В знаменательном противоположении г-ну Валери мы находим последователей чистого психологизма Марселя Пруста. *). Для многих не подозревавших, что психологизация действительности может быть такой полной, Эй со1ё с1е сЬег З^апп было откровением. Никакая подробность однажды данного переживания не ускользает от анализа Пруста. Его наблюдающее сознание помощи необыкновенной памяти, как бы обшаривает самые ^далекие закоулки прошлых переживаний. Весьма важно отделять [несравненный аналитический метод Пруста от его психологических воззрений, необходимого следствия доступного ему челове-

*) Магсе1 Ргоиз!, 1873 — 1922, знаменитый романист |Ои сб1ё бе сЬег 5\уапп, первая часть его многотомнаго романа |А 1а КесЬегсЬе «Ли Тетрз рег<1и, вышла в 1913 г., но обратила на !>себя всеобщее внимаше только в 1918 — 19 г.г.

Р. ФЕГНАЛДЕЗ

ческого опыта. Этого различия не делали его первые ученики Один из них, глубокий и тонкий критик, Жак Ривьер, *) дума;, найти причинную связь между аморализмом Пруста и изумительными результатами его анализа. К концу своей жизни Ривье{ довольно существенно изменил свое мнение по этому вопросу Знакомство с Мередитом **) и восхищение «Эгоистом» открьш ему глаза на совместимость анализа столь же детального, ка! 1 прустовский, с определенной этической ориентацией. Тем не ме : ' нее ривьеровская кампания в пользу Пруста, показательна, при близительно, в том же смысле, что кампания вокруг Чистой Поэ зии. В обоих случаях задачей было изолировать один беспри месный элемент —- психологию или поэзию — утверждением, чт<' этот один элемент достаточен для художественного творчества.

Я уже сказал, что такое положение дел не могло продол жаться — ясно теперь почему. Вглядываясь пристальнее в это-вопрос, некоторые писатели поняли, что нельзя создать критиче ского сознания, — т. е. самосознания литературы, — единствен» основываясь на утверждениях самих художников, утверждения: 1 более или менее фантастичных и, во всяком случае, вытекающи из их личных особенностей. Они поняли, что если г. Валери под черкивает формальный элемент в поэзии, мы этим обязаны ег личным особенностям и направлению его интересов и что ана; лиз Пруста вполне отделим от того незанятого человечества, ко торое он изображает. Стала чувствоваться потребность в боле широкой и полной теории, которая позволила бы поста вить каждое произведение в некоторую иерархию, и про износить «оценки».

Вот уже года три тому назад, как мы вступили в эпои доктринальную. В подтверждение этих слов я сошлюсь на успе| Нео-Томизма и на образование группы РЫЬзорЬкз, котора; сейчас издает журнал «Ь'Езрп1», ведущийся в духе нео-кантиаь

*) т асяиез ККчёге, 1888 — 1925, критик; редактор с 19Г года МошгеНе Кеуие Ггап;а1зе.

***) Сеогве МегесНЖ, 1828 — 1909, знаменитый английски)! романист и поэт, который в настоящее время пользуется осе! бенным вниманием' французов. «Эгоист» (ТЬе Едо1$1) ромя Мередита.

ской философии. Даже бывшие члены группы Эас1а, по своему, основывая Сюрреализм, провозгласили общую теорию, отрицая изо всех сил, хотя и на словах только — человека запада. Наконец, живой интерес к восточной мысли, занесенный к нам преимущественно из Германии, тоже свидельствует об этом стремлении связать отдельные ценности в цельное учение о человеке.

Еще более показательны результаты, к которым со своей стороны приходят техники литературы, особенно романисты. Большой поклонник и, в известном смысле, ученик Марселя Пруста, Жак Лакретель ^асдиез с!е Ьасге1е11е) дал нам в своем романе«Ьа Вошгазхпсихологическое построение, весьма отличное от тех, к которым нас приучил его учитель. Поставив себе главной целью написать роман, иными словами рассказать историю и дать психологию лица в состоянии действия он задумал свой рассказ так, чтобы на каждой странице мы могли иметь цельную интуицию лица. В то же время он стремился осветить поступки ' своей героини связной психологической и этической концепцией, до известной степени истолкователъной. Марсель Арлан (Магсе1 Аг1апс1) в романе «Мошяие» не обнаруживает такого, можно сказать, даже нарочитого стремления к связности, но его психологические записи всегда выражают цельное существо лица о чьих чувствах он нам рассказывает и которому он стремится дать определенное место в мире этических ценностей. Эти примеры напоминают нам весьма кстати, что самые условия романической формы, из которых главное ее драматический характер, приводят младшее поколение романистов к пониманию личности как целого.

Выло бы праздным занятием делать предсказания о дальнейшей эволюции нынешней литературы, но несколько слов об ее очередных проблемах могут помочь читателю составить свое мнение. До войны обозначился разрыв между тем, что можно назвать литературой творчества и литературой обсуждения или щенки. Перв_я стремилась почти исключительно к созданию художественных произведений, т. е. к реализации переживаний и чувств; вторая притязала на некоторое моральное, или, по крайней мере, умственное влияние. Первая обвиняла вторую в отсутствии вкуса и отчуждении от действительной жизни; вторая обвиняла первую в кружковщине, в чрезмерной умственной и нравственной лени, и пренебрежении жизненными проблемами. «Литература творчества» была дочерью Символизма, «литература

Р. ФЕГНЛНДЕ:!

оценки» — побочным продуктом деятельности учителей второй половины 19-го века. *).

Хотя война только на время прекратила этот спор, теперь, эти две литературы начинают, повидимому, сближаться. Г. Мари-тэнъ,**), например, и его ученик г. Массис**) стараются омолодить; «литературу оценки», оказывая внимание новым течениям в искусстве, тогда как 1Чоиуе11е Кеуие РгапсаЬе - официальный.' так сказать, орган «литературы творчества» уделяет много мес авторам, желающим вернуть художественной литературе утрачен ную силу суждения. Мне, как сотруднику этого жирнала, не лицу было бы хвалить его за это. Но должен сказать следующее подлинная творческая литература должна интегрировать ценное! созданные символизмом, импрессионизмом, литературным «куби мом». Но если она должна их включить в синтез еще более об ширный, где было бы место силе суждения и который позвол бы дать выражение великим человеческим проблемам, — то тература, игнорирующая эти ценности, или пренебрегающая т обрекает свои оценки на бесплодие. Ибо бесполезно мыслить, бе полезно вводить (и наводите) порядок, если деятельность умств ная не будет в тесной связи с другими сторонами человеческог духа. Литература творчества схватывает реальные реакции д) на внешний мир, и тем не только позволяет оформлять нашу чз ствительность, но обогащать наше сознание жизни.

Иначе говоря, нужно, чтобы въ художественной инту* был даваем цельный, связный мир, и для этого нужно, во первь воспитание нашей чувствительности, во вторых, создание некотс рого критического гуманизма, который бы руководил нашими тетическими и психологическими оценками. Мы видели, что и кр тики и художники с недавнего времени направляют свои усили

*). На крайней точке «литературы творчества» стоят «сюр реалисты», у которых творчество в своем стремлении к преде ной чистоте доходит до самоотрицания. На крайней точке «лит ратуры оценки» можно было бы поставить произведения г. Бур-) же, бесплодный концептуализм которого лишает всякой ценн сти многочисленные заключаеющиеся в них оценки. (Прим. автора)

**) )асдиез МапЫп, глава католического течения нео-тсИ мистов; Непп Маз515, его ближайший последователь и жур нальный застрельщик.

ЗАМЕТКИ О СОВР. ФРАНЦ. ЛИТЕРАТУРЕ Л\Г

по этой линии. Я приведу еще пример: «РЫзи- <1ез 5рог15». Жана Прево Оеап Ргёуо$1), гдЪ автор применяет аналитический метод, довольно похожий на прустовский, к изучению и выражению тела, в движении радостно сознающего свое единство и свою силу. То, чего еще нам не хватает и что мы горячо призываем — это возрождение духа комедии, предполагающего прочно установившуюся перспективу человеческих ценностей. Появление гения, подобного Фильдингу, т. е. писателя, могущего создавать и живых и живучих людей, и произносить оценки, умеющего из живого человека извлекать этически-прекрасное и бить нас любя, такое явление было бы для многих из нас радостной зарей.