Я подошла ближе и положила руку ему на плечо.

— Внутри каждого из нас есть тьма; это не значит, что мы монстры или убийцы. Это просто означает, что этот мир, блядь, несправедлив. Он никогда таким не был. Иногда нам приходится давать ему отпор, но это все равно не делает нас монстрами. Ты хороший человек, Уор.

Он медленно повернулся ко мне, пока наши лица не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Ты так думаешь?

— Знаю, — прошептала я в ответ, прежде чем сократить расстояние между нами поцелуем. Я отстранилась, глядя в его глаза, которые вернулись к своему нормальному цвету.

— Я знаю, что это так. Ты показал мне это, когда буквально бросил все, чтобы обеспечить мою безопасность.

Его губы дернулись.

— Возможно, у меня были другие мотивы для этого.

Я рассмеялась, игриво толкнув его в грудь.

— Ну, ты же не думаешь, что я жалуюсь, правда, здоровяк?

Он запустил пальцы в мои кудри и испустил тяжелый вздох, похожий на облегчение. По крайней мере, я надеюсь, что это было так.

— Ладно, на сегодня ты победила. Давай вернемся туда, пока Тэйн не начал мучить твою пару своей странной музыкой.

Следующие несколько дней были потрачены на обдумывание стратегии проведения моего слушания. Это были бы я, Бастиан, Гарет, Уор, Тэйн и Фауст, направляющиеся в Сол-Сити.

Сиренити подняла шумиху по поводу того, что хочет приехать, но Август установил закон и сказал «ни хрена себе». Я согласилась с ним. Здесь даже не я была главной мишенью, а она. Я просто сопутствующий ущерб на пути.

План состоял в том, чтобы Тэйн поставил вокруг меня временный щит. Что-нибудь, что сделало бы меня неуязвимой для магии. Это продлится недолго, и Тэйну потребуется много энергии, чтобы удержать его, но это заставит меня почувствовать себя немного лучше перед тем, как снова отправиться в центр города.

Мы с Бастианом обсудили детали дела, его стратегию по снятию обвинений. По его словам, у нас было достаточно доказательств для обоснованных сомнений, и он полностью верил, что я выйду на свободу.

Когда мы собирали наши сумки в дорогу, Бастиан отвел меня в сторону.

— Я знаю, что говорил это раньше, но хочу, чтобы ты знала: что бы там ни случилось, я здесь ради тебя. Семья Сиренити — это моя семья; никто из нас никому не позволит запереть тебя в другой камере.

Я мягко улыбнулась ему.

— Я не могу не подчеркнуть, насколько ценю это. Серьезно. Я чувствую, что сейчас наложу в штаны и меня вырвет одновременно. — Его брови поползли вверх, и я нервно рассмеялась. — Но я определенно чувствую себя лучше, зная, что вы, ребята, будете там.

— Если кто-то и может добиться снятия обвинений, так это Бастиан, — сказала Сиренити. Она сидела на коленях у Фауста, пока он расчесывал пальцами ее волосы, и улыбалась своему колдуну. — Он умеет обращаться со словами, поэтому уверена, что он сотворит что-нибудь волшебное, чтобы убедить их всех, что тебя подставили.

— Ты слишком высокого мнения обо мне, любовь моя, — мягко сказал Бастиан.

Я рассмеялась, покачав головой, и продолжила собирать вещи, отложив красивую блузку и парадные брюки для завтрашнего слушания.

Когда мы все укладывались спать после нескольких часов карточных игр, успокаивающего чая из полевых цветов и просмотра новостных каналов, я ворочалась с боку на бок, зажатая между Тэйном и Уором. Гарет спал в волчьем обличье у наших ног.

Завтра наступит день расплаты, и все, чего я хочу, — это поскорее покончить с этим, чтобы вернуться в это убежище, о котором я все больше думаю как о своем новом доме вдали от дома.

Поездка казалась вечностью, пока мы нервничали из-за того, что должно было произойти. Однако, когда мощный магический щит Тэйна наконец окружил меня, меня охватило чувство спокойствия.

Я сидела на переднем сиденье, пока Тэйн вел машину. Уор ехал на мотоцикле позади нас, в то время как Гарет, Бастиан и Фауст ехали в машине позади него. Мы петляли по заснеженным горам, и я опустила окно, пытаясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха, прежде чем мы доберемся до города.

Я знаю, что слишком беспокоюсь, представляя, как они снова надевают на меня наручники и тащат в тюрьму, брыкающуюся и кричащую. Этого не должно случиться. Только не снова.

Мы добрались до города примерно через два часа езды по скользким дорогам. Звуки города были оглушительными после двух недель, проведенных у черта на куличках. Я сразу же почувствовала, как во мне нарастает беспокойство, и ничего так не хотела, как развернуться и убежать в горы.

Подъехав к зданию суда, мы остановились перед ним, где между толпой репортеров была дорожка, обнесенная предупредительной лентой. Тэйн помог мне выйти из машины, и я с благодарностью взяла его за руку. Я даже не уверена, что смогу встать сама в этот момент.

Ребята тут же окружили меня, прикрывая от посторонних глаз и камер. Фауст и Уор шли впереди, Фауст держал руку на спрятанном оружии, а Уор выглядел так, словно был в нескольких секундах от того, чтобы устроить очередную резню. Люди шарахались от них, когда они проходили мимо, и я не могла не почувствовать некоторого самодовольства.

Как и ожидалось, внутри царил хаос; люди громко разговаривали в свои телефоны, в то время как другие носились вокруг, пытаясь успеть что-нибудь сделать до начала слушания.

Я была на взводе и, извинившись, вышла в туалет, прежде чем направиться в зал суда. Парням не хотелось терять меня из виду ни на секунду, но они согласились постоять за дверями ванной и подождать.

Я стояла перед зеркалами с флуоресцентным освещением, разглядывая себя, пытаясь напустить на себя вид спокойной, уверенной и невинной. Вместо этого мои ярко-зеленые глаза, казалось, были всего в нескольких секундах от того, чтобы расплакаться, а мои волосы выбрали именно этот день из всех, чтобы восстать против меня.

— Сегодня важный день, — раздался ровный, страстный голос, который эхом разнесся по комнате.

Я замерла. Лед сковал мои внутренности, когда я развернулась, лихорадочно осматривая пустую ванную. Там было десять кабинок, но все они были свободны. Я подошла к каждой из них и вышибла дверь ногой.

Ничего. Пусто.

— Сюда, дорогая, — снова позвал голос, и я развернулась на каблуках, чувствуя, как мои зубы удлиняются, а ногти частично превращаются в когти.

Широко раскрыв глаза, я в ужасе уставилась в зеркало. Свет начал мерцать и тускнеть. В отражении стояла красивая женщина и смотрела на меня. Ее кожа была гладкой и смуглой, а волосы — огненно-рыжими, с дикими завитками, обрамлявшими лицо в форме сердца.

Эстель. Во плоти. Или в стекле.

Я открыла рот, чтобы закричать, но она погрозила мне пальцем, прищелкнув языком.

— Плохая идея, Беатрикс. У меня повсюду глаза и уши. Ты же не хочешь, чтобы что-нибудь случилось с этими крепкими мужчинами, которые ждут тебя, не так ли?

Я взглянула на дверь, мысленно желая, чтобы Уор снес ее. Конечно, он может слышать ее здесь, верно?

— Они ничего не слышат, — сказала Эстель, словно прочитав мои мысли. — Я так рада, что ко мне вернулась моя магия. От нее действительно есть польза. — Она размашисто взмахнула рукой, и по стенам ванной пробежала волна красной магии. Какой-то щит.

— Ты не можешь причинить мне вред, — огрызнулась я на ведьму. — Магия не может коснуться меня. — Щит Тэйна все еще был на месте. Я чувствовала, как он жужжит у меня на коже.

Она рассмеялась, и звук был мягким и страстным.

— У меня нет намерений причинять тебе боль, маленький волчонок, — сказала она. Я стиснула зубы, услышав это прозвище. Только Тэйн может называть меня маленьким волченком.

Она лучезарно улыбнулась мне, ее глаза сияли пылающей красной силой. От нее действительно захватывало дух, если отбросить злобность. Нетрудно было представить, почему люди падают ниц, чтобы поддержать ее.