■Чем больше»— говорит так-, же Асмис — я наблюдаю мусульманскую жизнь и занятия, тем более я нахожусь иод впечатлением, что в борьбе между

исламом и большевизмом, нслаи является стороной более енль пой, что большевизм может быт1 затрагивает его поверхность, щ не доходит до сердцевины, точне также как он не проник у монголов во внутреннюю сущносп бухяпзма*. Одной страницей дал! ше мы встречаем утвержденш о все еще сильных симпатию местного мусульманского насс ленил 1С немцам. Ячива памят: о похищении кайзером султан; и о вытекающей отсюда дружбе Живы еще у многих и убежденш в значении и мошн Германии Все зто создаст, говорит Асмис благоприятную почву для не мецкнх предприятий. Асмис си вершает особую поездку в райо! Верного (теперь А.тматы) и Ис сык-Куля. Отметим по этом; поводу, что ему пришлось ехат: на лошадях от Аулие-Ата д> Нншпека, где теперь уже окон чека ж. д. линия, имеющая быт продленной в хлебородный раЙ01 Пли. В Верпом, между прочим у Асмиса был следующий разго вор полу-жестамн, полу-словами па ломанном русском языке, с стариком мусульманином.

«Он явно хотел узнать такж ли по прежнему дружествеью отношения между мусульманам и немцами. II так он заговори коверкая русский язык: «герма! скнй турк-рапппс и при это зацепил одни за другой указ; тельные пальцы и, • вопрос! тельным выражением в мою стс рону продолжал .-сегодня тс же» и сделал тот же знак. \ удостоверил таким же движс пнем, что и сегодня еще отношс ния между немцами и туркам продолжают быть г;ружестве1 ными; повторяя несколько рэ '•хорошо, хорошо» — он вырази :>тпм свое удовлетворение».

Эта короткая сие- а -.е лишен особой пикантности 1^ля тех, К1 еще не забыл про политику сш щепной войны, которую вел Бе] лин среди мусульман, чтобы уо лить ряды своей армии. О си. некоторых лозунгов цаже нос. кажущегося нам н> п м ного крз шения стош я, а

БИБЛИОГРАФИЯ

жп Гильума от времени до времени нужно возвращаться, говоря об Азии.

Это именно в Верненском районе, где им живо описаны красоты ущелья Наркара, степная ярмарка в местности того же названия и Иссык-Куль у Караколя (бывш. Пржевальск), Ас-мнс заметил появление повсюду почти кнргисской администрации и удаление русских посе-'ленцев.

В заключительной главе своей содержательной и поучительной для нас книги, снабженной многочисленными фотографиями и не дурной картой (не могущей, однако, служить для изучения теперешней "политической географии Азии), Ас-мяс констатирует, что •колониальная Империя» России летом 1923 г. была восстановлена полностью за исключением сев. половины Сахалина, еще занятой 'японцами. О допущении русских представителей в Западный Китай шли переговоры в Урумчи. По мнению нашего автора (на это утверждение его как бы особенно наводит политика Москвы •в Афганистане и Персии):

«Люди которые делают рус-. скую азиатскую политику, и средства ими употребляемые, изменились, по тенденция кажется остается той же: очевидный империализм, который стремится подчинить русскому влиянию и нерусские соседние государства).

Асмис считает также, основываясь на своих беседах и впечатлениях, что в Японии социальные противоречия питают революционное настроение. В Корее пробудилось желание освободиться от японского ига. В Китае мысль о равенстве белой и желтой рас получила сильный импульс. В Монголии, у киргизов, у бурят возникли стремле-

ния к независимости,

которые,

эднако, в конце концов, лишь юслужат на пользу русскому господству». Во всем этом провесе вожаками и учителями шляются русские или обрусев-иие туземцы. Только у глубоко религиозных мусульман Юга, в

Туркестане, большевизм, как идея, встретил до сих пор резкое сопротивление. Если большевизму удастся склонить на свою сторону Ислам, то русское господство в Азии будет сильнее укреплено, чем оно было когда либо в царский период..«К тому же русское влияние в соседних странах более деятельно чем прежде, пожалуй, оно является решающим элементом для будущего развития всего континента*. Асмис уверел, что больше-внцкне идеи (он к сожалению не определяет точно их содержание) будут продолжать действовать в Азии даже когда в европейской России у кормила стало бы не большевнцкое правительство. Он уверен,что волнение в Азии уляжется не скоро, и что «только та нация будет действительно пользоваться влиянием, которая будет стараться, подобно старому опытному другу, помогать молодому, начинающему расти народу». Эту тактику он и рекомендует Германии, имеющей, но его мнению, все данные для успешного ее приложения.

В 1926 г. мы уже наблюдаем наглядные результаты этой тактики Германии в Азии. Что касается утверждений Асмиса об укреплении большевизма там же, то он сам, кажется, себе противоречит несколько выше, говоря о несовместимости идеи коммунизма с буддизмом и исламом*. События после 1923 г. развертывались не совсем в этом направлении, не говоря про то, как большевизм запутался в Китае и ожегся на Японии. В частности вспомним как трудно было Москве и Берлину сговориться о торговом договоре в пр. году, — и одним на камней преткновения было именно право Германии на транзит через Россию в Азию *). Но общий тон, данный Асмисом политике Германии в Азии, верен. На примере Афгани-

*) К существенному вопросу о русско-немецком , сотрудничестве" в Азии нужно будет вернуться.

Ы1БЛИ0ГРЛФНН

стана, как стран 1>1 только что ставшей доступной, это хорошо заметно. Нам удастся, быть мо-.кс'Т, поговорить как нкбудь о недавно вышедшей книге пол заглавием Мандэ-нэ-Сашн (афганское приветствие — «не уста-пап») одного немецкого доктора, бившего в составе медицинской \п ссип в Кабуле.

Нам пора перейти от КНИГ политического и экономического содержании к беллетристике, которая даст нам возможность ве-песколько живее почувствовать обстановку, покажет* нам как в пей двигаются, говорят, действуют люди. Для этого мы приводим несколько выдеряен ва повестей и рассказов Гстля.

В повести «Кап Хат•> мы с первая же строк попадаем в атмосферу революции. Только что закончилось неудачей выступление белых против большевиков. Один из его участников безнал на города и бродит в окрестностях, стараясь не попасться красноармейским патрулям. Это ему удается, но когда он уже считал себя вне опасности, он сталкивается с одиночным красноармейцем. Белея его убивает, как бы неожиданно для себя.

— „Иисусе, — схватился за голову, подбежал к лежащему человеку и встряхнул им изо всей силы. Напрасно! — Голова. свисшая беспомощно. ударилась только от встряски о"камень и прильнула к нему, как бы прося о покое, из раны полилась черная струя густеющей крови.

— Убит! — прошептал он с ужасом, уложил осторожно умершего на землю и уселся поодаль от тела, обняв голову обеими руками. Задумался. События последних дней промельк-пули в его мыслях цепью ясных образов, заполненных вплоть до юследней мелочи. Удивился в глубине души, сколько странных вещей случилось с ним в течение этих нескольких дней, и в первый раз почувствовал в этом хаосе катастроф какую то связь и таинственный смысл. Значения

его он не мог, да и не пытался понять, подавленный только что происшедшим, которое — он чувствовал — выросло поперек его дороги стеною выше его роста. Отсюда нужно будет повернуть на какой то новый, не-отгаданный путь. Он не сможет пойти дальше, минуя этот труп, равнодушно, ничего не помня, сам почти как труп. Значит помимо воли он должен ожить так, как вот этот тут погиб. По почему? За чем? Отчего же судьба обременила его этим невероятным злодейством! II что его еще ждет на этом безлюдьи?"

Беглец устраивает среди камней что то в роде могилы и хоронит убитого им красноармейца.

,,Над готовой могилой он встал с непокрытой головой, понимая, что тут нужно еше что-то выполнить. Помолиться — да! нужно бы помолиться. Жажда произнести несколько самых простых слов над могилой этого бедняги охватила его с силой непомерной. Помолиться! Он не делал этого со времени охватываемого памятью, забыл слона, не смел придумывать других. Несмотря на это стал на колени и силился вырвать кз памяти глубоко закопанные слова молитвы. Не выходило...