Тогда я написал письмо Анагарике Дхармапале, в котором рассказал о своем желании. Он ответил: «Это очень хорошо. Приезжай в любое время, мы с радостью встретим тебя. А если напишешь заранее, я сделаю тебе приглашение через общество «Махабодхи». Здесь ты сможешь выучить английский, хинди и бенгали, а также поучаствовать в распространении Дхармы». Это письмо до сих пор хранится у меня в коробке для писем.

Я показал это письмо Хамудуруво, на что он сказал: «Ты слишком молод, не завершил изучение пали, не закончил «Абхидхарму». Прежде чем куда-то ехать, будет разумно выучить все это. Отложи поездку на потом». Я сообщил об этом Анагарике Дхармапале, и он согласился.

В 1919 годуя перебрался в колледж «Ананда», а Анагарика Дхармапала вернулся на Шри-Ланку после долгих лет за границей. Я отправился к нему в гости. Он жил в маленьком доме, неподалеку от того места, где сейчас находится центр «Махабодхи». Почти каждые выходные он приходил в колледж «Ананда» и мы беседовали. Обычно он навещал меня по утрам. Между нами завязалась крепкая дружба.

В один из таких дней он сказал мне: «Группа из десяти христианских миссионеров начала деятельность в Канди. Давай поедем туда и прогоним их». Я ответил: «Давай. Я начну собираться». «Да, надо подготовиться. Мы поедем вдвоем», — сказал он. В то время я писал газетные статьи, в которых вел полемику с христианами, поэтому его идея пришлась мне по душе.

У него была большая машина, похожая на грузовик. Он называл ее «Собана малигава» («Прекрасный дворец»). В ней можно было есть, спать и так далее. Мы отправились в путь на этом автомобиле. Анагарика Дхармапала остановился на ночлег в школе, где готовили биккху, которую сам и основал, а я сказал, что буду жить в Малигадаршанарамае. В то время маханаякой ордена Малватте был Амбанвелла наяка теро. Мы с ним были хорошими друзьями. Он пригласил меня остановиться у него. Кажется, это был август, потому что колледж «Ананда» был закрыт на каникулы.

На следующий день я встретился с Анагарикой Дхармапалой. Он получил у полиции разрешение на то, чтобы я выступил на уличном собрании, и подписался в качестве моего поручителя. В то время для того, чтобы просто поговорить с людьми на улице, нужно было получить разрешение. Мы узнали, где эти священники устраивали собрание тем вечером. Мы подъехали и увидели группу людей. Эти священники, скорее всего, были европейцами: англичанами или кем-то в этом роде, потому что их речь переводили с английского на сингальский. Мы остановили машину в их поле зрения. Передняя часть нашего автомобиля была оборудована платформой. Анагарика Дхармапала встал на нее. Люди, внимавшие священникам, увидели его и бросились к нашей машине. Он произнес короткую речь и попросил меня прочесть лекцию. Я выступил с критикой христианства.

Священники были вынуждены отправиться в другое место, потому что их никто не слушал. Я закончил небольшую речь, и мы отправились на их поиски. Снова мы увидели толпу внимавших им людей. Мы остановились неподалеку и начали свою лекцию, как в прошлый раз. Люди бросились к нам. До самого вечера мы переезжали с места на место вслед за священниками. Так продолжалось два или три дня. Они оставили свои попытки и уехали. Так бесславно закончилась их миссионерская деятельность.

Однажды Анагарика Дхармапала сказал мне: «Я поживу несколько дней у матери, в Коллупитье. Приглашаю к нам в гости. Мы сделаем тебе подношение». В то время машин такси практически не было, и люди брали рикш. Анагарика Дхармапала заплатил рикше семьдесят пять центов, затем вошел в дом и сказал:

— Мама, нас посетил очень благочестивый монах. Давай сделаем ему подношение.

Его мать поинтересовалась, ем ли я рыбу. Я ответил, что не употребляю ее. Тогда он попросил свою мать приготовить какое-нибудь вегетарианское блюдо.

В ходе разговора он спросил, есть ли у меня деньги. Я ответил, что нет. Тогда он задал вопрос:

— Разве ты не получаешь жалованье? Ты ведь занимаешь должность преподавателя.

— Да. Когда в последний раз оформляли договоры с преподавателями, г-н Куларатне внес и мое имя в список. — Я числился в штате колледжа преподавателем английского языка высшей категории, и мне полагалось жалованье размером в двести десять рупий. Но когда г-н Куларатне попросил меня принять его, я отказался. «Вы можете потратить эти деньги на свои нужды», — сказал он. Но я не хотел быть наемным работником у мирянина. Такое у меня было чувство. «Если вы не распишетесь в получении, этот грант аннулируют», — вновь попросил он. Я ответил: «Я распишусь за деньги, но они должны пойти в фонд малоимущих студентов колледжа». Так и происходит по сей момент.

— А кто оплачивает поездки? — спросил Анагарика Дхармапала. В то время колледж «Ананда» не имел государственной аккредитации. Им управляло «Теософское общество». Каждый месяц на благотворительность выделялось пятьсот рупий. На свои поездки в Балангоду или Индию я брал деньги из этого фонда. Об этом я и рассказал Анагарике Дхармапале.

— Ты отказываешься принимать деньги, опасаясь нарушить положение Винаи „jata, rupa, rajata“? — поинтересовался он с улыбкой.

— Но ведь это возможно.

— Что такое „jata, rupa, rajata“?

— Золото и серебро.

— Никто не дает тебе золото и серебро.

— Комментарии и сингальские источники гласят, что „jata, rupa, rajata“ — это золото, серебро и золотые монеты, — сказал я.

Тогда он стал объяснять:

— В те дни биккху не нуждались в деньгах. Во времена буддийских королей им все предоставлялось бесплатно. Правила Винаи растолковали в соответствии с системой, существовавшей в ту пору. Поэтому под „jata, rupa, rajata“ стали понимать золото, серебро, монеты и бумажные деньги. Чтобы уяснить положение Винаи, нужно знать, зачем Будда ввел его. Тогда станет ясно, почему запрещалось владеть золотом и серебром. В те дни в Индии богатство человека измерялось тем, сколько у него золота и серебра, как чистого, так и неочищенного. Золото и серебро, а не медь и латунь служили мерилами того, насколько богат состоятельный мирянин. Биккху не разрешалось иметь ни золота, серебра: они были только для мирян. Для биккху считалось неподобающим владеть драгоценными металлами в любой форме, будь то монеты или что-либо еще. По этой причине появилось положение Винаи, о котором ты говоришь.

Я ничего не ответил. Позже я сказал, что биккху не подобает участвовать в финансовых сделках.

— А это уже положение „kaya vikkaya“. Но ты также не подпадаешь под его нарушение, поскольку тут не идет речи о бумажках с надписью «пять рупий», «десять рупий».

— Согласно правилу „kaya vikkaya“ биккху не должны вступать ни в какие денежные отношения с мирянами.

— Ты пользуешься почтовыми марками? — спросил Анагарика Дхармапала.

— Да.

— Но у марок тоже есть денежная стоимость, установленная государством. А если брать современное толкование правила „jata, rupa, rajata“, то туда входит все. Ты признаешь, что Будда был провидцем, который знал прошлое, настоящее и будущее?

— Да.

— Тогда разве он не предвидел, что в будущем биккху столкнутся с финансовыми трудностями?

— Должен был предвидеть.

— Разве он не дал бы метод, позволяющий преодолеть их?

— Я не знаю. Я исхожу из того, что написано в комментариях.

Анагарика Дхармапала пояснил:

— Биккху интерпретируют положения Винаи, опираясь лишь на букву, а не на смысл слова. Поэтому они толкуют правила так, что им невозможно следовать. Но разве Будда дал правила не ради удобства биккху? Сейчас же получается, что они приносят лишь неудобства. Допустим, тебе нужно какое-то лекарство и ты говоришь об этом верующим. Кто из них вызовется тебе помочь, особенно если лекарство дорогое?

— Желающие встречаются редко, — сказал я. Он спросил меня:

— Какой шанс, что такой человек окажется рядом, когда ты заболеешь? А если такового не будет, тебе придется умереть. Предусмотрел ли Будда подобные ситуации, когда устанавливал правила Винаи?

Я не мог одолеть его в споре. Я замолчал.