При Брежневе Советский Союз значительно пополнил свой арсенал оружия дальнего радиуса действия. К 1975 году они, как считалось, отставали от Америки по количеству ядерных боеголовок и пилотируемых бомбардировщиков, но имели на 50 процентов больше межконтинентальных баллистических ракет, чем Соединенные Штаты.[274] Форд, как и его предшественники, считал себя обязанным увеличить расходы на оборону, тем самым расширив то, что критики называли потенциалом взаимного гарантированного уничтожения, или MAD. Критики наращивания вооружений жаловались, что Америка потворствует излишней жестокости и тем самым искажает свои экономические приоритеты, но они были бессильны остановить гонку вооружений или помешать Соединенным Штатам продавать оружие антикоммунистическим союзникам. Страх перед ядерной катастрофой продолжал нависать над миром.[275]
Либеральные критики президента были столь же неэффективны, чтобы заставить Соединенные Штаты отступить от авторитарных режимов, которые поддерживали американскую сторону в холодной войне, или проявить большой интерес к международному движению за права человека, которое набирало силу во время и после войны во Вьетнаме. Когда Киссинджер занимал пост советника Никсона по национальной безопасности, он вместе с ЦРУ сыграл ключевую роль в содействии насильственному свержению 11 сентября 1973 года леволиберального демократического режима Сальвадора Альенде в Чили. Во время президентства Форда он энергично сопротивлялся попыткам Конгресса в 1974–1976 годах прекратить продажу оружия жестокому преемнику Альенде, генералу Аугусто Пиночету. Киссинджер, сторонник Realpolitik в ведении внешних отношений, также поддерживал убийственную военную хунту, захватившую власть в Аргентине в 1976 году.[276]
Соперничество времен «холодной войны» не обошло стороной и страны третьего мира, в том числе многие африканские государства, которые наконец-то обрели независимость от колониальных держав. Одной из таких стран была Ангола, которая должна была получить независимость от Португалии в ноябре 1975 года. Однако к тому времени в ситуацию вмешались и Форд, и Брежнев. Соединенные Штаты в союзе с расово-дискриминационным режимом Южной Африки тайно помогали одной стороне в гражданской войне, а Советы — другой, с помощью 40 000 солдат с Кубы Фиделя Кастро. К 1976 году, когда просоветские группировки установили контроль в Анголе, Мозамбике и Эфиопии (где также действовали кубинские войска), многие американцы забеспокоились, что Брежнев был прав, когда утверждал, что СССР побеждает в холодной войне.
ВСЕ ЭТИ ВНУТРЕННИЕ И ВНЕШНИЕ ПРОБЛЕМЫ поставили Форда в затруднительное положение, когда он готовился к выборам 1976 года. Как действующий кандидат он мог рассчитывать на легкую борьбу за номинацию, но этого не случилось, благодаря вступлению в гонку Рональда Рейгана в конце 1975 года. Приятный человек и грозный участник избирательных кампаний, Рейган был популярным губернатором Калифорнии в течение двух сроков с 1967 по 1975 год. Когда он бросил вызов Форду, он вызвал большой энтузиазм среди политически активного правого крыла партии, которое отметило его призыв к школьной молитве и его появление (хотя и запоздалое) в качестве противника абортов.[277] Опросы показали, что республиканцы отдавали ему предпочтение перед президентом в борьбе за номинацию на пост главы партии. В феврале он почти одержал победу на ключевых праймериз в Нью-Гэмпшире. Будучи убежденным антикоммунистом, он нападал на Форда и Киссинджера за то, что они выступали за разрядку в отношениях с Советским Союзом и за то, что они собирались пересмотреть американский договор 1903 года о Панамском канале. «Мы купили его, мы заплатили за него, он наш, и мы собираемся сохранить его», — провозгласил он.[278] Подобная риторика, очевидно, помогла ему одержать крупные победы на праймериз в Северной Каролине и Техасе.
В мае 1976 года казалось, что Рейган сохранит небольшой перевес в числе делегатов на съезде партии, но Форд упорно боролся, используя президентский патронаж, чтобы привлечь людей на свою сторону. Он победил в первом же туре голосования, но лишь с небольшим перевесом — 1187 против 1070. Затем он назначил сенатора от Канзаса Роберта Доула, консерватора, который нравился Рейгану, своим кандидатом в вице-президенты.[279]
В гонке за выдвижение кандидатуры от Демократической партии в конечном итоге приняли участие одиннадцать претендентов, один из которых, бывший губернатор Джорджии Джимми Картер, казался самым маловероятным кандидатом. Когда он сказал матери, что собирается баллотироваться в президенты, она спросила: «В президенты чего?». Не успокоившись, он включился в предвыборную гонку уже в 1975 году. Хотя в январе 1976 года о нём слышали только 2% американцев, он был очень амбициозным и конкурентоспособным суперудачником, который был полон решимости победить. Он проницательно понял, что ключ к победе в соответствии с процедурами Демократической партии, разработанными с 1968 года, заключается в сильном выступлении на ранних праймериз, число которых к тому времени выросло до тридцати. Особое внимание он уделил первым двум конкурсам — партийным участковым собраниям в Айове и праймериз в Нью-Гэмпшире.
Картер говорил с мягким акцентом и широко улыбался. Именуя себя «возрожденным» христианином, он подчеркивал свою приверженность семейной жизни и высоким стандартам личной морали. Людей привлекала его домашняя манера поведения, которую он использовал для того, чтобы показать себя чужаком в нечестивых устоях Вашингтона. Эффективно конкурируя в обоих первых конкурсах, Картер был назван национальными СМИ вероятным победителем президентской номинации и стремительно вознесся из претендента в лидеры. Вскоре он накопил внушительное преимущество по взносам на проведение кампании, что помогло ему обойти таких соперников, как сенатор Джексон из Вашингтона и представитель Моррис Удалл из Аризоны, и выиграть восемнадцать праймериз. Он получил номинацию в первом туре голосования и выбрал Уолтера Мондейла, либерального сенатора из Миннесоты, в качестве своего кандидата. Когда кампания против Форда развернулась всерьез, опросы показывали, что Картер имеет преимущество в двадцать процентных пунктов.
Ни один из кандидатов не вызвал восторга у избирателей во время кампании, в ходе которой состоялись первые с 1960 года теледебаты между основными соперниками. (Во время одной из них из-за сбоя в аудиосистеме оба кандидата застыли в тишине на своих местах более чем на двадцать минут). Картер, как и Форд, был неинтересным оратором. Юджин Маккарти, баллотировавшийся в 1976 году в качестве независимого кандидата в президенты, назвал его «ораторским гробовщиком», который «прячет свои слова и идеи за грудами синтаксической каши». Один из историков его президентства позже заметил, что у Картера была «аллергия на все попытки красноречия».[280] Хотя Картер с гордостью называл себя рожденным свыше христианином и учителем воскресной школы, он согласился на интервью для Playboy, в котором сказал: «Я смотрел на многих женщин с вожделением. В своём сердце я много раз прелюбодействовал».
Наклейки на бамперы, напоминающие о кампании 1964 года, когда слоган республиканцев говорил о кандидате в президенты Барри Голдуотере: «В глубине души ты знаешь, что он прав», вскоре появились с посланием Картеру: «В глубине души он знает твою жену».[281]
Это интервью, возможно, стоило Картеру расположения и, возможно, политической поддержки ряда евангелических протестантов, которым предстояло в течение следующих нескольких лет все активнее участвовать в политике.[282] Но Форд также допустил оплошность, заявив во время теледебатов: «Советского господства в Восточной Европе не существует». Похоже, он имел в виду, что восточноевропейцы, ненавидя советское присутствие, жаждали восстать. Действительно, в ходе дебатов он заявил, что при администрации Форда советского господства в Восточной Европе никогда не будет. Но в течение пяти дней он упорно сопротивлялся просьбам Чейни разъяснить его высказывания, которые особенно оттолкнули избирателей восточноевропейского происхождения и заставили его показаться плохо информированным и бесчувственным.
