Вилли замер. Потом отряхнул колпак от невидимой пыли и вновь натянул его на голову.

— Я, кажется, уже сказал, господа… — начал он.

Но я его перебил:

— У меня для вас послание от графа Амосова Петра Андреевича! — Я выразительно похлопал себя по карману, хотя послание мне поручено было передать на словах, а в кармане лежало ни что иное, как письмо светлейшего князя Кривому Нго. — Кстати, он велел справиться о здоровье фрау Ингрид, вашей дражайшей супруги.

Вилли задумчиво пожевал собственную губу. Потом медленно проговорил:

— Фрау Ингрид умерла в родах пятнадцать лет тому назад. Акушерка сказала, что младенец как-то неправильно пошел. Его пришлось разрезать на части специальными щипцами, чтобы вытащить из утробы. Я собственными ушами слышал, как эти щипцы перекусывают косточки моего сына. И собственными глазами видел, как его по кускам достают из моей жены. Но, к несчастью, это не спасло ей жизни.

Мне стало неуютно.

— Примите мои соболезнования, герр Ван-дер-Флит. Думаю, граф присоединился бы к ним, если бы знал о вашем горе.

— Горем это было пятнадцать лет назад, молодой человек! — резко оборвал меня повар. — Теперь же это просто грустные воспоминания. И о господине Ван-дер-Флите здесь никто не слышал. Меня знают лишь как Толстяка Вилли, повара из «Зеленой козы». А теперь еще и как ее хозяина. Мой дядя умер, не оставив наследников, так что его таверна по праву перешла мне.

— С чем мы вас и поздравляем, герр Ван-дер-Флит! — совсем не к месту вставил Кристоф, но перехватив мой взгляд, сразу прикусил язык.

— Граф Амосов просил меня передать вам слова признательности за ту услугу, которую вы оказали ему двадцать лет назад, — проговорил я с расстановкой. — Он не рассказал мне подробностей этой услуги, однако упомянул, что знали о ней только вы двое, и это поможет вам поверить, что я и в самом деле действую от его лица.

— Допустим, — сказал Ван-дер-Флит. — И что же дальше?

Я поднялся, вытянувшись во весь свой рост, и щелкнул каблуком, коротко при этом поклонившись. Вынул из кармана письмо светлейшего.

— Для начала позвольте представиться: Сумароков Алексей Федорович, сыщик сыскного приказа, при российском дворе состою в чине камер-юнкера. А это мой помощник, Кристоф Завадский, — я указал на Кристофа, и тот сразу привстал, коротко кивнул и снова сел.

— Я должен вручить вам это письмо, — продолжал я. — Оно написано рукой светлейшего князя Черкасского и адресовано некому Кривому Нго. Это подлинник, чтобы у вас не возникло подозрений в подделке. Гонец, который должен был доставить это письмо из Петербурга в Сагар, ныне мертв, в дороге его порвали волки.

— Надо же как не повезло бедняге! — заметил Ван-дер-Флит, принимая из моих рук бумагу. — Что это на нем за пятна? Кровь?

— Кровь, — кивнул я. Развел руками. — Я же говорю — волки! Но должен сказать, что таких гонцов было двое. Вернее сказать, их было трое, но третий отправился в Приграничье «тайной тропой» и погиб на выходе из нее. Однако второй гонец скорее всего уже добрался до адресата или близок к тому… Прочтите письмо, герр Ван-дер-Флит, и вы поймете причину нашего беспокойства.

Толстяк развернул письмо и некоторое время читал, шевеля губами. Порой он кидал на меня исподлобья короткие взгляды, а когда дочитал до конца, то подошел к камину в углу зала, скомкал письмо и бросил его на золу.

— Зачем это понадобилось светлейшему князю? — спросил Ван-дер-Флит, хмуря лоб.

— Этого мы не знаем, — честно признался я. — Мы даже не знаем в точности, насколько вообще осуществима эта задача, поскольку Немое Заклинание является частью глобальной магии, и у наших магистров есть сомнение, что привести его в действие под силу какому-то одному магу. Каким бы мощным он не являлся.

— И что вы хотите от меня?

— Магистр Амосов рассчитывает на вашу помощь. Он хочет знать насколько серьезно следует относиться к этому письму и какова реальная опасность. Его интересует все, что может быть связано с Немым Заклинанием. И с Кривым Нго — ведь он много лет потратил на его расшифровку. Но для начала нам хотелось хотя бы установить его личность.

— Даже если вам это удастся, как вы собираетесь помешать его планам? — в голосе повара слышалась изрядная доля сомнения. — Уж не собираетесь ли вы его убить, господа?

— Я не убиваю людей только за то, что их кто-то о чем-то попросил, герр Ван-дер-Флит, — заметил я с некоторой гордостью в голосе.

Мне показалось, что подобные слова придадут мне больше значимости, как посланнику графа Амосова — магистра магии Синей Линии, одного из сильнейших чародеев в своем цвете. Но в следующее мгновение я увидел, что Ван-дер-Флит ухмыляется с самым пренебрежительным видом.

— Ух! — сказал он, потряся кулаком. — Да вы прямо рыцари! Без страха и упрека, я полагаю… Так вот, рыцари: просто так убить мага подобного уровня вам двоим кишка тонка. Нам всем кишка тонка… К тому же Немое Заклинание — это не просто набор слов. Вы правильно заметили, молодой человек, Немое Заклинание является частью глобальной магии. Оно не подчиняется какому-то определенному цвету, и объединяет магии всех цветов. И для того, чтобы такое заклинание сработало, необходимо последовательно запустить ряд процессов на силовых линиях разных цветов. Вы сказали истинную правду: ни один маг не способен сделать это самостоятельно. Подобное под силу разве что чародею, который овладел магией всех цветов. Но я не слышал о таких…

Ван-дер-Флит замолчал. Потом посмотрел, как шевелится на сквозняке скомканное письмо в камине, и зашел за стойку. Оттуда уже вернулся с горящей свечой. Поджег от него письмо, проследил, чтобы оно сгорело дотла, а затем кочергой размешал золу по дну камина.

— Так оно надежнее, — пояснил он.

— Нисколько не сомневаюсь, — отозвался я. — И все же, герр Ван-дер-Флит: у вас есть какие-то мысли по поводу того, где в Сагаре следует искать Кривого Нго?

Толстяк повесил кочергу на крюк и вытер руки о фартук.

— Вы прибыли в Аухлит вместе с невестой Великого князя? — спросил он.

— Точно так, — ответил я.

— И вы присутствовали на площади в момент их встречи?

Тут не выдержал Кристоф. Он высунул нос из кружки с пивом и нетерпеливо воскликнул:

— Ну, конечно, мы были на площади! Можно сказать, что мы передали принцессу из рук в руки Великому князю! К чему эти вопросы, господин повар?

Ван-дер-Флит одарил его столь тяжелым взглядом, что мой горячий неофит сразу втянул голову в плечи и снова сунул нос в кружку. Я хотел отвесить ему подзатыльник, но решил, что при Ван-дер-Флите делать этого не стоит. И просто сказал:

— Да, мы были на площади. Но какое это имеет значение?

— Значит, вы имели честь лицезреть Кривого Нго собственными глазами. Ныне он состоит в свите Великого князя, и по сути является вторым лицом в государстве. Хотя, не удивлюсь, если он окажется первым.

Я на мгновение зажмурился. И воскликнул, осознав услышанное:

— Человек с красной повязкой⁈

Тут Ван-дер-Флит рассмеялся. Искренне, с удовольствием.

— Никогда не называйте эту повязку красной! — продолжая смеяться, посоветовал он. — Она алая! Это официальный цвет баронов Марбахов, чьи земли раскинулись на западе Сагара… Но вы ошиблись. Господин с алой повязкой — всего лишь наперсник Великого князя, Маттиас Марбах. Он человек яркий, веселый, жаждущий жизни и всех ее удовольствий, но не наделенный каким-то особым умом. Но вот второй господин, которого вы могли даже не заметить…

— Отчего же — я помню его! — не сдержавшись, вскричал я, и в самом деле припомнив того невзрачного вельможу, который сопровождал Великого князя вместе с господином с алой повязкой. Но в то же время я понял, что совершенно не помню его лица. Войди он сейчас в таверну, и я не смог бы его опознать… черт возьми!

Я заметил, что Ван-дер-Флит смотрит на меня с усмешкой.

— Что, господин Сумароков, не можете его вспомнить? — полюбопытствовал он. — Однако не стоит себя в этом корить, это совершенно нормально. Маркграф Хардинер — а именно под этим именем Кривой Нго ныне известен в нашем свете — славится своей неприметностью. При дворе его порой так и называют — Неприметный. За глаза, разумеется. Я не знаю человека, который осмелился бы в глаза назвать маркграфа его прозвищем.