— А, да, Семён. Там жители бунтовать начали и нужна ваша помощь, — сказал он как ни в чём не бывало и мы с Яковом переглянулись.

— Ты в следующий раз с этого и начинай, — попросил его, спешно шмотки себе из храназа доставая. — На сколько там всё плохо?

— Ну, пока шли, там уже толпа приличная собралась. Шерифы Хенвлоу их, конечно, пытаются успокоить, но в этот раз не уверен, что справятся, — пожал Майкл плечами.

— Что значит в этот? — удивился я такой новости. — Народ что, и до этого волнения устраивал?

— Ну да, — подала голос Герда. — Вы просто уходили раньше и возвращались позже их собраний, так что…

— Всё ясно, — бросил хмуро. — Ну что же, нечто такое и должно было случиться. Яков, ты как, готов к решительному выходу? Ты имей в виду, у меня на тебя большие надежды.

— Готов и это взаимно, — улыбнулся он криво, вставая и с хрустом потягиваясь. — В общем, предлагаю следующую стратегию действий. Это сработало при Андрее, должно сработать и теперь. Сперва надо…

И глядя за нашими уверенными сборами вкупе с только нам понятными разговорами, Майкл с Гердой стояли в сторонке, многозначительно переглядывались и тихо перешёптывались. В конце-концов, перед самым нашим выходом, парнишка вышел вперёд и произнёс.

— Семён. Простите, что отвлекаю, но можно вопрос?

— Да, конечно, только быстрее. — поторопил его, уже одной ногой стоя на улице.

— А… там ваш гусь закопанный… так и надо? И вообще что с ним делать-то?

— О, молодец что напомнил! — прищёлкнул я пальцами и указал на подготовленную бутыль. — Вот этим его поить. Ничем не кормить. Если помирать начнёт, то Чёрного ко мне отправлять.

— Хорошооо, — удивлённо протянул Майкл. — А что с ним?

— Ну как что, растёт малыш, укореняется. Сперва побеги пустит, потом цвести начнёт, потом плодоносить. Выращивание гусей, это тебе не кристаллами ворочать, тут подход нужен. Так что следи в оба. — сказал ему со всей серьёзностью и повернулся прежде, чем улыбка на лицо полезла.

Всё таки это мрачное утро стоило хоть чуть-чуть весельем разбавить. И надеюсь, у меня получилось.

«Если народ хочет хлеба и зрелища, вас не спасёт даже бомбоубежище.»

Спасибо, Черный, мы знаем.

И хоть сборы были короткими и быстрыми, яблочко с гирькой я прихватить не забыл. Выйдя за калитку, с тяжёлым сердцем открыл Плод Основ и вздохнул скорбно. Ведь гусик съел не одну дольку, не две, а целых, мать его за ногу, четыре: Чёрную, Фиолетовую, Желтую и Синюю. Осталось только голубая долька, отвечающая за магию воздуха и само золотое семечко.

Сидящий на плече Белый ворон меня успокаивал, что, мол, они мне и таблицу поправят, и что владению недостающей стихии воды можно и отдельно научиться. В любом случае на пути к статусу Элементалиста я всему обучусь, но всё же обида на сердце перекатывалась. Пришлось мысленно прощаться с магией пространства, времени и энергии, чем бы последняя не являлась.

И вот теперь я очень надеялся, что гусь всё нормально впитает и выживет. Если малыш помрёт, то четверть моего наследия с ним канет, а это крайне не приемлемо. По хорошему, мне бы с ним рядом сидеть, за здоровьем его следить, а не это вот всё. Да только «всё это» моего внимания тоже требовало, так что пришлось поспешать.

К центральной улице мы с Яковом подошли вовремя. Многоголовая толпа Светлозёрских обступила немногочисленную группу ковбоев у лазарета и засыпала их гневными криками и нервными вопросами, на которых ответов-то и не имелось. Ну вот правда, откуда Хенвлоу знать «Когда всё это прекратиться?», «Скоро ли их спасут?» и «Почему с ними ещё никто не связался?». То ли до людей доходило туго, то ли они признавать очевидного не хотели, но ор их поднимался до самых крыш, с которых лётная бригада Майкла выглядывала.

— Господа, господа! Прошу вас всех успокоиться. Мы в изоляции. Никто из нас не имеет связи с внешнем миром и мы в точно таком же положении, как и вы. — вещал с порога лазарета одноногий Чарли Глин, выглядящий немного лучше, чем в последнюю встречу.

Да, его культя до сих пор заживала, на лице нездоровая худоба имелась, но голос его звучал спокойно и ровно. Держа перед собой костыль, он за раз за разом стучал им по земле и втолковывал одно и то же, без всякого видимого на то успеха.

— Ну что, Яков, могу фейерверк устроить для пущего эффекта. В прошлый раз он прям отличненько зашёл, если помнишь. — подал ему идею, уже раскочегаривая огненную ауру.

— Помнить-то помню, да только не надо. Сам справлюсь, — похлопал он меня по плечу, после чего подошёл поближе к спинам стоящих людей, набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул что есть силы. — СВЕТЛОЗЁРСКИЕ!!!

И у меня аж в ушах зазвенело, хоть я и сзади него стоял. А уж как не повезло впереди стоящим гражданам, мне и подумать страшно. Все разом присели, а некоторые даже на задницы шлёпнулись. Дождавшись звенящий тишины, Яков медленно пошёл вперёд и люди перед ним расступались, потирая уши и внимая гулкому говору.

— Что такое, народ? Бросили вас на произвол судьбы? Одних за проклятым куполом помирать оставили, да⁈ — задавал он вопросы хлёсткие, идя сквозь в толпу и в глаза особо крикливых вглядывался пристально. — И что же нам теперь делать? На улице стоять и орать о доли своей нелёгкой, да⁈ Такой вы свою судьбу видите?!!

— Ну так… а что же нам делать…? — хотел было один из мужиков возмущённо подорваться, но после опередившего его этим же вопросом Якова, он лишь сам себя в глупом свете выставил.

— Вооот. И я о том же! — махнул в его сторону Яков и поднялся на порог лазарета, чуть подвигая Чарли в сторону. — Никто из вас не знает, что делать. Более того, я по глазам вижу, что многие ещё не поняли, в какой заднице мы оказались. А я вам расскажу, в какой. В самой, бл*ть её, глубочайшей! И поэтому помощи ни от Семей ни от государства не ждите. Мы в красной зоне. На конечной станции. Сюда никто не сунется и путь отсюда только один. Да-ДА! Я слышу ваш ропот! Я знаю этот страх, и уж поверьте, не по наслышке. Слушайте же…!

И пока народ роптал и слушал классическую схему психологического программирования, я тихонько-тихонько так бочком по дуге толпу обошёл, ибо увидел с края знакомые лица. То были девушки Елизаветы, стоящие с сумками наперевес, из которых разнообразный хозяйственный скарб торчал. И судя по испачканным рабочим штанам, они аккурат по разрушенным домам Светлозёрска шарились.

— Мари, Белла, приветствую вас. Ада, Рая, покрас сногсшибательный, — кивнул я всем девам и близняшки, покрасившие волосы в ярко-фиолетовый цвет, в кулачки смехом игривым прыснули.

— Спасибо! Да, Спасибо! Мы старались! Очень старались! — затараторили обе и я не удержался и стрижки их короткие-попугаистые взъерошил.

— Вы пришли как никогда вовремя, Семён. — с милой улыбкой сказала Белла, закидывая тяжёлую сумку на плечо.

— Это вон Якову почести, не мне. И давай-ка я подсоблю. Негоже дамам тяжести таскать, — перевёл я стрелки и вызвался Белле в помощь, заодно забирая поклажу и у остальных девушек. Всё нас свободное плечо и как раз удалось гирьку уравновесить. — И пойдёмте, куда шли. Тут та ещё пропаганда начнётся, так что уши греть себе дороже. Айда-айда.

И уже слыша за спиной знакомые людские ноты отчаяния и шепотки зарождающейся надежды, я поскорее повёл дев в сторону их дома. Уж в чём-чём, а в управлении толпой Яков Кравец оказался мастером. Всего лишь раз его услышав, я понял, кто именно подковывал в ораторском искусстве отца Сергея. Даже девушек его харизма зацепила и пока до дома шли, они постоянно оглядывались, очарованные поставленным голосом и уверенными жестами.

Даже тонким зрением на всякий случай пространство проверил и убедился, что никаких миазмов, как у того же Жульцамана, от бывшего трактирщика не исходит. И к моему уважению, всё оказалось чисто. Сердцами Светлозёрских Яков овладевал исключительно благодаря своим навыкам. Ну разве что громкость голоса он усилил так, что доносилось до другого края улицы.