Войдя в просторный зал салуна, он машинально окинул взглядом его посетителей. Большая комната была относительно пуста, только около одного из карточных столов собралась кучка мужчин, куривших и ведших бесцельные разговоры между глотками виски. Был почти полдень, а салун не наполнится раньше вечера. Теперь, когда в комнату через открытые окна врывался апрельский солнечный свет, она выглядела совсем иначе, не так, как вечером. Скоро здесь появятся буйные ковбои, будет раздаваться визгливый смех танцовщиц, под потолком поплывет запах виски, табака, дешевых духов, и тапер будет играть свои незатейливые мелодии, а танцовщицы танцевать на столах и на крышке пианино, задирая свои разноцветные юбки и искушая посетителей видом стройных ножек в ярких чулках. Огромные канделябры будут опасно раскачиваться, играя светом на красных с золотом обоях заведения и на сводчатом потолке. Но все это будет вечером, когда в «Серебряную шпору» пожалуют уставшие за день жители города. Это место, где можно выпить, повеселиться и расслабиться.

Теперь же это была тихая комната с дюжиной маленьких, круглых игорных столов, изогнутой стойкой бара с обычным ассортиментом напитков и стаканов и кучкой ранних посетителей. Техасец сел на одну из высоких, обитых черной кожей табуреток за стойку и заказал Люку, широкоплечему, темнобородому бармену, крепкий черный кофе.

Он устроился на табурете вполоборота, так, чтобы в поле его зрения попадали двойные вращающиеся двери, выходившие на улицу, и посетители за карточным столом. Техасец знал каждого из них. Это были рабочие с местных ферм, которые приехали в город, вероятно, за провизией, но, несмотря на их очевидную безобидность, он предпочел не поворачиваться к ним спиной. Жизнь научила его простой истине: единственный человек, которому можно доверять, – это ты сам, поэтому в любой ситуации необходимо принимать все возможные меры предосторожности.

Итак, Техасец пил кофе, низко надвинув шляпу на глаза. Со стороны он казался расслабленным и беззаботным, хотя на самом деле он был начеку, готовый молниеносно отреагировать на любую неожиданность.

В зал вошла женщина. Ее огненно-рыжие волосы были причудливо уложены, прическу прекрасно дополняла огромная ярко-голубая шляпа, украшенная блестками и высокими синими перьями. Длинное сатиновое платье в тон шляпы тоже мерцало блестками, плотно облегая каждый изгиб ее высокой царственной фигуры с роскошными формами. Эта красивая женщина с большими голубыми глазами, блестевшими подобно ее блесткам, была Мэг Донахью. Огромные серьги из горного хрусталя красовались у нее в ушах, сияя и переливаясь при каждом движении головы. Мэг источала крепкий, головокружительный аромат жасмина и сирени. Присев на соседний табурет, Мэг широко улыбнулась Техасцу:

– Ну что, милый Техасец, ты уже готов к новым неприятностям? Вижу, вижу – как всегда! – Она от души засмеялась.

Он спокойно улыбнулся ей в ответ и слегка сдвинул шляпу на затылок, окидывая женщину одобрительным, чуть насмешливым взглядом.

– Привет, Мэг, – ответил он беззаботно.

– А где же Джинджер? – спросила Мэг, одним махом проглатывая джин, поданный барменом. – Неужели она все еще спит? Я просто не понимаю, как тебе удается так ее утомлять? Она никогда не спускается вниз так поздно, когда спит с любым другим парнем.

В игривом тоне владелицы салуна прозвучала нотка раздражения, и Техасец поднял брови, изображая комическую невинность. Мэг Донахью несколько мгновений смотрела в его спокойное лицо, а затем разразилась оглушительным хохотом.

– Ты и в самом деле крутой парень, Техасец! – объявила она восхищенно. – Что ж, если когда-нибудь тебе надоест Джинджер, можешь вернуться в мою постель. Ведь у нас с тобой были хорошие времена, когда ты только появился в городе, помнишь?

Техасец усмехнулся, с теплотой вспоминая это время. Мэг Донахью была столь же добродушна, сколь красива. Она жила в Винчестере уже пятнадцать лет, приехав сюда вместе с мужем двадцатилетней девушкой. Тогда город представлял собой хаотичное нагромождение деревянных домишек и всякой прочей чепухи. Работая с мужем бок о бок в «Серебряной шпоре», она обслуживала грубых, жестоких мужчин, которых разными ветрами заносило в этот пустынный край. Шесть лет назад ее муж был убит шальной пулей во время перестрелки в салуне, и Мэг шесть месяцев носила траур. Потом же она вернулась к яркой, веселой и легкомысленной жизни.

За пять с половиной лет Мэг сменила былую верность мужу на многочисленных любовников. Она наслаждалась их сильными, крепкими телами, но никогда не продолжала отношений с ними за порогом спальни. Ее сердце закрылось на замок в тот момент, когда гроб ее мужа опустили в могилу, однако плоть ее все еще была полна удивительной энергии и искала удовлетворения в любом сильном теле и красивом лице. В Техасце соединялись оба эти качества, и в течение первых нескольких недель его пребывания в Винчестере они бурно наслаждались друг другом. Мэг с самого начала понимала, что Техасец – бродяга по натуре и не захочет остаться навсегда с какой-то одной женщиной, поэтому, когда он переключился на других девушек салуна, она только пожелала ему удачи. Мэг знала, что последнее время Техасец почти единолично наслаждался прелестями Джинджер, и гадала, когда же наконец он пресытится этой рыжеволосой красоткой и обратит свое внимание на новую жертву, скорее всего Лайлу, которая уже давно интересовалась ковбоем и была слегка уязвлена тем, что осталась единственной девушкой, не переспавшей с ним. Кроме Дэйзи, конечно, думала Мэг. Он никогда не спал с Дэйзи…

– Будь так любезна, окажи мне услугу, Мэг, – обратился к ней Техасец, спокойно складывая руки на груди.

– Какую же, ковбой?

– Одолжи мне Джинджер на сегодняшнюю ночь, – он улыбнулся лукаво. – Я хочу, чтобы она была моей всю ночь, без остатка. Я наказал ей уладить с тобой этот вопрос.

– Неужели, черт побери! Вы что, мистер, думаете, что здесь у меня бордель, что ли? Это салун, к вашему сведению! Если моим девушкам охота подрабатывать на стороне, я не собираюсь им мешать, но делу время, а потехе час! Я требую от них добросовестной работы полную рабочую неделю, а это означает разносить выпивку, танцевать с посетителями и болтать ногами, сидя на пианино, – она гневно посмотрела на Техасца. – Я ни за что на свете не отпущу Джинджер сегодня ночью! Мне некем ее заменить. Сегодня работают только она и Стелла, я ожидаю к вечеру прорву посетителей. Так что забудь об этом, Техасец. Я просто этого не позволю!