— Итак, я ушла. Однажды всего стало слишком. Я поняла, что если не уйду прямо сейчас, у меня может никогда не появиться шанса. Я подождала, пока они не уехали из города на одно из благотворительных мероприятий Харкеров, на которое мне не разрешили пойти. Собрала все свои вещи и уехала той ночью, и просто не вернулась. Я не разделяла их гребаную, отсталую идеологию. Дарклинги не были моими врагами. Поэтому я с головой окунулась в активизм. Все, что могла сделать, чтобы свести на нет тот ущерб, который моя семья нанесла Нок-Сити.

Гнев поднялся во мне, даже спустя столько времени. Каждый раз, когда я думала о шрамах, которые моя семья оставила в моем городе, и о жизнях, которые они разрушили, мне становилось плохо.

— Хотя, узнав, что мой отец все это время был оборотнем, была чертовски удивлена, — сказала я с мрачным смешком, качая головой. — А то, что дядя Райан был вампиром в буквальном смысле слова, пока не испортил свою ДНК из чувства неясного стыда? Это похоже на сюжет плохой мыльной оперы. — Я откинула голову на спинку стула и уставилась на тени, пляшущие на потолке. — Но я рада, что эта сыворотка высвободила моего волка. По крайней мере, из всего этого вышло что-то хорошее. Если бы не это, я, честно говоря, не думаю, что смогла бы выкинуть это из головы. Это было самое безопасное место для меня, где я могла прятаться все те недели в камере. Единственное место, где эта сучья ведьма не могла ко мне прикоснуться.

За окном хрустнула ветка, но я почувствовала их присутствие еще до того, как начала говорить. Тэйн и Уор подслушивали снаружи, как маленькие хитрые шпионы, которыми они и были. Я закатила глаза, ничуть не удивившись. Они, вероятно, еще даже не собрали дрова для костра и не проверили периметр. У меня был соблазн заявить им об этом и просто пригласить их обратно в дом, но я не могу рисковать разозлить Гарета. Это был прогресс. Он был спокоен и слушал.

— Мне больше не нравится чувствовать себя в ловушке. Мне не нравятся высокие стены, которые окружают город. Мне не нравится, что окно моей спальни в общежитии не открывается. Не то чтобы я когда-нибудь вернусь в колледж или в общежитие. Или снова вернусь к той жизни. Но мне нравится чувствовать ветер в моей шерсти и почву под лапами. Когда я нахожусь там, среди деревьев и гор, мне кажется, что никто и никогда больше не сможет поймать меня в ловушку. Если я от них убегу. Если они никогда не смогут меня поймать. Думаю, могу понять, почему ты решил остаться в облике волка. Может быть, это то, о чем мне следует подумать.

Гарет пошевелился, напугав меня. Я села прямее, когда он повернулся ко мне лицом, присев на корточки. Он был таким большим в своем волчьем обличье, что возвышался надо мной, примерно размером с небольшую лошадь. Его морда была близко к моему лицу, когда он смотрел на меня, эти звериные глаза скрывали глубину, которую я даже не могу постичь. Столетия боли, мучений и тоски. Иногда я чувствовала себя неопытным ребенком по сравнению с этими мужчинами.

Его теплый язык коснулся моей щеки, слизывая единственную слезинку, которая скатилась по моему лицу прежде, чем я даже осознала это. Прерывисто вздохнув, я моргнула, глядя на него, вытирая все, что еще могло упасть.

— Прости, не хотела распускать нюни. Просто я действительно не говорила ни о чем из этого до сих пор. Сиренити старается изо всех сил, но она проходит через позорное дерьмо. — Протянув руку, я положила ладонь на его волчью щеку. — И ты тоже. Я даже представить не могу… — Он отвернулся, закрыв глаза. — Все в порядке, ты знаешь, — прошептала я так, чтобы только он мог услышать. И, может быть, Уорик снаружи с его супер-вампирским слухом, но в основном только для Гарета. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и вся тяжесть его печали ударила меня прямо в грудь. — Я знаю, что ты не любил Саванну. Знаю это, но на каком-то космическом уровне ты был связан с ней, и это что-то значит. Она ушла, и тебе не должно быть стыдно из-за того, что твое сердце разбито.

Он замер, но не отвел взгляд и не отрицал этого. Ему и не нужно было. Я чувствовала, насколько он был сломлен, и это заставило мое собственное сердце болеть за него. Это вызывало во мне ярость. Заставило меня хотеть повернуться спиной к самой Селене за то, что она причинила ему такую боль. Но почему я так себя чувствовала? Почему меня это так волновало? Мы с Гаретом были… Ну, я не уверена, кем мы были, но мы были чем-то. Чем-то, чему у меня не было названия. Но что я знала точно, так это то, что он каким-то образом проник мне под кожу, и я больше не заинтересована сопротивляться этому.

Тепло охватило мою спину, когда матрас зашевелился подо мной. Пошатываясь, я приоткрыла глаза, моргая от едва заметных розовых и оранжевых оттенков раннего утреннего восхода, струящегося через окно.

Я замерла, когда тяжелая рука скользнула по изгибу моего бедра, а длинные волосы коснулись затылка. Мурашки пробежали по моей коже, когда его губы коснулись раковины моего уха. Я не двигалась. Я едва могла дышать… едва могла думать.

— Мое сердце разбилось не из-за Саванны, — хрипло прошептал Гарет, как будто он слишком долго не говорил человеческим голосом. Я судорожно сглотнула, когда его рука двинулась выше, пока его пальцы не остановились на изгибе моей талии, притягивая меня ближе к нему. — Я сломался, потому что в тот самый момент, когда моя связь с ней оборвалась, все, о чем мог думать, был тот факт, что я наконец-то свободен. — Его голос дрожал, когда он произносил это, а пальцы сжались сильнее. — Как печально, что все, чего я хотел в тот момент, это обнять тебя, а не ее? Поцеловать тебя, а не ее. Чтобы… — Его голос полностью сорвался, когда наружу вырвалось едва слышное рыдание.

Я затаила дыхание, когда он прислонился лбом к моему плечу, его дыхание неровно поднималось и опускалось, когда он пытался взять себя в руки. Гарет балансировал на краю обрыва, и все, что могло заставить его упасть, — это одно неверное слово с моей стороны.

— Я ненавижу себя за то, что испытываю облегчение оттого, что она ушла. Несправедливо, что все, что я вижу, когда закрываю глаза, — это твои глаза, а не ее. — Он притянул меня ближе к себе и держал так крепко, что было больно. Но я не хотела, чтобы он отпускал меня. Никогда. И снова его дыхание коснулось моего уха, и я крепко зажмурилась. — Я влюбился в тебя еще до того, как мы прибыли на Сол. Я даже не осознавал, что чувствую. Думаю, что полюбил тебя с того самого момента, как мы с Мерриком забрали тебя из той лаборатории и привезли домой. В ту самую секунду, когда ты посмотрела на меня своими большими зелеными глазами, ты была полна доверия, которого я никогда не заслуживал. Ты держалась за меня так, словно от этого зависело все твое существование. Как будто я был спасителем, которого ты ждала. Я полюбил тебя в тот день и каждый гребаный день с тех пор, и я ненавидел себя за это. Потому что я не достоин такого доверия. Я недостоин того, как ты смотрела на меня, и не думаю, что когда-нибудь буду достоин.

— Всю дорогу связь была прерывистой, но мне удалось дозвониться до Августа, — сказал Уор вместо приветствия, когда я, пошатываясь, поплелась на кухню за кофе. Вместо этого его слова, казалось, сделали свое дело, приободрив меня, хотя я все еще смотрела на восхитительную жидкость в кружке Тэйна, стоявшей перед ним.

— С Сиренити все в порядке? С Шоном? — Спросила я слишком быстро, обогнув кухонный островок и встав перед массивным вампиром. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать тот факт, что он был без рубашки, одетый только в черные тренировочные шорты и кроссовки.

Мои глаза оценивающе прошлись по его телу, восхищаясь его огромными размерами. Уор был ужасен в том смысле, что все мое тело покалывало. Он не был чрезмерно скульптурным, но он был сильным. Тепло разлилось у меня в животе, и я на мгновение забыла, что ждала от него ответа.