— Крош-Ка! — обратилась девочка к колонне. — Меня зовут Элвис. Помоги мне найти моих родителей!

Цифры с панели исчезли, и с экрана на Элвис посмотрел мультяшный енот Крош-Ка.

— Ты потерялась? — енот на экране информпанели прижал лапки к груди.

— Ну, да, — кивнула маленькая девчушка в скафандре не по размеру. — Мне надо подзарядить скафандр. Вот смотри, — она протянула руку с мигающим красным цветом коммуникатором, — дети вырастают быстрее, чем снашиваются скафандры, и поэтому их часто продают — скафандры, конечно, не детей — по второму и третьему разу. Вот и мой скафандр был куплен с рук, и родители совсем не подумали об элементах питания.

— Хорошо, Элвис, я сейчас вызову тех, кто тебе поможет. Стой, пожалуйста, на месте и никуда не отходи. Хочешь, я запущу тебе мультфильм?

Информпанель сменила изображение интерактивного енота Крош-Ка, который помогал детям по всем жизненно важным вопросам, на серию мультсериала про дельфинов-оборотней.

— Привет, Элвис, — из воды на экране вынырнул дельфин и защелкал клювом, — какой сезон дельфинов-оборотней ты смотришь?

— Вообще, — скривилась Элвис, — мой коэффициент умственного развития выше, чем у сверстников, поэтому этот сериал мне не очень интересен.

— Тогда, может быть, посмотрим что-то про любовь? — подмигнул дельфин. — Есть фильм про русалку, которая металась между двумя влюбленностями. У нее был давний поклонник — дельфин-белобочка, который добивался руки и сердца прекрасной русалки, но она была тайно влюблена в ныряльщика за жемчугом. Тебе интересно узнать — кого выберет русалка? — подмигнул девочке дельфин.

— Не-а, — шмыгнула носиком девчушка. — У меня коэффициент эмоционального развития совпадает с возрастом, а в шесть лет любовные переживания еще не интересуют.

Дельфин на информпанели захлопнул клюв и погрузился в воду, из которой минуту назад вынырнул. На его месте тут же проявился енот Крош-Ка.

— Так ты вундеркинд, Элвис?

— Ну, вроде того. Хотя серьезно ни одной наукой я пока не увлеклась. Как говорит моя мама — я просто умненькая, — вздохнула девочка и оглянулась по сторонам.

— А что ты любишь смотреть, Элвис? — вокруг енота запестрел экран, чтобы привлечь внимание девочки.

— «Книжного червя». Это анимированные книги. Только вот подписка на него дорогая, и я перешла на чтение книг, это пока бесплатно.

— Привет, Элвис, — рядом с ребенком присела красивая девушка в форме сотрудницы космодрома. — Меня зовут Сашенька. Я помогу тебе решить проблемы. Пойдем со мной.

Сашенька с недовольным выражением лица, словно ее оторвали от чего-то крайне важного, к примеру, обеда, протянула девочке руку и повела ее за собой. Элвис обернулась, чтобы помахать на прощание еноту, и ее сбил пробегающий мимо робот-разносчик. Большой многоэтажный поднос робота, перегруженный деликатесами, сверкнул в искусственном освещении космопорта яркими упаковками и прозрачной «под хрусталь» посудой и взлетел в воздух. Элвис восторженно смотрела на него, как на фруктовый фейерверк, внутри которого ей посчастливилось побывать. Падая, она дернула на себя девушку. В итоге упали все трое — Элвис, Сашенька и робот.

Робот покатился, гремя своими стальными частями тела и пытаясь ухватить поднос с разлетающимися десертами. Сладкие ароматы фруктов, мороженого, сливок и шоколада распространились по всему пространству терминала, привлекая к себе посетителей космопорта, как цветы пчел. Несколько человек не растерялись, подхватили еду в сохранившихся от падения боксах и скрылись в толпе, собравшейся поглазеть на событие. А кто-то, не брезгуя, ел дорогие фрукты прямо с пола.

— Что ты наделала, Элвис? — строго спросила Сашенька, поднимая девочку. — Ты сбила с ног космопортовского робота, может быть, даже сломала его. Нанесла ущерб космопорту — у робота испортилась и была украдена еда. И нам придется внепланово запускать уборщика. Как представитель полиции я тебя арестовываю до суда.

— Но, Сашенька, — нахмурилась девочка, — ты сама меня вела так, что меня сбил робот. Который меня вообще мог убить, уронив на меня поднос.

— За спор с представителем власти, я накладываю на тебя штраф! — повысив голос, заявила Сашенька.

— С таким характером ты замуж не выйдешь, — вспомнила Элвис фразу, которую ей говорила мама, если девочка с ней спорила.

— Два штрафа — за личное оскорбление офицера полиции! — завизжала Сашенька, грубо схватила Элвис за руку и таким быстрым шагом, что Элвис пришлось за ней бежать, направилась в сторону полицейского участка.

Элвис сидела на высоком стуле в мрачном серых оттенков зале суда и покачивала ногами. Вокруг нее ходили какие-то люди, роботы и некто, чья внешность балансировала между схожестью с человеком и прямоходящей ящерицей. Несколько раз она слышала упоминание своего имени и имен родителей, но в чем смысл происходящего — она не могла уловить. Почти каждое слово она понимала, а говорящих — нет.

— Пойдем, Элвис, — спустя пару часов протянул ей руку старый усатый человек в черной форме полицейского.

— А куда? — Элвис сползла со стула и вложила ладошку в большую и теплую мужскую ладонь. — Мне надо в туалет и хочется кушать.

— Вот гады, — вздохнул полицейский, и его усы опустились вниз. Он полез в карман брюк, состоявших, казалось, из одних сплошных карманов, и достал оттуда овсяный батончик. — Держи, — протянул он упаковку ребенку, — он свежий, покупал себе на завтрак.

— Спасибо. Вы, кстати, похожи на грустного моржа, — улыбнулась девочка. — А что тогда на завтрак будет у вас?

Грустный морж тяжело вздохнул и стал ниже, словно на шею ему повесили тяжелый еще сильнее его состаривший камень. Полицейский привел Элвис в тюрьму, оказавшуюся в подвале того же космопорта, и вместе с точно таким же моржом-тюремщиком они долго искали камеру для маленькой девочки.

В тюрьме было как в плохом зоопарке — клетки вдоль коридоров. Цвета в тусклом свете не было, только светло-серый потолок, густо-серый стены и черно-серый пол. Даже решетки были серым. Светлые, относительно интерьера, лица людей смотрели из-за клеток, внутри которых они находились.

— Ну, вот эта подойдет, — открыл решетчатую дверь тюремщик и пропустил внутрь ребенка и своего коллегу.

— А что это за игрушка на второй койке? — спросил первый полицейский, протянув Элвис бумажную салфетку, чтоб та вытерла руки после еды.

— Это космический заяц. Ну, знаете таких, они прыгают в космосе без ничего.

Полицейский посадил девочку на вторую койку.

— Пока, Элвис, — обнял ее старый полицейский и шмыгнул носом. — Надеюсь, что твои родственники быстро объявятся и выкупят тебя из тюрьмы.

— Пока, грустный морж. И спасибо за завтрак.

Хлопнула дверь-решетка, проскрипел ржавчиной замок, и два ссутулившихся служителя закона, шаркая сапогами, побрели на выход.

— Серьезно? — услышала Элвис и вздрогнула.

Напротив нее на кровати сидел большой, больше взрослого человека, синий заяц. На шее у него висел амулет, правый глаз смотрел вверх, а задние лапы нервно барабанили по полу.

— Здравствуйте, — кивнула девочка, — я Элвис. А вы кто?

— А я космический заяц, и у нас нет имен. Что ты делаешь в тюрьме, Элвис?

— Началось все с того, что моим родителям не хватило денег на детский билет для меня. Брату исполнилось тринадцать лет, а детские билеты продают только до двенадцати. Вот на меня денег и не хватило. Мама оставила на поездку совсем впритык, и в итоге, — вздохнула Элвис, — той суммы, что хватало в прошлый раз, в этот не хватило. На брата пришлось брать взрослый билет. Меня решили везти контрабандой, запихнув в чехол от виолончели или контрабаса. Я не сильно разбираюсь в смычковых инструментах, мне ведь всего шесть лет. И я в чехле была в скафандре, чтоб меня не увидел тепловизор. А чтоб родителям разрешили пронести инструмент в салон, а не сдавать в багаж, они заявили, что инструмент антикварный. Мы спокойно долетели до этой планеты, но здесь снова таможенный контроль. Я опять залезла в чехол и в нем уснула. Проснулась, когда меня вытряхнули из чехла. Оказалось, что якобы инструмент украли как антиквариат, и теперь на этой планете я нелегально.