Позиция СССР, естественно, вытекала также из доктрины строительства социализма в одной стране. СССР вынужден был создать свой мощный оборонительный потенциал на случай возможной агрессии. Ему пришлось маневрировать в дипломатии, чтобы любой ценой избежать образования единой капиталистической коалиции против него…»

— Однако это не конец книги, — сказал он. Перелистав последние страницы, я по подчеркнутым местам быстро уловил их суть: речь шла о… третьей мировой войне, и самым вероятным источником такой опасности была названа страна, в годы Великого Кризиса упивавшаяся джазами… Это написано в 1945-м! В мире еще не остывших руин, которыми везде, кроме как в стране за океаном, обернулись Великие Общественные Работы 30-х годов. В мире, где, казалось, еще не потянуло ветром «холодной войны»…

— Да, но не забывайте, что уже были Хиросима и Нагасаки, и была бомба в руках одной сверхдержавы, и не так уж трудно было предвидеть, что в силу самой своей социально-экономической структуры она постарается простереть над миром свое господство, диктат. Капиталы ненасытны в стремлении к наживе, они не могут не воевать, и слабый тут всегда перед сильным виноват. Таков, если хотите, ключ к математической дроби нашего века. Примем, что в числителе капиталы. Даже конкурируя друг с другом, они тем не менее готовы немедленно сложиться против своего общего противника — против социализма в знаменателе…

После войны во временные правительства Франции разного состава входили шесть министров-коммунистов.

Система социального страхования, реформа медицинского обслуживания, принятие статуса государственных служащих, восстановление и реконструкция промышленности, национализация ряда отраслей экономики, реорганизация вооруженных сил… Во всех этих реформах решающим был вклад шести коммунистов и представляемого ими более чем пятимиллионного — самого крупного в стране — отряда избирателей… «Хорошо. Хорошо», — комментировал про себя неутомимый счетовод, выписывая в конспекты новые столбики цифр. Картезианский завет — сомневайся и мысли — приводил его ко все более точным политическим оценкам того, что происходило в стране и мире. Реакция упрямо противится демократическим преобразованиям, сплачивает всевозможные политические блоки против ФКП, разрушает единство ее действий с социалистами. На помощь ей спешит в этом реакция внешняя. 1947 год, март: президент США Гарри Трумэн излагает доктрину спасения капитализма — где бы он ни оказался в опасности, гарантом его спасения выступят США. Это реакция на рождение первых народно-демократических республик в Европе. Доктрина дополнена «планом Маршалла», который обязывает западные правительства в обмен на экономическую помощь занять антикоммунистические, антисоветские позиции… Апрель: Франция, вопреки Потсдамским соглашениям, круто берет сторону англо-американской дипломатии в германском вопросе: увековечить расчленение Германии, включить ее западные зоны в антисоветский блок… Май: министры-коммунисты удаляются из правительства под тем предлогом, что парламентская группа ФКП в Национальном собрании голосовала против доверия правительству за отказ удовлетворить справедливые требования рабочих об увеличении зарплаты…

Все эти события потрясли учителя.

А уже началась и война во Вьетнаме, которая продлится все десять лет, и только на время — потопив в крови первые восстания алжирцев за свою национальную независимость — удалось отсрочить вторую колониальную войну.

Анри Пуже взял чистый листок и написал заявление о вступлении в Компартию Франции.

Он остался с ней навсегда.

Он написал много других книг, стал известным политэкономистом, но главная книга, книга жизни, казалось, все еще была впереди. Только выйдя на пенсию, он написал ее и снабдил коротким посвящением: «Денизе».

Не часто мужчины дарят своим любимым подругам такие странные подарки. Книгу, к которой всю жизнь шел Анри Пуже, он назвал так: «Третий виток гонки вооружений».

Видишь ли, Дениз, тебе не раз казались скучными мои занятия и увлечения цифрами, а ведь они лучше всяких слов могут объяснить, в чем счастье человеческое и что может это счастье разрушить. В ту эпоху, которую назвал я «первым этапом гонки вооружений», выпало жить нашим родителям. За 1895–1914 годы расходы на военные приготовления в мире возросли небывало, подскочив на 182 процента. Известно, чем все это кончилось: первой мировой войной. Второй виток: 1919–1939 годы, военные расходы выросли в 4,2 раза. Эту эпоху мы прожили сами, испытав ее на своей судьбе. Как мы радовались маю 1945-го, Великой Победе, заставившей смолкнуть орудия и подарившей человечеству мир! А я, я тогда, в мае, думал: ну вот, теперь начнется «третий виток»…

Ты не верила. Кому же хотелось в это верить! Но я оказался прав. Хотя одна только ты и знаешь, как я хотел, как мечтал ошибиться! За три десятилетия, прожитые нами в относительном мире после войны, рост военных расходов предстанет в следующих пропорциях: 1948–1957 годы — 155,5 процента, 1958–1967 годы — 369,4 процента, 1968–1977 годы — 543,8 процента…

Пусть же эту книгу читают наши дети, пусть читают ее друзья наших детей, пусть хорошо они усвоят, как начинаются в мире пожары и как научиться их не только тушить, а, главное, не допускать…

С такими колоссальными цифрами, как на последнем вираже третьего витка, еще никогда не приходилось иметь дела Анри Клоду, да и всем, кто занят такими же счетами, как он.

Но и выложить цифры мало — к ним надо еще подобрать точный математический ключ, без которого не понять смысла событий. Военно-пропагандистский оркестр Пентагона — НАТО — ЦРУ на весь мир трубит о том, будто в 70-е годы СССР резко увеличил свои вооружения, а США их «проспали», вот и вынуждены теперь «наверстывать», «довооружаться», «догонять»… Анри Клод, опираясь на сведения из всех известных в мире источников, возражает: тенденция была как раз обратной — была и остается. Почему, например, Западу постоянно подсовывают только сравнения военных бюджетов США и СССР? Тут и требуется «ключ». Ведь как раз в 70-е годы, когда мир поверил в разрядку, США активно стали перекладывать часть военного бремени на своих союзников, и эту часть, конечно, исключают из счета, и точно так же из своей бюджетной колонки выбрасывают многомиллиардные суммы от продажи оружия в различные страны частными американскими фирмами. Двадцать пять тысяч промышленных фирм в США имеют контракты с Пентагоном, если же и всех субподрядчиков посчитать, число их составит 40 тысяч.

Так при чем тут «10 лет спячки», при чем «советская угроза», когда, например, ракета «Першинг-2» родилась в проекте еще в феврале 1969 года, а в мае 1971-го уже были подписаны и первые контракты на ее производство? А подряд на крылатые ракеты фирма «Дженерал динамик» получила еще в 1970 году? Но только через 10 лет поднимут крик о «безоружности» Западной Европы, для которой все это время втихомолку, скрыто ковали ядерную цепь. Ведь новые ракеты предназначались для удара именно по СССР с европейских стартовых площадок. А с территории США они могли бы стрелять разве что по океанской акватории!

«…Начиная с 1975 года, при президенте Валери Жискар д’Эстэне, французская военная доктрина стала исходить из концепции, что СССР — единственный вероятный противник Франции…» «Ради этого была предана забвению концепция де Голля — оборона во всех направлениях…» «Французская финансовая олигархия с оптимизмом встретила избрание Рональда Рейгана президентом США…» (Анри Клод).

Но вот наступил май 1981 года. Франция жила очередными президентскими выборами. Когда до них оставались уже считанные дни, в предвыборную кампанию оригинально вмешался главнокомандующий силами НАТО американский генерал Б. В. Роджерс: он назвал Францию… «примером для НАТО». Францию! — хотя она ведь с 60-х годов больше не входит в этот военный блок. У генерала Роджерса были, впрочем, все основания беспокоиться насчет будущей позиции Франции, для этого достаточно было, например, услышать или прочесть такое: «По всем видам оружия США опережают СССР практически на одно поколение… Говорить о том, что равновесие нарушено в пользу СССР, просто несерьезно… Ценой огромных экономических усилий и даже лишений, которые продиктованы ему этой навязанной извне политикой, СССР сумел добиться равенства с США, по крайней мере в том, что касается ядерного оружия». Человек, сказавший эти слова, — Шарль Эрню — в ту пору министр обороны Франции.