Помыкнув лошадь, он поскакал быстрее, а лакей, махнув ему вслед рукой, очень резво побежал обратно в карету. Маркиз надолго приложился к бутылке, словно намеревался опустошить ее, не отрываясь.

Я быстро нагнал его, и дальше мы поехали рядом. Кристоф и герр Глапп двигались за нами по пятам.

— Вы собирались рассказать нам что-то еще, мсье, — напомнил я, когда маркиз смог оторваться от бутылки.

Де Бомбель кивнул, хрипло дыша после возлияния. Кулаком утер губы.

— Да, одна из тех историй, что происходят в Сагаринусе сплошь и рядом, — заявил он. — Вам хорошо меня слышно, господа? — крикнул он назад, обращаясь к Кристофу с Генрихом.

— Отлично, сударь! — ответил ему Кристоф.

— Тогда слушайте, судари мои, а уж выводы делайте сами… Как я вам уже сказал, магию Красной Линии можно развить в человеке только после того, как один из магов изопьет его кровь, а затем он сам испробует кровь мага. В моей родной Франции главенствует магия Желтой Линии и подобные изуверства у нас отсутствуют. Во всяком случае, я ничего о подобном не слышал, хотя владею магией на приличном уровне. Впрочем, я сейчас говорю о другом… Многие из местных магов настолько привыкли подпитывать собственные силы при помощи чужой крови, что больше не могут без этого обходиться. Обычная еда перестала доставлять им удовольствие, и они ее практически не используют. Многие даже разучились нормально ее переваривать. Их попросту тошнит и выворачивает наизнанку после каждого приема пищи. Именно поэтому при дворе Великого князя Ульриха пиры устраиваются только для приема иностранных гостей, да и меню при этом весьма скромное.

— Потому в Аухлите князь и не стал задерживаться на торжественном обеде? — догадался я.

— Да, он лишь отдал дань традиции, а затем повез свою невесту дальше, прямиком в столицу… Но я слышал — и слухи эти подтверждают свидетели, — что с каждым днем кровавый голод у красного мага становится все сильнее. Его уже не удовлетворяет взаимный обмен кровью по договоренности, потому что, выпивая чужой крови, он столько же отдает и своей. А поскольку от обычной пищи он уже практически отказался, то его терзает постоянный голод. Нестерпимый голод! И тогда красный маг начинает искать того, кто отдаст ему всю свою кровь без остатка…

При этих словах маркиз передернулся всем телом, глотнул вина и искоса глянул на меня. Протянул бутылку.

— Отпейте, мсье. Вам пора начинать привыкать к местному вину, потому что уже скоро вам придется пить его очень много! Если не хотите сойти с ума…

Я отрицательно покачал головой. Пьянеть мне сейчас совсем не хотелось.

— Ну, как пожелаете! — де Бомбель пожал плечами.– О чем это я говорил? Ах, да! Я говорил о нестерпимом голоде красных магов. Чтобы утолить его, они начинают искать того, кто отдаст им свою кровь. И как правило они выбирают себе в жертвы кого-то из простонародья, чье исчезновение не вызовет много вопросов и большого резонанса. Предпочтение отдается девицам от шестнадцати до двадцати пяти лет. Здоровым, крепким… Как там говорил князь Соболев? — маркиз дважды щелкнул пальцами, вспоминая.

И вспомнил-таки.

— «Кровь с молоком»! — воскликнул он по-русски с сильным акцентом. — Точно, «кровь с молоком»! И тогда по городам и деревням княжества едут многочисленные экипажи, чтобы подыскивать подходящих девиц для придворных вельмож. И желающих отправиться в столицу находится великое множество. Разумеется, им никто не говорит для каких целей они нужны. Им просто предлагают хорошую работу в столице, в богатом доме, на полном пансионе. Девицы переезжают в Сагаринус, поселяются в хозяйском доме, они обласканы и обогреты… А потом им предлагается оказать маленькую услугу хозяину: позволить вскрыть себе руку и поделиться своей кровью. Некоторые сначала пугаются, но им говорят, что это весьма полезная процедура, что многие специально приглашают лекаря, чтобы тот слил с них излишки крови, и даже платят ему за это немалые деньги. А здесь будет все наоборот — деньги будет получать она сама. Стоит только согласиться…

— И они соглашаются? — хмуро спросил я.

— Как правило, — кивнул Франсуа. — Магия в Сагаре, как, впрочем, и во многих государствах Европы — удел аристократии. Никто не станет искать у простолюдина магические качества, но даже если они и обнаружатся, то ему не позволят пройти инициацию. И я считаю это оправданным. Чернь не должна владеть магией, поскольку это прямой пропуск в высший свет. К сожалению, в моей родной Франции подобного запрета не существует, и я всерьез опасаюсь, что рано или поздно народ у нас восстанет против своего короля…

— Порой это случается и без помощи магии, — заметил я.

Возражать маркиз не стал, только неопределенно поморщился и продолжил свой рассказ. И вот о чем он говорил.

После недолгих уговоров, девицы в основном соглашаются на полученное предложение. Следует заметить, что на самом деле это были не только девицы, хватало среди таких «наемных работников» и юношей того же возраста. Вкусы у господ разные, ничего не попишешь! У этих работников даже название особое со временем появилось — «красные кувшины». В том смысле, что для господ своих они были чем-то вроде живых сосудов с кровью.

Навещают господа своих «красных кувшинов» не чаще одного раза в неделю. Они могут за одно посещение выпить около бутылки молодой крови, и этого им вполне хватает. А кому не хватает, тот может купить себе и второй «кувшин». У состоятельных вельмож бывает и до десятка «красных кувшинов» одновременно, а на своих кровавых пиршествах они могут даже делиться ими со своими друзьями. Часто подобные пиршества превращаются в обычные оргии, и наш французский маркиз был даже однажды приглашен на подобное сборище в качестве почетного гостя.

Поначалу он тогда даже не понял, что происходит вокруг него. Он налегал на вино, а поскольку закусок подавалось не так много, то опьянел весьма быстро. К тому же умудрился намешать шампанское со шнапсом, и в голове у него все настолько смешалось, что он попросту утратил всяческую связь с реальностью. Происходящее казалось ему полубредом, или же постановкой некого безумного театра.

В какой-то момент он обнаружил себя абсолютно голым и ласкающим какую-то худенькую девицу, лет семнадцати, не старше, и тоже совсем голую. Она была настолько бледной, что казалась белее снега, и от этого, наверное, размазанная на ее руках и ногах кровь казалась особенно яркой. И к этим рукам и ногам присосались, словно огромные пиявки, сразу четыре упыря — две женщины средних лет и два пожилых господина, голые и находящиеся в состоянии полной прострации. Перепачканные в крови до неузнаваемости, они сосали кровь из неподвижной девушки и время от времени издавали сладострастные стоны, когда находили в себе силы оторваться от ее окровавленных конечностей.

— Она была мертвой, господа! — с исступлением закричал де Бомбель, глядя на меня совершенно безумным взглядом. — В какой-то момент я очнулся и понял, что занимаюсь любовью с бездыханным телом! Эти твари высосали из нее всю кровь, и сердце ее просто остановилось! А какая-то незнакомая дама подползла ко мне, взяла за руку и впилась в нее зубами…

По лицу маркиза было видно, что воспоминания об этом случае засели в его душу достаточно глубоко, и он до сих пор не может прийти в себя.

Под кровавой маской этой дамы он даже лица ее не мог узнать, но по виду ее голого тела было видно, что лет ей далеко за пятьдесят. Своим костлявым локтем он уперлась прямо в живот мертвой девицы, и маркиз подумал, что если бы она была жива, то наверняка закричала бы от боли.

Но девица не кричала, зато закричал сам де Бомбель, когда зубы дамы вгрызлись ему в руку.

От боли он едва не ударил даму по лицу, но сдержался и только оттолкнул ее от себя ногами. На руке у него остались следы зубов и стекала струйка крови. Он вскочил и пьяно осмотрелся.

Вокруг творилось настоящее безумие. Повсюду возились обнаженные перепачканные кровью тела, некоторые из «красных кувшинов» были уже мертвы, и их попросту выволакивали из зала равнодушные слуги.