— Стас! — выплюнул заяц свой амулет. — Я так рад, что ты живой! Слухи ведь, разные…

Последнее слово заяц растянул, остановился за пару метров до Рокотова и уставился на него.

— Привет, заяц! — улыбнулся посол.

— Ты кто? — подозрительно развернул к послу голову заяц и часто-часто заморгал сумасшедшим правым глазом.

— Я посол от аллихиллли к человечеству.

Заяц захлопал ушами и потер лапами глаза.

— А Стас где?

— Во мне, заяц. Помнишь, что я тебе говорил, когда ты меня центаврийским пивом в инженерном проходе угощал?

— Это все туфта, — отмахнулся заяц, — Стас мог тебе это и перед смертью рассказать. Куда ты дел самого Стаса?

— Заяц, ты в курсе, что люди убили в свое время послов аллихиллли? — заяц кивнул и посол продолжил: — Мы решили, что они не убьют человека, которого все любят.

— С людьми это сомнительное предположение, — заяц нервно заходил вокруг посла. — А если люди не захотят общаться с аллихиллли? Ты уйдешь из тела Стаса?

— Я бы с удовольствием, но тот, кто называет себя профессором Спицыным, застрелил Станислава Рокотова. План был такой — дождаться согласия Рокотова пожертвовать собой и во время ритуальной смерти войти в его тело, а там, когда-нибудь, оставить оболочку прежнему владельцу, но… Стас жив благодаря мне — послу аллихиллли.

— А семья Стаса, жена, дети? Что будет с ними?

— Для нас это хороший опыт узнать человечество. Ну, что, заяц, даешь нам шанс? Нам это аллихиллли и людям.

— Почему я? Почему я? Я же балбес! — запричитал заяц, нервно похлопывая ушами.

— Зай, я тоже говорил — почему я? Но, наверно, по той же причине, что и я.

— Слишком добрый? — уточнил кокетливо заяц.

— Нет, оказался не в то время не в том месте. А в остальном — полетели. Я не хочу, чтобы Влада плакала.

— Влада не может плакать?

— Может, — вытряхнул песок из шлема скафандра Стас. — Мы изучили большую часть космоса, но до конца не поняли, как работает человеческий мозг. Где-то в том куске мозга, который у нее остался после операции, начали рождаться эмоции.

Посол закрыл шлем и посмотрел на зайца.

— Тебе артефакт нужен? — заяц показал послу кулон.

— Нет, — мне хватит кислорода до корабля.

— Коломбина, поторапливайся, — услышал я голос в наушнике подслушивающего устройства.

Не отреагировал. Второе мое ухо слушает сейф, который я сейчас вскрываю. Вот говорил же мне дед — никогда не бери работу без рекомендации. А я, не пойми зачем, отозвался, что называется, на вакансию. Сижу теперь в чужом бункере и ломаю огромный по размерам механический сейф. Механический! Со старым замком, код на котором надо подбирать, крутя круглую ручку. Я обалдел, когда увидел… Семь! Услышал я щелчок в ухе и записал еще одну цифру. Так вот — я обалдел, когда увидел этот сейф. Он был точно такой же конструкции, как дедов оружейный сейф. Его двойник. Он в нем запирал планшет, когда наказывал меня за проказу. Сами понимаете, вскрывать сейфы я начал раньше, чем пошел в школу.

— Ты слышишь? — меня толкнули в плечо. Я убрал руки с лимбового замка, чтоб ненароком его не крутануть, повернулся и снял с уха наушник. Гоблин, который меня нанял, повторил вопрос:

— Долго еще?

— В среднем две цифры, — ответил я, и попытался опять заткнуть ухо наушником, но он остановил меня.

— Что значит в среднем, Коломбина? — гоблин нахмурил лицо.

Да, придурок, думать это не твое.

— Я не знаю секретность этого замка. В среднем десять цифр. Восемь я уже записала. Еще две. В среднем, — смотрю ему в лицо, он хмурится, но отходит.

У гоблина противные белые глаза, словно у сдохшей рыбы. Обычно я жалею таких как гоблин. Людей, созданных для тяжелых каторжных работ. Они сильные, выносливые, устойчивые к радиации и невероятно тупые.

Я опять вставляю в ухо наушник и кручу замок в другом направлении.

— Как только сделает работу, убей ее и запри вместо товара в сейф, — услышал я голос главаря банды.

— Ээээ, зачем? — спросил гоблин. — Может, того, развлечемся, или в рабство?

— Это приказ! Свидетелей не оставлять!

Хорошие новости, Коломбина, поздравляю. Тебя решили убрать. Думай, пока есть чем, думай! Два! Чуть не пропустил. Пишем двоечку. Еще одна цифра и сейф откроется. Можно, конечно, сейчас ввести неправильную цифру и попытаться открыть дверь сейфа. Но. Я не знаю, как запрограммирована здесь сигнализация. Тут может быть что угодно — от вызова полиции, до взрыва или газа в бункере. В левом кармане рюкзака у меня заныкана автономная кричалка. Аккуратно, чтоб гоблин не заметил лишних телодвижений, достаю крикуна, выбираю звук сигнализации, ставлю на наушниках режим — беруши, и запускаю кричалку на полную мощность.

С собой у меня всегда пистолет с транквилизаторами. Резко разворачиваюсь и смотрю в тупые гоблинские глаза. Двух выстрелов в лицо хватает, чтоб гоблин рухнул на спину. Попал я ему в мясистые как у борова щеки. Он таращит на меня белесые глаза, лапает онемевшее лицо. Я забрасываю крикуна на сейф и, подхватив рюкзак, выбираюсь из бункера, уворачиваясь от рук гоблина, нелепо гребущих к себе воздух. Остальных участников банды нигде не видно.

На улице слышен вой полицейских сирен. Боюсь, что это по мою душу. Бросаюсь под колеса проезжающего автомобиля, тот резко останавливается, и я вламываюсь к нему в салон.

— В ближайший супермаркет, — улыбаюсь накрашенными губами мужчине средних лет.

Он молчит, а я слышу, как все громче орут полицейские сирены. Времени объяснять нет, поэтому я просто показываю ему пистолет. Понятное дело, что он меня запомнит и сдаст полиции, но сейчас главное убежать.

Я путал следы, скрываясь в переходах станций, сбросил женскую куртку, парик и рюкзак в измельчитель бытовых отходов. Бежал как пугливый заяц, мечась от одного дерева к другому.

Через несколько часов я в своем привычном облике потягивал в баре пиво. Денег у меня осталось только на то, чтоб оплатить алкоголь и чаевые бармену. На экранах показывали дерзкое ограбление дома безутешной вдовы юной медвежатницей. И во всех ракурсах изображение моей Коломбины. При этом ни слова о банде, которая меня наняла. Всегалактический розыск. Это дно. В профессию в ближайшее время вернуться не смогу.

Пиво заканчивалось. Осталась пара глотков и…, и я не знаю, что делать. Я оплатил счет и допил остатки горьковатого напитка. Какими же они мне показались сладкими.

— Еще пива? — оторвал свой взгляд от экрана бармен. Я покачал головой, но сглотнул предательски набежавшую слюну. — Давааай! — улыбнулся бармен.

Я сделал жест пальцами, показав, что денег у меня нет. Он усмехнулся, сгреб мою кружку и налил в нее больше, чем половину пива.

— Это ж почти все твои чаевые, — кивнул я.

— Считай, что ты расплатился этим шоу, — кивнул он на экран. — Давно наша тухлая планета таких боевиков не показывала.

Я замер. Пиво больше в меня не лезло. Можно изменить лицо, тело, манеры, походку, но мимику лица изменить трудно. Мы с Коломбиной как брат и сестра, двойняшки. Только сестры у меня нет.

— Слушай, у меня тут клиент до тебя был — космический заяц. Ну, ты их знаешь, огромные такие, размером больше человека, синие. Так вон он искал попутчика в путешествиях. Они, зайцы, стайные животные, а этот немного так… балбес. Изгнали его из стаи, а люди с ним больше одного прыжка совершать боятся. Он хоть балбес, но, тебе терять нечего. Записывай координаты.

— А как его зовут? — спросил я бармена уже возле двери.

— Так у них нет имен. Они же единое целое — телепаты. Одно я. А у этого… Он сам расскажет. Удачи, Коломбина.

Я так и не узнал — кого грабил, что мы крали, куда делась банда, и за что мне это все? Хотя, на последний вопрос ответ знал — я тоже балбес как космический заяц.

Нашел я его на лавочке недалеко от космопорта. Он обмахивался куском пластика, на котором я прочел надпись на трех языках — общечеловеческом, янгавальском и на языке аллихиллли. Надпись гласила: «Путешествуй зайцем с зайцем» и еще что-то мелким шрифтом. Издали заяц выглядел, как и все зайцы, но, подойдя ближе, я понял, что этого узнаю из тысячи. У него был сломан один передний зуб, в ноздре торчало кольцо, а правый глаз так безбожно косил, что с правой стороны казалось, что он подыхает — глаза уже закатываются и завещание писать поздно. На шее переливался перламутром такой же синий кулон, как и сам заяц.