— Да я уж вижу. — буркнул ему, перемахивая через наваленную мебель и оказываясь в… достаточно широкой прихожей.
Вообще, чем ближе мы к центру поместья пробирались, тем выше оказывались потолки и шире коридоры. Складывалось ощущение, что перед нами новодел, построенный последними хозяевами по своему вкусу и усмотрению. И видимо во вкусы Семьи Греков входили высокие потолки, под которыми легко умещались массивные и крепкие двери. Собственно, перед такими мы и остановились, предварительно избавив от мучений стонущих обгоревших охранников.
— За этой дверью операторная, — сказал Анатолий, добивая последнего и забирая из его рук чуть закоптившуюся пушку с внушительным дулом. — Вот только кода я не знаю, а взрывчатки у нас подходящей нет.
— Тьььх. Диллетанты, — сплюнул я в адрес строителей, внимательно осматривая, как именно вмурованы в бетон створки. Причём, добротные, крепкие, которым даже самый прочный в мире сейф обзавидовался бы, вот только… — А ну посторонись.
Дождавшись, когда Толик уберётся на другой край комнаты, я повторил трюк с Резонансом, прицельно кроша кладку вокруг двери. Через пару минут стальной проём вместе со створками оглушительно рухнул на пол, выдирая собственным весом куски плохо скрепленной арматуры. Поднявшейся от своих действий пылищей я, конечно, наглотался изрядно, аж в горле запершило, но теперь коридор до командного центра оказался полностью открыт… За исключением одной проблемы.
В конце коридора стоял тот самый домоправитель Георг.
Держа спину безукоризненно ровно, в своём строгом костюме, он скрестил руки на груди и громко произнёс.
— Дальше вы не пройдёте. — и с этими словами перед ним загорелся энергетический щит, а суща его заспинная выпустили ментальные щупальца.
Уж не знаю, какого именно они являлись генеза, но попадаться в их поле действия совершенно не хотелось. Потому вперёд себя отправил Анатолия.
— Толик фас! — а сам сел в обломках и принялся нашёптывать слова.
— … я тебе не пёс. — огрызнулся Анатолий, взяв пушку наперевес.
В щит Георга он выпускал снаряд за снарядом, но каждый из них либо гасился, либо отражался. Ярким светом на груди домоправителя светился желтый кристалл и размеры его впечатляли. Такой долго продержится, прежде чем щит иссякнет. Осознавая эт и видя, что энергетические заряды бесполезны, Анатолий отбросил пушку, метнул нож и вот его уже Генри поймал своими телепатическими щупальцами.
А значит я угадал верно. Как и предыдущие желтоцветные, сей щит не пропускал энергию, но пропускал материю и это очень играло на руку.
— Я же сказал, вы дальше не пройдёте, — всё также сурово сказал Генри, протягивая руку и хватая щупальцами Анатолия. — Вас всех постигнет та же участь, что и…
Но слушать его дальше я не стал. Закончив нашёптывать заговор, я что есть силы метнул в голову Георга… кирпич. Вот только не совсем обычный, а заговорённый на Скользкость и Неприкасаемость. И естественно Генри решил поймать этот снаряд всеми своими щупальцами, будучи свято уверенным в своей силе.
По итогу кирпич легко прошёл сквозь телепатию, сквозь щит и просто в пыль расшибся о голову домоправителя. Секунду он стоял в красном кирпичном облачке, а после рухнул навзничь. Только глянцевые ботинки его в воздух подлетели и каблуками о пол цокнули. И вот не знаю, либо кирпич из говна делали, либо Генри оказался генетически укреплённым малым, но голова у него осталось целой. Писанным красавцем ему теперь не быть, зато жив остался. Анатолия я попросил его не убивать и хорошенько связать, ибо информация, продукт ценный. Кому как не этому слуге знать обо всех делах, явках и паролях Семьи Греков.
И к нашей радости, Георг оказался последней преградой на пути к командному центру. Зайдя в зал, полный экранов, я тут же сориентировался по ним и увеличил изображение, где происходила битва. Хотя именно битвой назвать это оказалось сложно. Больше подходило слово избиение.
Или, если сказать точнее, то искушение.
Скажу честно, я зря наговаривал на гусика. За каких-то восемь часов он вымахал до размеров крупного кабанчика и теперь вовсю наводил ужаса на мажоров. И я ни сколько не преувеличивал, его техника борьбы выглядела крайне пугающе. Переключая камеры, я во все глаза и с разных ракурсов смотрел за своим питомцем, а подошедший сзади Анатолий глухо выругался.
— Эээто что за тварь? — голос его дрожал и я своего напарника прекрасно понимал.
— Это мой сыночек. Подрос вон как. Такое диво дивное, аж не нарадуюсь.
Тем временем сыночек отгрыз кусок чьей-то задницы и с клёкотом побежал дальше. И видел, что теперь куда-как меньшим злом являлись его острейшие зубы, способные прогрызать металл. Потому что по мере своего продвижения гусь ещё и способностями пользовался.
Насколько я мог понять по камерам, вокруг него температура стремительно понижалась. Вся вода в воздухе кристаллизовывалась, отчего у бойцов шёл пар изо рта, леденели руки и, вне всяких сомнений, холодели сердца. Ведь у наступающего красноглазого гуся из клюва тоже устрашающе исходил паровой след, но совершенно по иной причине. Дело в том, что изо рта он изрыгал энергетические импульсы, прожигающие ничуть не хуже мощных тяжеловесных тазеров, работающих на полной мощности.
И будто этого было мало, гусь ещё и ловко уворачивался от выстрелов исчезая и появляясь в самых рандомных местах. То за спиной отступающей боевой группы, то на стенах, то и вовсе на потолке, плюя на законы гравитации.
Смотря внимательно, я начал загибать пальцы.
— Заморозка, Телепортация, Антигравитация и Энергетический луч, — пользуясь складом ума Грея насчитал я обретённые гусиком способности и в равной степени обрадовался за него и обзавидовался. — Вот это он конечно даааа… Аж сердечко гордостью полнится. Ты только глянь, Толя, какой умненький.
С восхищением я наблюдал, как гусь мой доотгрыз задницы одной боевой группе и помчался за другой, умудрившейся закрыть тяжёлую стальную дверь прямо перед его носом. Гусь попытался сперва телепортироваться, но тут же ударился о металл. Видимо и эта комната оказалась энергетически защищённой, как и наша с Яковом. Тогда пернатый не долго думая прижал мордаху к стальной поверхности, открыл клюв и от энергетического импульса стало светло, будто при плазменной резке.
Я переключился на камеру внутри той комнаты, где у дальней стены сгрудились боевики. Они что-то волнительно кричали, наблюдая, как красной точкой раскаляется поверхность с их стороны. Выделив их волну, я прибавил громкость и с наслаждением послушал вопли ужаса и мольбы о помощи. И когда металл вытек словно воск, а голова гуся с хрипом и инфернальным щёлканьем высунулась из проплавленной дыры и в бешенстве замоталась, я отключил звук.
Этим ребятам хана. Их участи я нисколько не завидовал и стоящий рядом Анатолий со мной оказался полностью согласен.
— Жесть им не свезло. Это твой питомец? — поинтересовался он, докладывая снаряды в свою пушку.
— Ага, мой пе*дюк. Совсем недавно в яйце был, а теперь вон как бандитов гоняет. Он же ведь походу основные силы поместья перебил, как посмотрю, — раскрыв на экранах интерактивную карту, я тыкал по камерам и мог со всей последовательностью понаблюдать сокрушительный путь моего пернатого чудовища. Побуйствовал он славно. Количество покалеченных бойцов определённо превышало три дюжины. — Так. Ну с ним-то всё понятно. А где же, чёрт побери, Яков?
И отвечая на мой вопрос, Толик указал на крайний экран справа, где угадывалась часть фасада и двор. Там вовсю сверкали выстрелы и угадывались чёрные шлейфы, так что я потянул за интерактивный экран, вытаскивая целый пласт изображений со всех наружных камер. И вот там, в ночи, при свете прожекторов происходил настоящий бой.
По крайней мере четыре группы мажоров вели перекрёстный огонь по тёмному сгустку, бешено двигающимся по прекрасному саду. И там, где он проносился, начинало недоставать кустов, деревьев и прочих ландшафтных изысков в виде каменных статуэток, скамеек и мини-фонтанов. Всё мало-мальски пригодное и тяжёлое Яков из своего дымного марева метал в сторону стрелявших. А уж когда ему удавалось подбежать совсем близко и накрывать своей тёмной зоной боевиков, то он устраивал кровавую баню, не оставляя выживших.
