Так что это даже хорошо, что они уехали в струю столицу, развеялись, даже помирились. В конце концов, они теперь венчанные супруги и никто не в силах их разделить.
Глава 3
Елена Федоровна, не обращая на изобилие деловых забот у мужчин, уже привыкла быть на постоянном их внимании. Ну, или, в ЕГО внимании.
И названный муж ее понимал, что, конечно, она простит его раз, простит два, если он солжет, но потом сильно обидится на своего супруга. А Константин Николаевич слишком был влюблен и уважителен, гм-гм, к своей законной жене, чтобы такое допустить. Он смачно чмокнул ее щечку в тон своим мыслям.
Елена Федоровна, разумеется, не знала размышления своего мужа — попаданца, но все же нахмурилась. Не тональности мыслей — некоторой развратности действий.
С другой стороны, — тут же оправдала она его, — Константин Николаевич теперь ее законный муж перед Богом и государством. Почему бы ему не оказать ей знаки внимания своей жене в их железнодорожном купе, где нет никаких посторонних гостей?
Константин Николаевич, видя игру эмоций на лице благоверной — что ей скрывать перед любимым мужем? — все же перевернул тему разговора.
Весь вчерашний день в купе, где они были, как уже сказано, одни, все-таки первый класс! И даже слуги были в другом вагоне для простонародья. Так вот, они были одни и она все допытывалась про их с Марией Николаевной отношения. Будь он в таком возрасте, как он видится, то, несомненно, взорвался бы. Все-таки это еще XIX век, муж это муж, а жена — женой. И что дозволено первому государством и обществом, то, тем более, должно быть терпимо вторым.
Все это, конечно, может быть, правильно, особенно если ты молод и горяч. Но Константин-то Николаевич был уже стар в первой своей ипостаси. И хотя гормоны молодого тела постоянно подпинывали старенький разум, но он держался. Женское любопытство — это страшная вещь. Любой муж должен это понимать и терпеть. Впрочем, надо не только терпеливо отвечать, можно самому задавать хитренькие вопросы.
— Дорогая, — спросил он на интересующую его тему, — мы ведь едем в Москву всего лишь на несколько дней. Нельзя ли нам взять с собою поменьше нарядов?
Увы, пусть попаданец жил уже вторую жизнь и был даже весьма опытен в розыскной работе, в семейной жизни он был полный профан, иначе не задавал бы такой бестолковый вопрос.
Елена Федоровна, при всем при том до сего времени уже бывшая безмятежной, немедленно ощетинилась:
— Костя, — а при отсутствии людей, когда они были только вдвоем, жена позволяла его так называть, — мы едем, как ты правильно заметил, в Москву только на несколько дней. Поэтому я взяла МИНИМУМ одежды. И не пытайся меня убедить сократить еще что-то. Это количество нарядов самое малое для цивилизованной женщины — бедной дворянке. Иначе я буду выглядеть не как нищенка из простонародья. Ты ведь этого не хочешь?
Мгм, а что делать? Сам Константин Николаевич вез со слугой Григорием ручной саквояж с некоторой суммой денег и так называемыми мужскими мелочами: небольшой пистоль, служебные бумаги, любимый в этой эпоху перочинный нож, а также носовой платок, пару штук нижнего белья. Все!
По сравнению с ним Елена Федоровна набралась с лихвой. Константин Николаевич только диву давался. Вот ведь женщины! А слуга Гриша еще и пыхтел, ведь большинство чемоданов с одеждой в вагон и из вагона тащил именно он.
Но протестовать более энергично Константину Николаевичу мешал, с одной стороны, пожилой попаданец. С другой стороны, он не раз видел, что опытный отец Николай Анатольевич, женатый уже бог знает сколько лет, относится к этому спокойно и даже купил для семейной поездки отдельный дилижанс для шмоток жены. Целый дилижанс! У него денег очень много?
Вопрос его исчез сам собой, когда князь увидел массу свертков и баулов с нарядами женушки. И только тяжело вздохнул. Привыкай, голубчик. Ты в XIX веке, а твоя жена не только потомственная дворянка, но еще теперь княгиня. Так ведь, кажется, зовут жену князя?
А вообще, как, оказывается, вел себя тихо и скромно, будучи простым новобранцем–гвардейцем. Шел так тихо в Санкт-Петербург, воздухом дышал, на старослужащих оглядывался. Лепота! Жизнь синего василька!
Сейчас он окован рамками семейных отношений. И думать не смей! Не палкой, так словом точно прилетит. Даже от благоверной жены Елены Федоровны.
Константин Николаевич искоса посмотрел на жену. Зря он так на нее наговаривает. Добрая и умная. И это не она, это жизнь такая. Она ведь не виновата, что он не смог женится на Марии Николаевне.
Прижался к ней, пользуясь относительной теснотой купе и дорожные толчки. Елена Федоровна удивленно посмотрела, но промолчала, еще раз напомнив себе, что он ее муж. МУЖ! Ласковый, добрый и чуткий, несмотря ни на что.
Так они ехали до Москвы целый день и даже с некоторыми копейками, то есть с минутками.
Зато, как они горделиво и импозантно въехали в старую столицу! Столичные жители, уважаемые люди. Москвичи, видевшие, что к ним приехал кто-то важный, уважительно кланялись. Ах, как интересно!
Въехали. Остановились в одной из гостинец. Потом, прежде всего, завернули к его родителям. Сытно пообедали, ведь родители были извещены. Сцепились языками, переговорив, причем сначала все вместе, а потом разделившись гендерно: женщины отдельно, мужчины отдельно. На этом первые сутки и прошли.
На второй день возник вопрос — а потом все же куда ехать? Москва — город большой даже в XIX веке. Поразмыслив, решил ехать в полицию. Все-таки бывшее место работы. Замечание жены, что не надо усложнять, он, как человек опытный, пропустил мимо ушей. Сказано же — послушал женщину и сделал по-своему.
К сожалению, в XIX веке, опыт оказался не очень к месту. Полиция оказалась к своему блудному сыну с его женой достаточно сурова. Сначала, Елену Федоровну чуть не сунули в камеру — «переждать». Потом, когда Константин Николаевич кое-как выдернул ее, и они прошли в кабинет местного директора, хозяин в упор ее не видел. Не потому, что спесив. Занят, а женщинам здесь не место!
А все от того что не послушал жену! Не губернатор, так надо было хотя бы ее громогласно объявить. И ей бы легче и начальство бы не конфузилось.
Чувствуя себя виноватым (и перед милой женой, и перед Аристархом Поликарповичем), Константин Николаевич весьма не почтительно перебил бывшего начальника, представив свою супругу.
Аристархом Поликарповичем недовольно замолчал от хамства подчиненного. Но когда до него дошел смысл слов, сразу же стал мягким и ласковым. Как-никак воспитанница самого императора! И он его не винил. Не часто в здании московской полиции появляется такая женщина.
А Константин Николаевич откровенно обалдел от появившейся картины. Аристарх Поликарпович был всяким — деловым, проницательным, на крайний случай грубым. Но милым и ласковым, даже отчетливо раболепным он его еще никогда не видел.
А что ты хочешь, он потомок XIX века со своей спецификой и с со своими тараканами. И не ему, попаданцу XXI века, судить и рядить.
Поэтому он лишь улыбнулся, постаравшись, чтобы улыбка была искренне радостной и продолжил:
— Оказавшись в Москве, счел оказать честь появиться вашему превосходительству.
И замер, пытаясь понять, то ли он сказал, не много ли раболепства. Или, наоборот, не мало ли? А то совершенно не гнется шея у сиятельного князя и попаданца демократического XXI века. Как бы не сломали.
Кое-как срослось. Жена Елена Федоровна и раньше не торопилась вмешиваться в дела полиции. А сейчас она лишь вопросительно взглянула и все! Потом, конечно, она скажет много, как говорят в XXI веке, призрачных коментов и лаже, как это делала его знакомая-по-Фейсбуку Алика, пропесочит все матерщиной. Хотя жена нет, она действительно женщина, а не скотина в красивой юбке.
И Аристарх Поликарпович почтительно склонил голову. Больше, правда, женщине, но и ему досталось. Его превосходительство внимательно, по-доброму, посмотрел на него, и Константин Николаевич понял, что окончательно и бесповоротно вышел из круга лиц, которых тот мог ругать и повелевать. Ибо, как никак, но он вошел в ИМПЕРАТОРСКОЕ ОКРУЖЕНИЕ, где сам император Николай I каждодневно разговаривает с ним! И совсем не удивился, когда бывший начальник предложил:
