— Одни не поверят твоему сообщению, других убедят, что все это происки врагов и вообще монтаж, — сказала Гадюка. — Империя давно научилась подавлять любые сомнения.

— К тому же… — Кайто посмотрел на Акиру, на ее лицо, которое знал наизусть, и это смущенное выражение — тоже. — Никто не знает, как выглядит Химико. Я вот никогда не видел принцессу, хотя какие-то записи, конечно, должны быть. Даже если ты расскажешь свою историю, это примут за рекламу нового сериала.

Акира покачала головой: да уж, вся ее жизнь до побега напоминала странную историю про клонов и дворцовые интриги.

— Значит, говорить с простыми людьми бесполезно, — вздохнула она, признавая их правоту. — Но я точно знаю, что Химико об этом расскажут. Она контролировала эксперименты Видящих, ей не все равно, что происходит. Поэтому ей покажут запись, — улыбка Акиры впервые за время их знакомства выглядела зловещей. — И мне надо обращаться к ней.

— Не спится? — спросил Кайто.

Он слышал шорох снаружи каюты, и привычная подозрительность не позволила ему остаться в постели, сделав вид, что ничего не происходит. Даже если Кайто был уверен, что никто из чужаков не пробрался бы на «Смех», на полном ходу устремившийся к секторам маре, блуждающая команда тоже была не слишком-то хорошим знаком. Арчи сравнивала их с механизмами: если где-то начало заедать, почем знать, что все не рухнет?

Кайто не знал, что не позволяет им сломаться. Но догадывался. Именно поэтому пошел поговорить.

Блеск пожал плечами. Он сидел в небольшой общей каюте с диваном и большим экраном, где они часто собирались, чтобы обсудить грядущий заказ. Блеск должен был спать в каюте Кайто, ему повесили гамак — фэйт не возражал против небольшой качки, а Кайто это раздражало, что он не мог чувствовать себя хотя бы немного защищенным во сне. Блеск мало говорил после смерти своего капитана, после того, как сам избавил его от страданий, и Кайто не навязывался. Все еще помнил, как горели четыре фэйтских глаза, когда Блеск стрелял. Ему довольно было того, что Блеск остается рядом, что о нем есть кому позаботиться и присмотреть. Каждый переживал горе по-своему. Арчи тоже молчала, ни с кем не говорила о Джейсе, и Кайто понял, что сам никому не рассказывал о своей боли, об армии, поэтому… не ему было их упрекать.

— Просто… не могу уснуть, — признался Блеск, — все время думаю о тех, кто погиб из-за Видящих, о том, стоило ли им уходить из дома и начинать вольную жизнь, если все так обернулось. Если бы знали, они бы пошли? Будь проклято это предвиденье… У нас принято оставаться в общинах, — сказал он, когда Кайто сел рядом, закинув ноги на подвернувшийся стул. — Жизнь с самого начала предписана. Моя семья… у нас многие выбирают путь контрабандистов, чтобы прокормить тех, кто остается дома, — прошептал Блеск как-то слишком тихо. — За это остальные фэйты, соседние общины, нас не очень-то любят. Они считают, что мы рискуем не только своими жизнями, но и тем, что нас всех найдут.

— Я думал, тебе пришлось сбежать из дома.

— Ну, отчасти, да. Мне не пришлось удирать, но мы спорили. Думаю, родные переживали, как бы меня не убили, ведь в последнее время Видящие стали хватать больше наших, — признался Блеск, почесав в затылке. Кайто заметил, что фэйт тоже станул волосы в хвост, как он сам или Арчи. — Родители и остальные старейшины не были рады тому, что я хочу уйти, на меня возлагали… надежды, но это благородное дело — добывать пропитание для своих. Понимаешь ли, мы уже давно начали задумываться о том, что, возможно, наша земля отравлена, поэтому на ней растет… странная еда. Моя община старается питаться тем, что доставляют контрабандисты, поэтому у нас рождаются здоровые дети. В основном.

Кайто знал, что фэйты слишком малочисленны, поэтому так задумываются о благе семьи. Во времена, когда человечеству не хватало места на заселенных планетах, ему это казалось удивительным.

— Те, кто уходит на Небесной Колеснице, освобождаются от союза плоти… как у вас оно называется, от брака? — Кайто кивнул. — Чтобы не давать лишних надежд. Контрабандисты часто погибают, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. До этого я надеялся, что нас это минует, но…

— Союз плоти, значит? Надо думать, такие союзы заключают только ради рождения детей и продолжения семьи? — Теперь настала очередь Блеска кивать. — Сэйсисёдзё — так у нас называют клятву, которую дают молодожены, стоя лицом к лицу. В древности в это же время за их спинами, глядя друг на друга, стояли их кланы, и обещания были скорее… политические. Но теперь это просто слова любви. Клятвы в вечной преданности. У людей — главное чувства.

— Всегда знала, что ты романтик.

Кайто обернулся, увидев Акиру, которая неслышно подошла к ним и присела рядом с Кайто на диван, расправив старомодную ночную рубаху. Белую, как кимоно невесты. Кайто усмехнулся, не желая признавать, что ему обряды их народа кажутся весьма трогательными — особенно по сравнению с теми расами, кому приходится выживать. Блеск в тревоге покосился на капитана, кивнул ей, низко склонив голову — вероятно, тут была вина Кайто, который как-то рассказал Блеску, что у имперцев принято кланяться вышестоящим. Но Акира улыбнулась и покачала головой, отмахиваясь от его несмелых церемоний.

— Твои родители ведь тоже ходили в космосе, — сказала Акира, обратившись к Кайто. — Должно быть, ты с детства мечтал о приключениях?

— Ну, тогда я этого не осознавал, я совсем мелкий был. Но все говорили о планете, которую мы заселим, — кивнул Кайто, позволив себе погрузиться в уже давно потускневшие воспоминания. — Имперцев очень много, — пояснил он для Блеска, — гораздо больше, чем могут вместить системы Аматерасу. Вперед посылали разведчиков, которые искали подходящие планеты. Тогда мы старались терраформировать пустующие планеты — их много, только и ждут жильцов. Те, где по каким-то причинам не зародилась жизнь. Или где она уже угасла. Теперь, я слышал, заселяют планеты, которые были отвоеваны у серпентов… те, где экосистему еще можно спасти. Но нас ждала Страна Изобилия, Страна Вечной Жизни, Токоё но Куни. Мой отец постоянно о ней рассказывал. Но мы редко виделись. Он был главным инженером, как наша Арчи, а на корабле с сотнями колонистов постоянно что-то ломается. Зато помню мать, помню песни, которые она пела младшей сестре, и сказки, которые нам рассказывала… Иногда она мне снится, — добавил Кайто.

— А мне снятся сестры, — сказала Акира. Она сидела, подтянув коленки к груди и по-детски обняв их. — У меня не было никакой другой семьи, но я оставила их. Столько раз думала, что надо было вернуться за ними… Но хотя бы во сне они счастливы. Всегда. А тебе что снится? — спросила Акира, повернувшись к Блеску с привычным и немного бестактным любопытством, блестящим в глазах.

— Сны… это как видения? — замешкался фэйт. — Нам не снятся сны. Мы просто… спим. Ни о чем не думаем. В пустоте, да?

Кайто удивленно посмотрел на него. Для него-то сны были местом, где у Кайто еще отчасти оставалась свобода. Там он мог быть самураем, мог быть героем из недавно просмотренного фильма, чьим-то возлюбленным или даже котом, такие сны ему тоже снились. Возможно, потому что иногда Кайто слишком уставал и ему хотелось просто валяться на солнце, как ленивый полосатый кот, и ничегошеньки не делать. Но он любил свои сны, которые не напоминали о прошлом, они были ему особенно ценны. Побыть кем-то другим. И потому он понимал любовь Акиры к красивым картинкам в ее виртуальной реальности, где все было неторопливым, как полуденная дрема, и прекрасным.

Как у фэйтов, которые никогда не видели сны, получалось мечтать?

— Как грустно… — протянула Акира, вероятно, подумав о том же. — Хочешь, я попробую показать тебе сны? Погружу в видение, это просто…

— Не нужно, — мягко улыбнулся Блеск, перехватив ее руку, когда Акира уже собиралась вскочить и отправиться за генератором. — Я не против того, что отличаюсь от других. Я и не хочу быть человеком, только не обижайтесь.