А он предложил:

— Вначале к его величеству Императору Всероссийскому пойду я и расскажу, как предстоит дело. Затем уже ты попросишь взять Анюту Ковалеву на поруки. И, наконец, мы проведем допрос оной подозреваемой и обрисуем все картину жизни. Пусть-ка испугается и подрожит в коленках.

— Гм-м, — иронично прокашлялась Мария Николаевна, — вообще-то вначале надо доказать вину, а потом думать о степени наказания.

— Кому думать? — не понял князь, думами уже находящийся в покоях Николая I.

— Тебе, — вздохнула Мария Николаевна и подняла руки, показывая, что сдается. Осторожно сказала, чтобы князь окончательно не рассердился: — Ты думаешь это правильно, пытаться обхитрить моего отца?

Она не сказала обмануть, но сильно подчеркнула «моего отца», словно показывая, что она с ним и не позволит его дурачить. Правильно думает, ибо последнее дело, когда дети обманывают родителей.

— Мария Николаевна, — разъяснил он свои действия, — почему ты решила, что мы собираемся обманывать нашего монарха и твоего отца? Мы всего лишь пытаемся спасти молодую дурочку. Я все сразу же планирую рассказать Николаю Павловичу. Что же касаясь о моем рассказе, то беседа редко когда бывает полной. А вот как пойдет разговор, это зависит от самих собеседников… Если ты не веришь, пойдем со мной. И все!

Они так и вошли в рабочий кабинет императора. Николай I, уже с нетерпением ждущий князя Долгорукова, лишь удивленно посмотрел на родимую дочь. Родственницы — родственницами, но что она здесь хочет делать? Они собираются заниматься деловыми вопросами. Скучными и не интересными. Совсем не женскими.

— Ваше императорское величество, — в лоб сообщил Константин Николаевич, — его императорское высочество — ваша дочь — интересуется судьбою своей бывшей служанки Анюты Ковалевой, и хотела бы просить вас разрешить ей быть на допросе, а затем поучаствовать в решении дальнейшей судьбы девушки.

— Да, — сказала Мария, с удивлением поняв, что ей и говорить нечего. Все сумел в двух словах сказать князь. Единственно добавила чисто по-ребячески в старомосковском стиле, — прости, батюшка, если вдруг помешала.

И личико так промоделировала а-ля «сиротинушка я ивановская». Константин Николаевич со своим огромным опытом работы с женщинами на допросах сразу понял — играет, зараза. Кому тяжелая забота, а ей забава! В прежней жизни такое было. Все же женщины, как минимум, составляют половину человечества. Значит, и преступников, скажем так обтекаемо, много и сталкивался в следственной работе он часто. Те еще интриганки!

Но Николай I был более простодушным, несмотря на великий опыт административной деятельности, которая наполовину включает работу с людьми. Он поверил Марии — дочь все-таки! Недовольно посмотрел на нее, но разрешил!

Счастливая Мария Николаевна тотчас же устроилась на диванчике слегка прижавшись к мужу.

— Константин Николаевич, — продолжил император прежний разговор с Константином Николаевичем, поняв, что с дочерью покончено, — я, конечно, понимаю, что достоверных фактов, изобличающих Ковалеву, у тебя достаточно, но ты все же получи ее формальное признание в вине. А уж потом речь пойдет о степени наказания.

Ох уж это юридическая традиция, тянувшаяся несколько веков, когда главным доказательством вины является признание самого виновного. А что делать? Не будешь ведь спорить с императором! Благо, в данном случае получение признания не стоит труда.

— Да, ваше императорское величество, — согласно склонил князь голову, — сначала признание, потом наказание.

Николай I с удивлением посмотрел на князя. Умный-то он умный, но уж больно строптивый. Если бы не дочь да удивительное чутье в уголовных делах, пинками бы уже погнал из Зимнего дворца.

Мария Николаевна, видя удивление на лице отца, показала две сплетенных руки — ее и князя. Дескать, смотри на силу любви и приглашай на деловые беседы. А твоя дочь не подведет.

Попаданец строго на нее посмотрел. Любимая дочка императора явно наглеет, пользуясь пассивностью отца. Смотри, надоешь и даст он обоим.

Чтобы этого не произошло Константин Николаевич вежливо прокашлялся и вернулся обратно к теме разговора:

— Ваше императорское величество! Поскольку лично для меня вина твердо доказана, то после ее официального признания Ковалевой предлагаю сразу же перейти к дальнейшей судьбе подозреваемой.

Николай посмотрел на дочь. Та хоть и сумела скрыть удивление, но было смущена за него. Что-то тот больно самоуверен.

— Ты уверен, дорогой князь, в таком благоприятном развитии событий?

— Ваше императорское величество, — приспособил он к этой эпохе пословицу, — 100% гарантию может дать только сберегательная касса. Но весь мой опыт показывает, что такая молодая девчушка не сумеет сопротивляться опытному следователю. Вы можете на меня полагаться, не пройдет и полчаса беседы, как она расплачется и во всем признается. Даже без давления с моей стороны.

Ну так-то оно и не надо, — вмешалась Мария Николаевна, пытаясь защитить Анюту из жалости и чтобы досадить самовлюбленному князю.

Константин Николаевич на уловку очень красивой и не менее капризной девушки не поддался. Как говорится, фиг тебе, хитрющая плутовка!

— Чтобы такое не произошло, ей не надо было воровать у своей хозяйки, великой княгини, старшей дочери самого императора!

— Вот этого-то я и боюсь, — вздохнул Николай I, — такое жуткое преступление, а наказание никакого. Не будет ли это нехорошим примером для прочих преступных элементов в нашей стране?

— Не извольте беспокоиться, ваше императорское величество, — успокоил его князь, — Ковалева будет наказана. Причем в рамках гуманистического XIX века, она сама его выберет. Ей будет предложено выйти замуж за мужчину, скажем так, не красавца. Или, в противном случае, каторга и бессрочная ссылка.

При слове о замужестве Мария неопределенно улыбнулась, словно посмеялась над глупой позицией мужа. Слава богу, что вслух ничего не сказала. А то ее отец, ничего не заметивший, в противном случае опять бы в него вцепился. Не от злости — от административной страсти. Надо, кстати, спросить у нее, может самому пригодиться, что он такое сказал?

Николай словами князя успокоен не был, но, узнав о кандидатуре мужа, успокоился. А вот Мария Николаевна снова довольно ехидно улыбнулась, и на этот раз император ее физиономию изволил заметить.

— Что такое? — недовольно спросил он, — ты так улыбаешься, как английская кошка у кринки со сметаной. Такая вот ситуация — ей говорят сметану не трогать, а она уже половину съела. Да?

— Ой, милый папА, ты все немного не правильно понял, — Мария приняла позицию пай-девочки и чарующе улыбнулась, считая этот момент прожитый.

Однако августейший отец при поддержке Константина Николаевича так не считал и ей пришлось объясниться.

— Все дело в мужском и женском представлениях о красоте, папА. Мужчина видит у женщины, прежде всего, фигурное тело и прелестное личико. Да, милый? — обратилась она к князю.

— Ну да, — хмыкнул тот, решив признаться только частично. Ведь за всех мужчин ему не стоит отвечать. Губа треснет!

— Вот, — продолжила Мария свою лекцию, — женщины же ценят у своей половины надежность, доброту, финансовую прочность, наконец. А лицо и тело у нее стоит не на втором и даже не на пятом месте, а дальше

— То есть, — удивился Николай, — мы совсем ее не накажем? Зачем тогда все это проводить?

Вот тебе раз! Дернул нечистый за язык Марию! И что теперь, бедной Анюте на каторгу? Хотя какая она бедная, воровка бестолковая. Но все равно жалко!

Надо сказать, Мария замечательно справилась с трудным положением, в которое по девичьей дурости или по женской наивности залетела сама, без малейшей помощи князя и отца. Построив из себя деловую, но оч-чень светскую женщину, она возразила императору:

— Мой августейший папА, наказать ее мы можем и другим способом. Каторга это чрезмерно, нельзя в это гнездо разврата и дикости бросать пусть и преступницу, но все же светлую, тихую девицу. Давай, поставим ее на грязную работу во дворце, а? Брак же с Захаровым будет ей хорошим якорем по жизни. Он хоть и страхолюдина, но всегда ее поправит, и будет любить. С ним она никогда так не ошибется и никогда не рухнет на дно жизни.