Тихий смех за спиной заставил его уронить лук.

Княжна с улыбкой на губах сидела на камне и качалась из стороны в сторону. Она смеялась, глядя на стену. Смех вылетал из нее длинной цепочкой, где одно «ха» сцепившись с другим тащило его за собой. Он повернул голову и наткнулся взглядом на Гаврилу. Выражение лица его он не видел, но что-то произошло и с ним. Размахивая руками он топтался на месте, словно пытался взлететь. Исин стоял рядом с ним на четвереньках и мотал головой, не замечая, при этом, что она ударяется о камни… Он бросился к княжне, тряхнул ее за плечи, но она не очнулась.

— Что это с ней? — спросил Гы. Его лицо утратило всегда присущее ему глупое выражение. Глаза смотрели зорко и осмысленно. Вот это уже было страшно. По настоящему страшно. Нормальный человек мог стать безумцем, но что бы безумец в один момент стал нормальным… Этого быть не могло. Избор проворно отпрыгнул от него, издали спросил.

— Что с тобой?

— Ничего. Что с ней случилось?

Он не успел ответить. Время сейчас бежало быстрее чем песок из одной чаши в другую, быстрее стрелы, скорее, чем маг Игнациус спускался вниз по узкой щели. У них за спиной звонко загрохотало. Избор обернулся. Гаврила с детской улыбкой на губах стучал ладонью по кулаку. Под этими ударами противоположная стена рушилась глыбами камня и к каменному своду взлетают клубы пыли. Сталагмиты потоньше осколками разлетались под его ударами. Превращаясь в пыль, труху, щебень.

Безумец рядом с собою был страшнее противников наверху. Избор бросился к нему, что бы оглушить, но Гаврила услышал его, повернулся. Избор увидел счастливую улыбку, полоску слюны у оскаленного рта и дырку в кулаке, направленную на него. Ноги сами отбросили его за камни. Он услышал грохот, и тут же на спину посыпались осколки и каменный мусор. Он осторожно высунулся. Грохот еще носился под сводами, но вместо грозных щелчков было слышно чихание. Гаврила, прикрыв слезящиеся от пыли глаза, чихал.

В пещере стало светлее. Избор поднял глаза. Удар Гаврилы снес несколько каменных столбов, подпиравших свод пещеры, и вместе с ними обрушилась часть свода. Грохот метался по пещере как летучая мышь — страшно и бестолково. В его мощном напоре едва слышно прозвучал и потерялся человеческий голос. Ухо Избора выделило его из грохота камней, и змеиного шипения сползающей откуда-то сверху осыпи только потому, что он ждал его… Не могло все это кончиться хорошо, не могло.

Избор нашарил камень — слава Богам под руки попался обточенный водой булыжник и прыгнув из укрытия хрястнул Гаврилу по голове. Булыжник сработал не хуже заклинания. Гаврила сломался и упал на камни. Избор этого уже не видел. Перескочив через, как ни в чем не бывало ползающего Исина, продолжавшего мотать головой, он подхватил лук и замер за камнем. Зажав в зубах стрелу он ждал, что широкий столб света прервется и оттуда посыпятся люди, но ничего не происходило, хотя для этого было самое время.

Избор тревожно оглянулся на Гаврилу.

— Ну урод — подумал он — только бы живым остаться … Все гаду припомню.

Шорох потревоженного камня постепенно замирал. Тишина наваливалась на него и вдавливала шум назад в камень. Теперь, когда буйство стихий улеглось, вновь стал слышен звон ручейка, стон раздавленного человека и… смех княжны. Избор опустил лук, осмотрелся.

Гаврила лежал среди камней, Исин продолжал стоять на четвереньках. Не было слышно только Гы. Он не успел подумать, куда тот мог деться, как он сам себя обозначил. Юродивый топтался около осыпи, потом начал расшвыривать камни. Забыв, что разговаривает с дураком Избор крикнул.

— Что там?

— Человек. Помоги откопать.

Не отводя глаз от пролома, Избор подбежал к нему. Тот уже снял несколько верхних камней, и на осыпи появилась окровавленная рука. Она была больше всего похожа на кусок мяса, с которого струйкой стекала кровь. Тяжелые капли срывались на камни, скатываясь в грязные серые шарики, и пропадали в щелях между камней. Что бы там не было, но рука принадлежала человеку. Чужому человеку. Врагу, ибо чужой не мог быть другом.

— Уйди.

Гы не слышал его. Всхлипывая от жалости, он продолжал свою бессмысленную работу. Избору видел, что старается он напрасно — если рука незнакомца превратилась в кровавую кашу, то что стало с телом, которому досталось еще больше?

— Уйди. Ему не поможешь.

Рука задрожала в неимоверном усилии обрести жизнь. Камни вокруг нее покатились, словно погребенный под ними человек попытался подняться. Гы ухватился с новой силой и потащил. Рука хрустнула и выскочила из осыпи. Наводя ужас, голос из кучи камней прохрипел.

— Волшебство… не… исчезает…

Послышался вздох, словно вздохнули камни.

— Теперь ты…..

Гы мгновение постоял и упал рядом, так и не отпустив руку.

В шорох осыпающихся камней вплелся посторонний звук. Колдовство — а это было именно колдовство — исчезло. Теперь в пещере все было как прежде — Исин поднялся с четверенек и внимательно оглядывался, княжна сидела обхватив голову. На ее лице было написано недоумение — она силилась понять что произошло и даже Гы снова стал тем, кем был раньше — слюнявым ртом, глупым взглядом и пальцем в вносу.

— Что это было? — спросила княжна.

— Что было, то сплыло.. — оборвал ее Избор — Что-то еще будет…

В пещере стало светлее. Вместо узкой щели в своде теперь зияла изрядная прореха, в которую потоком вливался дневной свет. Там, наверху была какая-то жизнь. Послышался шорох. Мелькнули тени. Кто-то сдвинул камни, и они канули вниз. Избор встряхнулся. Самое интересное должно было начаться именно сейчас и именно оттуда. Не отводя глаз от отверстия наверху, шепотом позвал.

— Исин…

Хазарин встал рядом.

— Там — он махнул рукой за спину — Гаврила. Возьми его и уходи с княжной.

— А ты?

— Мы с дураком следом. Тут нам уже не удержаться. Они теперь скопом полезут…

Наверху словно ждали его команды. Сверху в пещеру упали три веревки. Вслед за ними в воздухе мягко колыхаясь повисли маленькие пыльные облачка похожие на морских зверей — медуз — виденных им в Константинопольской бухте. Он покрепче сжал лук, готовясь к тому, что бы встретить тех, кто придет сюда вслед за ними.

Быстро, словно пауки по своей паутине по веревкам заскользили человеческие фигуры… Избор был готов к этому. Лук в его руках изгибался, словно похотливая сирийская танцовщица, резкими щелчками отправляя стрелы в цель. Он действовал хладнокровно, старался подстрелить тех, кто только начал спускаться, выцеливая их у самого обреза трещины. С криками люди валились на камни, корчились там, пытаясь подняться.

— Исин! Колчан, быстро!

Сверху не стреляли — внизу было темно и остроголовые просто не видели их — но Исин петляя побежал к упавшим, что бы взять стрелы у раненых, но не успел. Сверху полетели еще веревки, и в пещере стало тесно от людей и криков. Исин дернулся в сторону, срубил там кого-то, понял, что не успевает, и шарахнулся назад. Делать тут больше было нечего.

— Назад! — скомандовал Избор — К пролому…

На бегу Исин сшиб одного, зарубил другого.

— Гаврилу…

Хазарин понял, свернул в сторону, взвалил на плечи Масленникова и не думая, что может сломать себе ноги, кузнечиком запрыгал по камням. В их распоряжении были мгновения — пока глаза остроголовых еще не привыкли к темноте. Избора подмывало подбежать и проредить их там, кого достанет, но он и сам понимал, что никого это не спасет. Что один сделает против сотни?

Ход черным пятном был нарисован на противоположной стене. Княжна уже стояла около места, где удар Гаврилы обрушил стену и размахивала своим глупым кинжальчиком. Избор побежал к ней, потащил за собой Гы. Свет не проникал в глубину хода и она осторожно выставив кинжал пошла вперед. Избор оглянулся. Все были тут. Потеряться никто не посмел. Свет красиво серебрил спину княжны. За его спиной грохотали ноги, гремели уверенны в себе мужские голоса. Преследование переходило в ту стадию, когда дичь понимала, что принятое решение станет дорогой либо к жизни, либо к смерти.