— Может, стоит поговорить с императрицей? Пожаловаться на преследования?

— Нет. Это будет выглядеть как слабость. Лучше продолжать делать свое дело.

И Антон продолжал. Летом 1765 года он завершил работу в Туле и отправился в Калугу, где планировалось открыть новую текстильную мануфактуру.

Калужский проект был особенно интересным, потому что здесь Антон решил попробовать нечто новое — создать предприятие, где рабочие были бы не только исполнителями, но и участниками управления.

— Хотите сделать из рабочих хозяев? — удивился калужский губернатор.

— Хочу сделать их заинтересованными участниками общего дела, — ответил Антон.

— А в чем разница?

— Хозяин думает только о своей выгоде. Участник общего дела думает о выгоде всех.

— И как это осуществить практически?

— Создать систему, при которой доходы предприятия будут частично распределяться между всеми работниками.

Идея производственных кооперативов была революционной для XVIII века. Но Антон верил, что она может сработать.

Он начал с отбора рабочих. Искал людей не только умелых, но и честных, готовых к сотрудничеству.

— Понимаете, — объяснял он кандидатам, — здесь вы будете не просто работниками, а совладельцами предприятия.

— Что это означает? — спрашивали они.

— Означает, что вы будете получать не только зарплату, но и долю от прибыли. Но при этом будете нести ответственность за результаты работы.

— А если убытки будут?

— Тогда все вместе будем думать, как их устранить.

Не все соглашались на такие условия. Многие предпочитали простую зарплату без дополнительной ответственности. Но нашлись и энтузиасты.

— Интересно попробовать, — сказал один из мастеров. — Всю жизнь работал на других, а тут буду на себя.

— Не только на себя, — поправил Антон. — На всех нас.

Калужская мануфактура начала работу в сентябре 1765 года. Первые месяцы были трудными — люди привыкали к новым отношениям, осваивали непривычную ответственность.

— Трудно, — жаловался один из рабочих. — Раньше отработал смену и свободен. А теперь думаешь постоянно — как лучше сделать, как сэкономить.

— Зато и доходы другие, — напоминал ему Антон.

— Это правда. Но привыкнуть сложно.

Постепенно люди адаптировались к новой системе. Появилось понимание того, что от личного вклада каждого зависит общий результат.

— Знаете, — сказал Антону старший мастер через полгода работы, — мы стали как одна семья. Каждый заботится не только о своем деле, но и о других.

— И каков результат?

— Производительность выше, чем на других мануфактурах. Качество лучше. И люди довольны.

— Значит, эксперимент удался?

— Пока да. Но нужно время, чтобы окончательно убедиться.

Успех калужского эксперимента привлек внимание Екатерины II. Императрица заинтересовалась идеей производственных кооперативов.

— Господин Глебов, — сказала она на очередной аудиенции, — ваш калужский опыт очень интересен. Не могли бы вы подготовить подробный доклад о его результатах?

— Конечно, ваше величество. Но эксперимент еще не завершен.

— Тем не менее, промежуточные итоги важны. Если система окажется эффективной, ее можно будет распространить шире.

— А что думают по этому поводу ваши советники?

— Мнения разные. Одни считают идею перспективной, другие — опасной.

— Чем опасной?

— Тем, что она может привести к размыванию сословных границ. Если рабочие станут совладельцами предприятий, они могут потребовать и политических прав.

Антон понимал эти опасения. Действительно, его эксперименты вели к постепенному изменению социальной структуры общества.

— Ваше величество, — сказал он осторожно, — перемены неизбежны. Вопрос в том, происходят ли они постепенно и мирно или резко и с потрясениями.

— А что вы предлагаете?

— Управляемые изменения. Поэтапное улучшение положения рабочих, но под контролем государства.

— Интересная мысль. Подготовьте план таких изменений.

Работа над планом постепенных социальных реформ заняла у Антона несколько месяцев. Он понимал, что предлагает нечто беспрецедентное для России XVIII века.

План включал несколько этапов:

Первый — улучшение условий труда и введение социальных гарантий для рабочих.

Второй — развитие образования и профессиональной подготовки.

Третий — создание системы участия рабочих в управлении предприятиями.

Четвертый — постепенное освобождение наиболее квалифицированных крепостных.

— Смело, — сказал Ломоносов, изучив проект. — Но не слишком ли быстро?

— Наоборот, слишком медленно, — ответил Антон. — Но быстрее общество не готово принять.

— А власти согласятся на такие изменения?

— Если покажем, что альтернатива — революция, то должны согласиться.

План был представлен Екатерине II в феврале 1766 года. Императрица изучала его долго, привлекая различных экспертов.

— Проект интересный, — сказала она наконец, — но очень деликатный. Нужно время, чтобы подготовить общество к таким переменам.

— Сколько времени, ваше величество?

— Годы, может быть, десятилетия. Но начать можно уже сейчас.

— С чего начать?

— С образования. Нужно готовить людей к новой жизни.

Антон согласился с таким подходом. Образование действительно было основой всех перемен.

— Тогда давайте расширим сеть школ, — предложил он. — Создадим возможности для обучения не только дворянских детей, но и детей рабочих и крестьян.

— Согласна. Подготовьте соответствующий проект.

Так началась новая фаза деятельности Антона — создание системы народного образования. Он понимал, что это самая важная и одновременно самая трудная задача.

Но он также понимал, что без решения этой задачи все остальные реформы будут бессмысленными. Только образованный народ мог стать основой справедливого и процветающего общества.

В марте 1766 года, работая над проектом школьной реформы, Антон получил письмо, которое изменило всю его жизнь.

Письмо пришло из родной деревни, от Федьки Косаря. Старый друг писал:

"Дорогой Антон Кузьмич! Шлю тебе печальную весть. Умер Данила Гончаров, тот самый, которого ты учил горному делу. Болел недолго, свалила его лихорадка.

Но дело не в этом. Перед смертью он просил передать тебе, что нашел то, что искал всю жизнь. Говорил про какую-то особенную руду, не похожую на другие. Сказал, что это может изменить всю жизнь в России.

Не понимаю я, что он имел в виду. Но ты, наверное, поймешь. Приезжай, если можешь. Люди ждут тебя. И дело Данилы кто-то должен продолжить."

Антон перечитал письмо несколько раз. Данила Гончаров был одним из его первых и лучших учеников. Если он говорил об особенной руде, это могло означать только одно — он нашел что-то действительно выдающееся.

— Что это может быть? — размышлял Антон. — Золото? Серебро? Или что-то еще?

Ответ на этот вопрос мог изменить не только его собственную судьбу, но и судьбу всей России. И Антон понимал, что должен немедленно ехать в родные места, чтобы выяснить, какую тайну открыл его ученик.

Плавильня судеб снова готовилась переплавить его жизнь в новую форму. И он был готов к этому испытанию.

Решение ехать на Урал далось Антону нелегко. В Петербурге его ждали важные дела — проект школьной реформы требовал доработки, калужский эксперимент нуждался в постоянном контроле, несколько других проектов были на критической стадии. Но интуиция подсказывала, что находка Данилы может быть чем-то исключительно важным.

— Антон Кузьмич, — сказал Федор Сопин, узнав о планах поездки, — может, стоит сначала послать кого-то разведать? Зачем вам самому ехать?

— Потому что Данила был моим учеником. Если он что-то нашел, я должен это увидеть собственными глазами.

— А работа здесь?

— Работа подождет. А находка может исчезнуть.

Антон обратился к Екатерине II за разрешением на поездку. Императрица, узнав о причинах, дала согласие, но с условием.