Шульц и Уайнбергер, узнав об этих планах, были потрясены. Когда Пауэлл, бывший в то время военным помощником Уайнбергера в Пентагоне, показал своему боссу сверхсекретный меморандум СНБ о продаже, Уайнбергер нацарапал на нём: «Это почти слишком абсурдно, чтобы комментировать… Здесь предполагается, что 1). Иран вот-вот падет и 2). мы сможем справиться с этим на рациональной основе — это все равно что пригласить Квадхаффи в Вашингтон для уютной беседы».[538] Но МакФарлейн и Пойндекстер с одобрения Рейгана сумели исключить Шульца и Уайнбергера из круга политиков, занимающихся этим вопросом. Тем временем Норт тайно организовал, чтобы прибыль от продажи оружия Ирану шла на нужды контрас в Никарагуа. Шульц и Уайнбергер продолжали выступать против продажи оружия, которая к 1986 году переросла в прямой обмен оружия на заложников, но они понимали, что Рейган отчаянно хотел добиться освобождения заложников, и не смогли остановить темпы развития сделки.

Как и предсказывали Шульц, Уайнбергер и другие оппоненты, продажа оружия не способствовала росту влияния «умеренных» в Иране. Хомейни и его последователи оставались у власти до самой его смерти в 1989 году. Продажи также не смогли снять беспокойство Рейгана по поводу заложников. Захватчики, понимая, что Соединенные Штаты, по сути, предлагают взятку, знали, что, захватив больше людей, они ещё больше укрепят свои позиции на переговорах. Хотя несколько заложников были освобождены в 1985 и 1986 годах, другие были захвачены. Один заложник, начальник отдела ЦРУ в Бейруте Уильям Бакли, умер от недосмотра врачей в июне 1985 года, после чего похитители продемонстрировали его труп по телевидению. Терри Андерсон, шеф бюро Associated Press в Бейруте, захваченный «Хезболлой» в марте 1985 года, был освобожден только в декабре 1991 года.[539]

Все эти сложные и коварные договоренности буквально рухнули в октябре 1986 года, когда над Никарагуа был сбит американский грузовой самолет, перевозивший оружие для контрас. В результате крушения погибли трое американцев, но один был захвачен в плен. К началу ноября газеты и журналы в Иране и Ливане уже сообщали о сути истории с «Иран-контрас». Шульц и вице-президент Буш, помня о том, как Никсон разорился на сокрытии информации, убеждали Рейгана признать, что Соединенные Штаты обменивали оружие на заложников. Президент, однако, настаивал на том, что его администрация имела дело с иранскими посредниками, а не с террористами. В середине ноября он заявил, что его администрация «не обменивала оружие или что-либо ещё на заложников».

Затем Шульц отправился в Белый дом и рассказал президенту, что его, Рейгана, ввели в заблуждение. Рейган, однако, по-прежнему не признавал, что проблема существует. «Я ничуть не поколебал его», — сказал Шульц одному из помощников.[540] Президент все же поручил своему советнику Эду Мизу разобраться в ситуации. Пойндекстер, присутствовавший при том, как президент попросил Миза провести расследование, предупредил Норта, который быстро начал уничтожать документы. Когда 24 ноября Миз доложил президенту, что Норт действительно перевел прибыль от продажи оружия контрас, лицо Рейгана стало пастообразно белым, как будто он впервые полностью осознал, что произошла диверсия. Пойндекстер подтвердил, что диверсии имели место, и пришёл в Овальный кабинет, чтобы подать в отставку. Рейган принял его отставку и не задавал никаких вопросов.

Только после этого, 25 ноября, Рейган снова появился перед прессой. Выглядя постаревшим и пораженным, он объявил, что Пойндекстер подал в отставку, что Норт освобожден от своих обязанностей, что помощники не информировали его должным образом и что он формирует специальный совет по проверке (его возглавит бывший сенатор Джон Тауэр из Техаса), чтобы разобраться в противоречиях. Затем Миз шокировал прессу, рассказав о диверсии. Через несколько недель Рейган счел необходимым обратиться к коллегии судей с просьбой назначить независимого специального прокурора для проведения расследования. Им стал Лоуренс Уолш, республиканец и бывший федеральный судья. Палата представителей и Сенат провели свои собственные расследования. Все эти события сильно подорвали политическое положение президента, чья партия уже понесла потери на выборах в межгодие: Получив восемь мест, демократы вернули себе контроль над Сенатом — пятьдесят пять против сорока пяти. Особенно ошеломило американцев известие о том, что администрация, позиционировавшая себя как самый решительный противник терроризма, обменяла оружие на заложников. Рейган — из всех людей — подкупил террористов! В начале декабря опрос New York Times/CBS показал, что рейтинг одобрения работы президента, который с середины 1985 года превышал 60%, упал с 67% до 46%.[541]

Следователи искали ответы на ключевой вопрос: Знал ли президент о том, что Норт и другие люди переводили прибыль на сторону «контрас»? Рейган, наконец, публично попытался ответить на этот вопрос в своём выступлении по национальному телевидению в начале марта 1987 года. Сожалея о «деятельности, предпринятой без моего ведома», он сказал, что произошедшее было «ошибкой». «Как сказали бы во флоте, — добавил он, — это произошло в мою смену». Он подчеркнул, что никогда не предполагал, что продажа оружия будет связана с освобождением заложников. «Несколько месяцев назад, — пояснил он, — я сказал американскому народу, что не буду обменивать оружие на заложников. Моё сердце и самые лучшие намерения по-прежнему говорят мне, что это так, но факты и свидетельства говорят мне, что это не так».[542]

Тщательно продуманное полупризнание Рейгана, казалось, успокоило многих слушателей, но следователи продолжали копать: Действительно ли сам Рейган не знал о бизнесе с оружием в обмен на заложников? Пойндекстер, пав на меч, дал показания под присягой, что он сам одобрил поставки контрас и не сказал о них президенту. «Я принял очень взвешенное решение, — сказал он, — не спрашивать президента, чтобы застраховать его… и обеспечить в будущем возможность отрицания». Его заявление помогло оградить президента, но оно также обнажило абстрактный, безразличный стиль управления Рейгана. Был или не был он информирован о деятельности своих помощников? Вспоминал он или нет то, что ему говорили? Как говорится в заключительном отчете Конгресса, «если президент не знал, чем занимаются его советники по национальной безопасности, он должен был знать».[543] Следователи не смогли найти ни одного «дымящегося пистолета», который напрямую связывал бы Рейгана с перераспределением средств в пользу контрас. Независимый прокурор Уолш, потративший годы на поиски улик, в 1994 году сообщил, что Рейган «создал условия, которые сделали возможными преступления, совершенные другими», и что он «сознательно участвовал или попустительствовал в сокрытии скандала». Однако Уолш добавил, что «нет никаких достоверных доказательств» того, что президент «санкционировал или знал об отвлечении прибыли от продажи оружия Ирану на помощь контрас, или что Риган [глава администрации Рейгана], Буш или Миз знали об этом отвлечении».[544]

Фокус на том, что Рейган знал или не знал о диверсиях, был вполне объясним. Уотергейтский скандал заставил людей искать «дымящийся пистолет» и усилил подозрительность конгресса в отношении президентских излишеств при формировании внешней и военной политики.[545] Тем не менее, акцент на действиях (и бездействии) президента отвлекал внимание общественности от серьёзного обсуждения фундаментальной политики администрации — крайне ошибочной и незаконной торговли оружием в обмен на заложников и предоставления тайной помощи контрас вопреки поправкам Боланда. Как ни странно, Уолш, казалось, сочувствовал разочарованию Рейгана в связи с противодействием конгресса помощи контрас. Позднее он сказал биографу Рейгана, что было бы несправедливо, если бы Конгресс резко прекратил такую помощь, пока «контрас» активно действовали на местах. Тем не менее, в своём заключительном докладе Уолш заявил, что если бы в 1987–88 годах Конгресс располагал всеми фактами, которые он в итоге собрал в 1994 году, то ему следовало бы рассмотреть вопрос об импичменте президента.