- А теперь смотри. - Аврелий достал найденный золотой. Повертев его в руках, он положил золотой на стол, непонятным гербом верх. - Посмотрим, что он скажет, когда увидит его.

Ожидания инквизитора полностью оправдались. Трактирщик весь как-то скукожился, увидев странную монету, и тут же испарился, куда-то на кухню.

- Так что это за герб такой? - Не выдержал я. - Почему ты придаёшь такое значение этой монете и почему трактирщик так удивился, увидев её.

- Да ничего необычного в этой монете нет. - Инквизитор усмехнулся. - Если не считать, что это герб старого маркграфа...

- Ну вот, а говорил, что герб не знаком, — хмыкнул я, — И как же она здесь оказалась. - Я взял в руки раритетную монетку. - Вроде она не выглядит настолько старой.

- Да бог его знает. - Аврелий приступил к еде. - Это совсем не наши заботы. Ну, потерял кто-то. Ну не любят такие монеты местные жители, оно и понятно, за такое вполне можно оказаться на виселице. Зато мы теперь с тобой сможем практически бесплатно питаться во всех встреченных постоялых дворах, особенно если там поддерживают лоялистов, организовавших сопротивление власти епископа.

- Сопротивление, лоялисты? - Опешил я, с каждым новым словом инквизитора я чувствовал себя всё бо́льшим идиотом.

- Ты так спокойно к этому относишься? - Спросил я, отчаянно пытаясь понять, чем руководствуется инквизитор.

- А как я должен к этому относиться? - Полюбопытствовал Аврелий. - На веру они не посягают, с колдунами и ведьмами не якшаются, крестьян не обижают. Так какой смысл от них избавляться?

- Но они посягают на власть. - Пробормотал я не слишком неуверенно. Помниться в моём мире с подобными революционерами любой правитель боролся до последнего.

- А что с ними бороться? - Спросил Аврелий, похоже, возможность выспаться в постели, а не на собственном плаще настроила его на добродушный лад. Во всяком случае, такой разговорчивости за ним я ещё не наблюдал.

- Понимаешь, они ведь носа из лесов не показывают, к тому же мелкие стычки позволяют держать стражу и егерей в боевой готовности. К тому же бо́льшая часть этих повстанцев, повоевав немного, возвращаются в свои деревни, заводят семьи и становятся вполне себе мирными поселянами, исправно платят налоги, а в случае нужды могут постоять за свои дома и за веру. - Пояснил Аврелий, подтягивая к себе зажаренного целиком гуся. Когда трактирщик успел водрузить его на стол, я не заметил.

- Это ведь не всё? - Спросил я, извлекая из ножен столовый нож, ну, во всяком случае, ни для чего, кроме еды, я его не использовал, хотя таким и пырнуть можно — мало не покажется.

- Не всё. - Благодушно кивнул инквизитор отчекрыживая вторую лапку у бедной птицы. - Бо́льшая часть егерей набирается именно с этих земель, так что когда их посылают проредить поголовье мятежников они особенно и не усердствуют, поскольку сами не так давно прятались по этим лесам. - Услужливо пояснил инквизитор, пока я сосредоточенно поглощал кровяные сосиски, заедая их кашей. От попыток понять логику этого мира меня начало как-то нездорово подёргивать.

Это что же? здесь бунт что-то вроде народной забавы? Эдакий брутальный аналог наших толкинистов? Плюнув на весь этот театр абсурда, я принялся смаковать сосиски. М-да... есть в этом мире приятная особенность — здесь ещё не насобачились впаривать людям сою с запахом мяса под видом колбасы. Ха, да тут колбасу делают из мяса! Из МЯСА, мне, как продвинутому жителю двадцать первого века подобное кажется сказкой. Впрочем, судя по роже трактирщика, делает он это не по доброте душевной, а потому, что ароматизаторы здесь ещё не изобрели. В общем, набитый желудок как ничто другое примиряет с суровой действительностью. Завершив трапезу, я договорился с трактирщиком о комнатах на ночь и с наслаждением развалился на набитом соломой матрасе. Какое же это счастье — снять, наконец, этот гребанный нагрудник и тяжеленный плащ инквизитора. Так, наслаждаясь необычайно лёгкостью бытия, и нажратым желудком, я провалился в череду сновидений.

Бррр... до чего же мерзко. Соскочив с постели, я принялся мерить комнатушку шагами. Гадость, тьфу, какая гадость, более мерзких сновидений в моей жизни ещё не было. На протяжении большей части ночи меня мучили самые настоящие кошмары, яркие, жуткие и совершенно не запоминающиеся. Но самое главное — это совершенно омерзительный осадок на душе, такое чувство, будто вот-вот случится какая-то гадость. Входная дверь с треском распахнулась, и на пороге возник инквизитор, и что характерно в руках он держал уже знакомый мне пистоль с лезвием.

- Что происходит? - Возмутился я, на миг, забыв про гадкое чувство.

- Ты кричал, — Пояснил Аврелий, ощупав меня цепким взглядом, пистоль при этом он так и не убрал.

- Кошмар приснился. - Пояснил я.

- И часто это у тебя? — поинтересовался Аврелий, мягко сместившись к двери.

- Если ты о кошмарах, то да, они меня до ручки довели! - Сорвался я на крик, на миг, забыв об осторожности, однако выстрела не последовало.

- Собирайся, у нас нет времени на отдых. - Бросил инквизитор вместо ответа и, развернувшись ко мне спиной, вышел прочь. Да что это за жизнь такая? Бедному человеку уже и поспать не дают, вспомнив о сновидениях, я невольно поёжился. Стоило нацепить камзол, больше напоминающий кожаную броню, нежели одежду, перепоясался перевязью и, накинув на спину плащ, а на голову шляпу, поспешил за инквизитором. Только когда я спустился на первый этаж, и выскочил на двор, в голове зашевелилась весьма тревожная мысль: Аврелий зря не тявкнет, а это значит впереди неприятности.

Раннее утро. Дорога, петляющая меж невысоких холмов; трава, ковром покрывающая окрестности; немногочисленные пернатые, кружащие над нами где-то высоко в небе; комары, в очередной раз пытающиеся сожрать меня заживо — романтика... Я многое бы отдал, лишь бы не испытывать эту романтику до конца своей жизни. К сожалению, моё мнение на этот счёт никого не интересует, кроме меня самого. Впрочем, это все последствия бешеной скачки на лошадях, которую устроил Аврелий.

Чудовищная тряска не давала мне, как следует вздремнуть. Казалось, инквизитор пытался обогнать восходящее солнце, и пока у него были все шансы совершить эту немыслимую победу. По крайней мере, ещё как минимум несколько часов у нас будет неплохая фора... Хотя нет, небо на горизонте уже светлеет, так что ещё максимум полчаса, и солнышко выползет из своей берлоги. О чём я вообще думаю? Всё-таки достаточно болезненный переход в другой мир не самым лучшим образом сказался на моей хрупкой детской психике.

В очередной раз я вернулся к порядком опротивевшей мне версии о собственном сумасшествии. Ну как это может происходить в реальности? Я снова и снова прокручивал в голове происходящие со мной события. Очень хотелось стереть эту убогую картину мира и нарисовать новую, в которой я сын одного из самых крутых нефтяных магнатов начала XXI века своего родного мира. У меня, значит, там куча денюжек, машины там всякие. Девушки, конечно, куда же без них? Много девушек... Ну, и как следствие куча проблем со своим предполагаемым отцом. Ведь он же всё-таки очень влиятельный человек, этот мой «гипотетический» отец, а значит, не должен, по определению быть мягким и любящим, способным понять и простить. Наркота, куда ж без неё, алкогольная зависимость, венерические болезни и ещё много других проблем, непонятных простым смертным. Ну что я за урод-то такой? Почему всё, к чему я притрагиваюсь, тут же становиться пошлым и непривлекательным? Ведь думал же о чём-то хорошем, и тут на тебе! Даже помечтать, как нормальный человек не могу. Всё время, какая-то фигня в голову лезет. Пока я в очередной раз размышлял о своей нелёгкой доле «исследователя других миров», окружающая местность начала меняться.

Холмы сменились равниной, дорога расширилась раза в два, а вдалеке показался какой-то городок.

Олидбург — вспомнил я название. Интересно, это особенности «встроенного» перевода? Названия какие-то смутно знакомые. Такое ощущение, что я уже слышал что-то подобное.