Я спросил у Жан-Пьера:
— Понятно, что «Ту-134» попал в политическую бурю. Но раз уж кое-кто даже вздохнул: не сбили! ушел! — то скажи, думаешь ли ты, что он и вправду мог быть взят в перекрестье прицела?
Он резко замотал головой:
— Нет-нет, невозможно.
Потом стал почесывать бородку, думать.
— Видишь ли, опасность в том, что каждый такой случай создает прецедент, ухудшающий атмосферу. Сегодня не прицелились, а завтра могут. Вот почему нам так важно было сказать общественному мнению правду.
Они разослали свою брошюру в полсотни адресов: газеты, журналы, радио, телевидение.
Молчок.
Стали звонить по тем же телефонам, тем же людям, которых пытались урезонить в апреле.
В ответ искренне удивлялись: да зачем ворошить такое старое дело? Ну ошиблись, ну погорячились… ну и что?
Их правду отвергали вторично.
Но вот грядет наконец и час большой правды! Жан-Пьер черкнул мне короткое письмо:
«Я послал брошюру в передачу „Право на ответ“ первой программы телевидения, меня пригласили выступить перед директорами парижских газет. Сам понимаешь, никто из них не признается, что попался на дезинформации с поличным. И кому признаваться — каким-то диспетчерам! Поэтому стараюсь предусмотреть все, чтобы не дать этим акулам свести на нет наш труд. Прошу тебя, до срока не пиши ничего, не то нас обвинят в просоветизме. Для дезинформации и дискредитации все способы хороши. К тому же передача может вскрыть много дополнительных фактов. Люди, работающие в ней, похоже, ведут серьезный разбор методов работы прессы в подобных случаях…»
Он ждал спора, доброй свары, перестрелок цитатами, а кто знает, может, и рукопашной, как не раз происходило в передаче «Право на ответ». Увы! На него удивленно и мирно смотрели улыбающиеся, ясные лица. И такими же простодушными, невинными оказались их реплики. Ну, бывает. Вот так из мухи порой и делаем слона. Ах, даже мухи не было?! Ну надо же. Была бы муха, так хоть можно было понять, а так, без мухи… действительно глупость. Одна газета зажжется, а за ней все, и пошло, и пошло, и даже за границу, на весь мир… Впрочем, что ж? Наша пресса свободна. Бывают передержки, конечно, зато каждый свободен сказать что хочет…
— Кто — каждый? — допытывался Жан-Пьер нервно, всклокоченно, потому что выступить в «Праве на ответ» ему дали за пять минут до конца, передача кончалась, по экрану уже плыли титры. — Каждый журналист? А почему читатель не может? Вы свободны — для кого? Для чего? Для таких вот антисоветских кампаний? Для вранья?
Плыли титры, участники передачи вставали и галдели, ведущий объявлял тему следующей передачи.
В свои 36 лет Жан-Пьер уже пятнадцатый год работал «стрелочником неба». Пробиться в эту профессию стоило ему конкурса в сто человек на место — престижная, хорошо оплачивается, теперь соискателей стало вдвое больше. «Белый воротничок», или, в ехидном переводе Жан-Пьера, «пролетарий-буржуа». Скорей бы еще приняли проект закона о праве диспетчеров на забастовки, чтобы не смели скрутить их в бараний рог, как это сделали в Америке. «Вот тогда нам точно удастся заставить выслушать себя!»
И как же такие вот «пролетарии-буржуа» с их заданным социальным и политическим зрением вдруг учатся совмещать и разводить не только механически движущиеся точки, но даже непрерывно меняющиеся, ускользающие от постижения истины времени?
«Ключ к пониманию этой провокации необходимо искать прежде всего в импорте идеологического товара „Made in USA“, который, к сожалению, оказывается у нас свободным от всяких таможенных обложений… Как мы могли убедиться в данном случае, факты значат немного, главное — нагнать нужную температуру для проповедей крестового антисоветского похода, возжигая русский же газ под остывшими обломками южнокорейского „Боинга“…»
Этих слов в коллективной брошюре нет, но Жан-Пьер Дюфур предложил их на общее обсуждение.
И вот думаешь: а не производят ли подобные кампании по промыванию обывательских мозгов и прямо противоположный эффект?
— Чтение газет за те две недели вылилось для моих учеников в незабываемый политический урок, — сказал Жан Торез. — Потрясение слишком велико. Они смогли так точно и остро почувствовать фальшь антисоветизма именно потому, что только что прилетели из СССР.
У каждого человека свои годовые и жизненные кольца, со своими болезненными и горькими зазубринами, но стоит вглядеться, и обнаружишь в них все ту же мерность хода нашей общей истории. Счастливые прозрения ведь чаще всего и бывают мучительны, но они-то вместе с опытом нам и дарят надежду.
* * *
Дайте нам на минуту вашу подзорную трубу, капитан. Давайте глянем в историю… из истории, с капитанского мостика «Славы России».
Вот плывет через Атлантику корабль под звездно-полосатым флагом «Light Horse». Год стоит 1784-й, Соединенным Штатам уже восемь лет. По возвращении домой разнесется про «Легкую лошадь» слух: что лишь один рейс в Россию обернулся выручкой в 100 тысяч долларов. А торговое это судно, водоизмещением всего в 300 тонн, даже по тем временам было совсем не гигант. Зачешутся руки у сотен и тысяч искателей прибыли и удачи — плыть в далекую Россию. Защитники «свободы морей» и «естественного права наций на общение с помощью морских коммуникаций» выражались высокопарно, но мыслили практично. Почему бы и нет? Когда соблюдаются интересы всех сторон, то и право самым наилучшим образом уживается с благом…
Но словно бы заградительную цепь вдруг опустят перед кораблями, готовыми в путь: в тот как раз год государственный секретарь США Роберт Ливингстон объявит «политику изоляционизма». Корабли, конечно, поплывут. Окажется с годами, что изоляционизм прекрасно согласуется с торговой и прочей активностью, допуская даже притязания на чужое, хотя бы и с помощью войны. Так и начат девятнадцатый век: против Франции, своей вчерашней благодетельницы, США ведут на море необъявленную войну, Англии же объявляют ее открыто… Ибо это эпоха исторических переломов: вздыблена Европа, перекраивается мир, «республика судовладельцев» из Нового Света слишком боится отстать, упустить свой кусок.
Как вдруг — 1813 год — доктрина Монро: «Америка — американцам». Что заставило так глухо закрыть дверь в новой попытке изолироваться от мира? «Чужого не хотим»? «Нам и у себя хорошо»? «Не лезьте к нам»? Какая из версий ближе к истине?
Оставим историкам рассуждать и спорить по этому поводу, приметив, однако, в чем все они сходятся: в чрезвычайной важности именно этого момента истории для дальнейших судеб мира. Разгромлена Франция; русский граф Шувалов сопровождает Наполеона в ссылку на Эльбу; но еще прежде чем разразится Ватерлоо, Англия уже заключит с персидским шахом первый из новой серии антирусских союзов. Снова встанут лицом к лицу два самых сильных и непримиримых противника. А родившаяся на краю земли, в Новом Свете, третья сила в ужасе заползет назад в свою раковину: ведь теперь у Англии впервые совершенно развязаны руки, чтобы покарать свои бывшие колонии, вернуть их под эгиду короля. Вот почему: «Америка — американцам».
И в эту-то минуту через полмира Соединенным Штатам протянет руку Россия, предложив ей свое посредничество в замирении с Англией. Государственный секретарь Джеймс Монро схватит эту спасительную руку с чувством истинного избавления, не дожидаясь, не вызовет ли это гнев у англичан, не обрушит ли она тем большую кару на Америку. Тут давайте по возможности резче наведем нашу подзорную трубу на рассматриваемый треугольник, чтобы ни одна деталь не ускользнула от внимания. Английской дипломатии стало ясно, что выбор свершается поистине исторический, на века.
В треугольнике выбор невелик: двое против одного. Но кто же против кого? Смирив гордыню, владычица морей предложит США «именем англосаксонского единства» навеки заключить альянс о взаимной поддержке друг друга. Джеймс Монро, уже президент США, в 1823 году обогатит свою доктрину новым положением: США не могут допустить создания новых европейских колоний на американском континенте… Формула все та же: «Америка — американцам». А геополитический подтекст уже другой. Уже мыслят категориями полусвета, полусферы. Сто лет британский флот будет охранять берега Америки, пока не наступит паритет морских сил, и тогда уже США возьмут на себя стражу английских берегов. Они помогут предотвратить гитлеровское вторжение в Соединенное Королевство. Никто больше в Европе этой помощи от США не дождется.
