "слишком долго терпела мелкие нападки, но это уже ни в какие ворота не лезет". Потом как-то вдруг успокоилась. Расплела косы, причесалась. Рассказала, что вчерашнюю ночь провела с сыном градоначальника Бартоломео Рицхе, который слишком её утомил. Только не рвением, а своей непроходимой тупостью. В его случае и впрямь красота и ум пошли разными дорожками — при таком лице будь он хоть капельку поумнее, стал бы столичным чиновником, а пока только и может, что папенькины карманы обносить. Проводив юношу к выходу, она упала на кровать, даже не раздевшись, и провалилась в сон. А дальше… "дальше эта мерзавка точно поплатится!"

Покачав головой, госпожа Сирил прошла проведать комнату Иннуар. Вторая пострадавшая, убедившись, что их никто не подслушивает, шёпотом сообщила, что она на самом деле Тори, вот только как это всё произошло, она не понимает. Вчера была с одним из своих постоянных мальчиков, Леоном Ирмом. Кажется, работает или в книжной лавке, или в библиотеке, но она не уверена. После обмена любезностями они расстались. Девушка почувствовала, что её клонит в сон, заснула у себя, а проснулась вот в этой самой постели. Сначала решила, что каким-то образом перепутала комнаты, но, увидев в зеркале лицо, испугалась и решила до прихода госпожи на всякий случай никому в подмене не признаваться.

Мейдж хмыкнула в ответ:

— Надо же, Тори, умнеешь на глазах. Или это на тебя так тело подействовало? Впрочем, оставлять как есть, нельзя. Будем надеяться, и впрямь сработает.

Она приказала девушки закрыть глаза, достала из рукава монету и осторожно прикоснулась звёздной стороной ко лбу "Иннуар" и почувствовала, как нагревается металл, едва не обжигая кожу. А "подменённая" тут же враз обмякла, теряя сознание. Мейдж едва успела её подхватив, уложив на кровать, убедилась, что вторая тоже потеряла сознание и распорядилась сообщить ей сразу же, как пташки придут в себя.

Затем проверила книгу учёта, выписала себе на лист два имени и задумалась. Библиотекарь Леон Ирм и благородный барр Бартоломео Рицхе. Да, городскую стражу и жрецов звать точно не стоит, проблем не оберёшься. Особенно в случае с последним. В любом случае, одна она разговаривать даже с библиотекарем не пойдёт. Дождётся, как пострадавшие очнутся, и пригласит Аруну. Монета в ладанке на шее почему-то успокаивала, словно к ней вернулась часть пропажи.

Впрочем, возможно, так оно и было. Только вместо золота она отыскала недостающую часть себя.

Спустя четверть часа девушки пришли в себя. Тори шёпотом спросила, что это такое жгучее и круглое ей приложили ко лбу и поинтересовалась, не магесса ли часом её госпожа. Впрочем, даже если и так, выдавать секреты она не станет. Иннуар пожелала извиниться перед подругой за сказанные в порыве гнева слова.

Мейдж, недолго думая, приказала запереть их вдвоём в пристройке для особых гостей до её возвращения. Слуге, который был приставлен следить за ними снаружи через окно, строго настрого запретила подходить ближе и разговаривать. Не хватало, чтобы слухи расползлись и того больше.

И распорядилась заказать кабус до Сумеречной улицы.

При свете дня особняк на Сумеречной улице казался совсем другим. Яблони в саду уже отцвели и на деревьях завязались крепкие зелёные плоды. Подивившись, что листва, несмотря на жару, не выглядит поникшей, Мейдж приоткрыла незапертую калитку и проскользнула внутрь. Зной улицы враз как отрезало, за воротами царила благословенная прохлада.

Удивительно, как человек быстро ко всему привыкает. Госпожа Сирил вздохнула. Некогда она выбрала Сантерру именно из-за солнечной жаркой погоды, а теперь радовалась тени, утомившись от недолгой поездки в душном кабусе. Куда быстрее и проще было бы связаться по руморофону, но Аруна не дал ей код своего особняка. А послать слугу… здесь Ки Рей Лянь всего лишь простолюдинка. Пусть и весьма зажиточная, но какой аристократ станет приезжать по вызову владелицы увеселительного заведения?

Виверны на крыльце выглядели усталыми и потрёпанными, словно их тоже доконала жара. Мейдж, не удержавшись, погладила рукой крыло ближайшей статуи и едва не отпрянула, вдруг ощутив под пальцами настоящую чешую. Приглядевшись, она ничего странного не обнаружила. Показалось?

Двери особняка приоткрылись, и наружу выглянула Эмили в неизменном белом чепце, выпуская на прогулку знакомого кота. Тёмные пятна на рыжевато-коричневой шкуре при солнечном свете отливали синим, и Мейдж вспомнила, наконец, как называлась такая порода: ируанская! Вживую попасть туда, где водятся такие коты, ей можно уже и не мечтать — горы Ируана находились по ту сторону границы. Но почему-то при виде зверя ей вспомились питомцы отца, такие же пятнистые и сильные. Интересно, что с ними стало? Говорят, такие могут дожить и до тридцати-сорока лет, в отличие от обычных уличных котов.

Темурф отряхнулся, потянулся и отправился исследовать глубины сада, а Эмили, уважительно поклонилась и сообщила, что хозяин совсем недавно отбыл по делам и не предупредил, когда вернётся. Но если в саду вдруг окажется недавняя гостья, то просил передать ей записку.

Мейдж взяла протянутый ей лист бумаги, сложенный вчетверо. Пометка на обороте гласила "госпоже Лянь". На первом развороте уместилась лишь одна фраза на имперском размашистым, но изящным почерком: "Найдёшь правильный ответ на вопрос, почему именно Сантерра — встретишь того, кто поможет”.

Она расправила лист целиком. Третья надпись, уже на языке королевства, давала чёткий и недвусмысленный отказ в ещё невысказанной просьбе: "я не сыщик”.

Мейдж, точнее теперь уже Ки Рей Лянь, вздохнула. Аруна прав. Не дело аристократа лично допрашивать куртизанок и библиотекарей, а что до сына градоправителя, то вряд ли бы с этого вышел толк даже у опытного следователя. Камушки и деревья не могут ничего рассказать. На то они и камушки.

Но подсказка была дана. Госпожа Лянь задумалась. Дело не в жаре, напоминающей о родине. И не в спокойствии, окутывающем тихий провинциальный городок. Райна любила солнце. Увлекалась древними мехнизмами Предтеч. И мечтала увидеть старинные солнечные часы Сантерры. Когда Ки пятнадцать лет назад принесла в санктуарий на хранение ящик с с масками в санктуарий на храмовой площади, бронзовый диск на обелиске солнечных часов сиял так, что на глаза наворачивались слёзы. Но эти слёзы почему-то приносили облегчение.