— Иван Иванович, — сказал он, — мне нужна ваша помощь в юридическом вопросе.

— Слушаю, Антон Кузьмич.

— Можно ли оспорить арест, если обвинения основаны на ложных показаниях?

— Теоретически можно. Но нужны доказательства того, что показания ложные.

— А если свидетель заинтересован в том, чтобы оговорить обвиняемых?

— Это может быть основанием для пересмотра дела. Но опять же, нужны доказательства заинтересованности.

Антон начал собирать информацию о доносчике — том самом управляющем, который оговорил его учеников. Выяснилось много интересного.

Управляющий по фамилии Скуратов был уволен с завода за хищения и жестокое обращение с рабочими. Увольнение произошло по рекомендации как раз тех людей, которых он теперь обвинял. Кроме того, у него были долги перед несколькими кредиторами, и он нуждался в деньгах.

— Вот и мотив, — сказал Неплюев, изучив собранные материалы. — Месть и корысть. Это может серьезно подорвать доверие к его показаниям.

— А как это использовать?

— Нужно подать прошение о пересмотре дела. Указать на заинтересованность свидетеля, приложить доказательства его недобросовестности.

— А кто может подать такое прошение?

— Родственники арестованных или их официальные представители.

Антон связался с семьями арестованных. Родители Рогожина, простые крестьяне из Тверской губернии, были готовы на все, чтобы спасти сына. Родственники Волконского, потомственные дворяне, тоже не желали видеть свою фамилию опороченной.

Прошение о пересмотре дела готовили тщательно. Неплюев помог составить его в соответствии со всеми юридическими требованиями. К прошению приложили документы о заслугах арестованных, о недобросовестности доносчика, о пользе, которую они приносили государству.

— Это хорошо составленный документ, — сказал Неплюев, перечитывая прошение. — Но нужно понимать, что формальная правота не всегда побеждает политические соображения.

— Что вы имеете в виду?

— Власти могут не захотеть признавать ошибку. Это подорвет их авторитет.

— А что тогда делать?

— Нужно дать им возможность "сохранить лицо". Найти формулировку, которая позволит освободить арестованных, не признавая ошибочность самого ареста.

Антон понял, что нужна дипломатия. Он обратился за советом к графу Шувалову.

— Петр Иванович, — сказал он, — прошу вашей помощи в деликатном деле.

Граф выслушал рассказ Антона и задумался.

— Дело действительно деликатное, — сказал он наконец. — С одной стороны, эти люди нужны государству. С другой стороны, нельзя создавать прецедент, когда арестованных освобождают под давлением общественности.

— А какой выход вы видите?

— Нужно представить дело так, что арест был необходимой мерой для проверки, а проверка показала невиновность арестованных.

— Это возможно?

— Все возможно, если правильно подать. Я поговорю с нужными людьми.

Граф Шувалов сдержал слово. Через две недели после подачи прошения в Тайной канцелярии было объявлено о завершении "проверки деятельности" Рогожина, Волконского и Мещерского. Проверка показала, что обвинения против них необоснованны, а их деятельность направлена исключительно на пользу государства.

— "В ходе тщательного расследования, — говорилось в официальном сообщении, — установлено, что господа Рогожин, Волконский и Мещерский занимались исключительно научной и производственной деятельностью, направленной на развитие горнозаводского дела в империи. Показания против них основаны на ложных сведениях, распространенных заинтересованными лицами. В связи с этим названные лица освобождаются из-под стражи с полным восстановлением в правах."

Антон был счастлив. Его план сработал. Но он понимал, что победа досталась дорогой ценой. Теперь власти будут еще внимательнее следить за его деятельностью и деятельностью его учеников.

В день освобождения арестованных Антон встретился с ними в своем кабинете. Все трое выглядели измученными месяцами заключения, но не сломленными.

— Антон Кузьмич, — сказал Рогожин, — спасибо вам за то, что не бросили нас.

— Я не мог иначе. Вы пострадали за то, что честно выполняли свой долг.

— А что теперь будет? — спросил Волконский. — Можем ли мы продолжать работу?

— Можете и должны. Но нужно быть очень осторожными. Никаких разговоров о социальных вопросах, никаких собраний рабочих, никаких экспериментов с управлением.

— Только техника?

— Только техника. По крайней мере, пока.

— А надолго ли это "пока"?

— Не знаю. Может быть, на годы, может быть, на десятилетия. Но главное — сохранить знания и людей, которые их носят.

Освобождение арестованных стало важной победой, но Антон понимал, что война еще не выиграна. Против него и его дела действовали влиятельные силы, которые не успокоятся после одной неудачи.

Статский советник Елагин, который заменил Неплюева в роли главного противника Антона, не собирался сдаваться.

— Этот Глебов слишком ловко выкрутился, — говорил он своим сторонникам. — Но мы найдем на него управу. Рано или поздно он совершит ошибку.

— А что, если не совершит? — спрашивали его.

— Тогда мы ему поможем ее совершить.

Елагин начал новую интригу. Если нельзя было атаковать Антона в лоб, можно было действовать исподтишка.

Он начал распространять слухи о том, что Школа горных наук — это рассадник вольнодумства, что там обучают не только техническим знаниям, но и "опасным идеям" о равенстве людей.

— В этой школе, — говорил он, — дворянских детей учат вместе с крестьянскими. Это разрушает основы сословного строя.

— Но ведь результаты обучения хорошие, — возражали ему.

— Результаты могут быть какими угодно, но принцип важнее. Нельзя размывать границы между сословиями.

Слухи дошли до императрицы. Елизавета Петровна потребовала доклада о деятельности школы.

— Что будем делать? — спросил Ломоносов у Антона. — Если императрица поверит этим слухам, школу могут закрыть.

— Не поверит, если мы представим правильные факты.

— Какие факты?

— Список выпускников и их достижения. Пусть императрица сама судит, вредны ли люди, которые приносят казне миллионы рублей.

Доклад о деятельности школы готовили всей командой. Ломоносов писал теоретическое обоснование, Антон — практические результаты, другие преподаватели — характеристики выпускников.

Цифры были впечатляющими. За девять лет существования школа выпустила двести специалистов. Они нашли месторождений на общую сумму более десяти миллионов рублей, внедрили технологии, позволившие увеличить производство на треть, обучили тысячи рабочих новым методам труда.

— Видите, — говорил Антон Ломоносову, — независимо от социального происхождения наши выпускники служат государству верой и правдой.

— Это хороший аргумент. Но противники могут сказать, что результаты достигнуты ценой разрушения традиций.

— Тогда спросим: что важнее — традиции или процветание страны?

Доклад был представлен императрице в декабре 1760 года. Елизавета Петровна изучала его долго, вызывала дополнительные материалы, расспрашивала свидетелей.

Наконец она приняла решение. Школа горных наук получила официальное одобрение и дополнительное финансирование. Но при одном условии — в программу обучения должны быть включены предметы, укрепляющие лояльность к существующему строю.

— Что это означает практически? — спросил Антон у графа Шувалова.

— Означает, что нужно добавить курсы истории отечества, закона божьего, основ государственного устройства.

— А это не помешает техническому образованию?

— Не должно, если правильно организовать. Главное — показать, что школа воспитывает не только специалистов, но и верных подданных.

Антон согласился на эти условия. Он понимал, что это компромисс, но компромисс необходимый для сохранения главного — возможности давать людям знания.

В программу школы добавили новые предметы. Преподавать их пригласили людей, лояльных к существующему строю. Но основа обучения — технические и естественнонаучные дисциплины — осталась неизменной.