Если до революции и интересовались вопросом социальной <>аэы (сословной и классовой принадлежности) писателя, то лишь в порядке узко-биографическом, а историей произведения после выхода его в свет почти и вовсе не занимались, ограничиваясь изучением критических и публицистических на него откликов.
Правда — во всех учебниках имелись упоминания о дЕорян-ском периоде литературы, о появлении в ней разночинцев, но этим дело и ограничивалось. Кроме утверждения голого факта я очень наивных к нему пояснений — мы ничего не найдем.
И это в то время, когда социальная база представляет из •себя не только материат для авторских художественных воплощений, но и чувствилище органического восприятия мира (не бытие, определяющее сознание, а сознание лишь через бытие себя утверждающее). Вульгарный взгляд, что классовость автора являет собой признак его ограниченности и что всякий великий писатель над-и-безклассен не только не отвечает действительности, но обратен ей. Ни один из великих писателей России не был без-классен, больше того — именно благодаря классовости (социальная база) и только классовости писатель получает возможность включить в себя то громадное социальное целое, именуемое народом или нацией. Так писатель может быть дворяно-народным, крестьяно-народным, мещано-народным, купеческо-народным
С. Я. ЭФРОН
(первая часть термина определяет базу, вторая — масштаб писателя), но непосредственно народным быть не может. Любопытно, что в другом приложении закон социальной базы не вызывает, обычных нелепых возражений. Никому не придет в голову требовать от «мировых писателей» отказа от их народной базы и утверждать, что Толстой, например, с'узил себя своею русскостью. Для всех ясно, что именно благодаря своей глубокой русское™ (прочной социальной базе) он и смог сделаться мировым Толстым. Мы не можем представить себе безнационального мирового писателя. Но что истинно для высших социальных инстанций является истинным и для низших. Народу и человечеству в] нашем утверждении соответствуют сословие-класс и народ.
Сословие, как ясно указывает и этимологическое строение слова (со-словие, со-жительство, со-дружество) не может жить обособленно и уединенно. И в этом отличие сословия от касты. У каждого сословия есть ближайшие сословные соседи, благодаря общению с которыми происходит постоянное культурное взаимопроникновение, культурная диффузия.
Так мы можем говорить о сословном соседстве крестьянства с купечеством, купечества с мещанством или в некоторых случаях' дворянства с крестьянством. Вследствие этого социальная база писателя служит и путем к имманентному познанию, к включению в себя соседних социальных групп. Очень часто именно это включение (в большей или меньшей степени) соседней базы превращается в главный фактор творческого само-и-миропозна-ния (лучшей пример — биографическое и литературное опрощение Льва Толстого).*)
Из этого следует, что та группа, которая обладает наибольшим количеством «социальных соседей » тем самым обретает возможность к наибольшему расширению своей базы путем включения в последнюю, как ряда черт соседей, так в некоторых случаях и целостного присовокупления ближайшей или ближайших баз. Таковой группой в нормальных условиях оказывается правящая, благодаря своему служебно-командному положению
*) Основная база не всегда определяется формальной принад нежностью автора к тому или иному сословию пли классу. Волевой момент играет роль не меньшую. Русская литература знает ряд примеров подобного социального переключения. В современности— Е ен;.н (самоубийственная замена крестьянской базы—тпеллипнт-ской) И «попутчики». Пример псевдо-переключення — писатели-народники недавнего прошлого.
СОЦИАЛЬНАЯ ВАЗА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
и вытекающему отсюда самовключению во все области социальной жизни. И действительно — основное русло литературы естественно связано с социальной базой правящего сословия или группы. Изменение русла означает смену правящей группы и наоборот.
История русской до-революциокной литературы- делится на два основных этапа, которым соответствуют две основных ея базы — дворянская и интеллигентская. На этом примере легко проследить истинность высказанных положений.
Дворянство, как правящая группа, вступило в жизнь не органическим путем, а в декретном порядке. От молодого сословия в первую очередь требовался отрыв от многовековой культурной традиции, замена ее «европейской образованностью». Голландские ассамблеи и царскосельский Версаль ампутировали старые социальные связи. Прежняя социальная база, как и вся внедворянская Россия, предстали в виде сонмов недорослей, которых можно учить, но от которых нечего заимствовать. Для дворянского авангарда получилась бы трагическая в себе замкнутость, если бы не замена утерянной базы новой — иноземно-западной. Это сразу выявилось в начальном литературном творчестве, которое все проходит под знаком иноземных заимствований. Заимствуются не только форма, или тема, но и самый первоначальный материал художественного восприятия.
Замкнуто-дворянский период долго продлиться не мог, хотя и наложил отпечаток на все дальнейшее развитие литерату-гры. Сословие, призванное к культурному и политическому водительству, уже тем самым было обречено на тесные взаимоотношения с другими сословиями. .Происходит обратный процесс вбирания в себя того, от чего ранее отмежевывались.
Географические условия расселения дворянства так же как и служебные —■ определили два главных русла, по которым происходило напитывание иссыхавшей дворянской базы — мещано-чиновное в городах, крестьянское — в поместьях. Расширение базы немедленно сказывается на соответствующем отре-истории литературы. Все ее крупнейшие имена связаны именно ;с этим отрезом: Пушкин, Гоголь, Толстой и Тургенев. При чем у каждого из них можно установить преимущественное включение в себя той или иной соседней социальной группы. У Толстого (в особенности последнего периода) и молодого Тургенева — крестьянской, у Гоголя ■— мещано-чиновной, Пушкин же — гармоническое средостояние.
На ряду с дворянством в особо-благоприятных условиях в отношении социального соседства и широты базы находится мещано-купечество (слабость западного влияния при сохранившихся старых культурных традициях и связях). На купеческо-мещанской базе вырастает самостоятельная группа писателей, стоящая в стороне от главного дворяно-интеллигентского литературного русла: Лесков, Островский и Печерский.
Разночинец-интеллигент в начале появляется в качестве культурной периферии дворянства. Но и культурное и социальное качествование периферии глубоко отлично от исходного центра. В то время как дворянство обрело Европу и разносторонне впитало ее культуру — вновь-явленный разночинец знакомится с нею не непосредственно, а из третьих рук. Получилась не европеизация, давшая в дворянстве любопытнейшее и своеобразнейшее цветение, а нечто третье, некий фантом, от'единенный от родной и от иноземной почвы. От'единенность усугублялась . тем, что интеллигенция не пережила обратного процесса расширения своей базы эа счет соседних сословий, пережитого дворянством.
Сословная монархия быстро перерождается в бюрократическую. Интеллигенция, вобрав в себя своеобразно-упрошенные революционные и социалистические идеи запада, занимает по отношению к монархии место опозиционно-бунтарское. Нв\ культурность в европейском и старо-дворянском смысле слова определяет новую социальную среду, а опозиционность и революционность. Дворянство постепенно обрастает этой средой Я"1 под ее влиянием перерождается и разлагается.
На базе разлагавшегося дворянства и нарождающейся и уже обреченной интеллигенции вырастает Достоевский. Не случайно он дает читатегю подробнейшие генеалогии своих героев, словно желая подчеркнуть дворяно-интеллигентское месиво культурно-литературного рубежа. Кроме того у Достоевского имеется соседствующая мешано-чиновничья среда, которая частью включается в его основную базу (Мещанство в широком смысле слова не рае соседствует с дзоряно-интеллигентами в городах.'В этом сосея-1 стве впоследствии найдет свою базу мещано-интеллигент Горь-1 кий).
